Волшебный горшочек Гийядина - Светлана Багдерина

Казалось, он успел сделать всего несколько шагов, но спина его и сотрясающиеся мелким смешком плечи неожиданно оказались от них не менее чем в полусотне метров.

Еще шаг – и расстояние непостижимым образом удвоилось.

Еще…

– Эй, эй, эй!!!.. – нервно возопил Агафон и метнулся вслед за человеком, готовым затеряться среди безмолвной и бездушной роскоши колдовского дворца. – Погоди!!! Постой!!! Ты куда?! Он уходит!!!..

– Вернитесь!!! Пожалуйста!!! Постойте!!! Вы не имеете права!!! – испуганно рванул за коллегой Абуджалиль.

– ЧЕ-ГО?!?!?!

Оглушительный раскатистый рокочущий грохот, будто взорвался и обрушился в тартарары весь волшебный город, расколол укрытое куполом пространство и барабанные перепонки друзей.

Если бы они не знали, что находятся в пустыне и под крышей, ошеломленные искатели лекарства против кооба ни секунды бы не сомневались, что их настигла[57] самая мощная и жуткая гроза из когда-либо обрушивавшихся на Белый Свет. Гроза из тех, после которых в разы увеличивается число континентов и во столько же уменьшается количество видов, живущих на них.

Огни миллионов волшебных светильников, не успев мигнуть в последний раз, трусливо и дружно погасли, погружая бескрайние просторы хранилища – или дворца? – в непроницаемый мрак. Мрак, который тут же был расколот и разодран сотнями фиолетовых молний, сплетшихся в мелкую, дрожащую еле сдерживаемой яростью паутину.

Быстро и с намерениями явно членовредительскими опускающуюся прямо им на головы.

Агафон швырнул Абу наземь, пригнулся, рефлекторно вскинул руки, выкрикивая не слышное на фоне ужасающего грома заклинание, и все звуки пропали вдруг, оставив лишь призрачное эхо в звенящих отголосками ушах. Плотный, непроницаемый для света купол накрыл приятелей в следующую секунду, и тесный мирок их погрузился в блаженную молчаливую темноту.

– Ф-фух… – выдохнул его премудрие, и почувствовал, что если он сейчас же не опустится на пол, то еще через пару секунд свалится на него.

Внутренности волшебного бронеколпака озарились приятным желтым светом, под приземляющимся задом главного специалиста по волшебным наукам материализовался пушистый ковер, усыпанный подушками, а под рукой – золотой кубок.

– С-спасибо… – просипел боевой маг пересохшим горлом в адрес сулейманина, бледного, как чалма хранителя дворца. – Что там? Шербет?..

И сделал жадный глоток, не дожидаясь очевидного ответа.

– К-коньяк, – так же хрипло сообщил Абуджалиль.

Агафон подавился, щедро орошая пятизвездочным шантоньским спреем их скромный интерьер.

– П-предупреждать… надо… – еле откашлявшись, выговорил он. – Но тем более… спасибо… Сам-то будешь?

– Вообще-то, я никогда не пью…

– Сейчас – не «вообще». Сейчас – исключительный случай, – поучительно поднял Агафон предательски дрожащий палец к невидимому потолку.

– Но я никогда не пил алкоголя!

– Тем более. Надо же когда-то начинать.

– Но я не умею!..

– Научу. Выдыхаешь. Выпиваешь. Выдыхаешь еще. И еще. Потом занюхиваешь рукавом.

Сулейманин подозрительно покосился на товарища в ожидании подвоха, понюхал свой рукав, и обвиняюще воззрился на Агафона.

– Он ничем не пахнет!

– Естественно, – уже нетерпеливо фыркнул тот. – Вообще-то, занюхивать можно чем угодно, хоть носком, но рукав всегда под рукой, вернее, под носом, поэтому как эксперт рекомендую его. Смотри!

И его премудрие продемонстрировал процесс.

Два раза.

– Ну, понял? Видишь, ничего сложного! Даже ты сможешь! Давай-давай! Знаешь, как от нервов помогает!

И Абуджалиль сдался.

После его двух заходов кубок был пущен по кругу, уполовинен и отставлен в сторону.

– Ну как? Лучше? – утирая губы, заботливо поинтересовался теперь уже гораздо более боевой маг.

– Ага… – неровно кивнул его коллега и икнул. – В голове полегчало… и потеплело… И вроде даже не так страшно стало…

– Это хорошо, – одобрил с видом знатока его премудрие коньячный эффект. – На, еще глотни. Для гарантии.

Сулейманин послушался.

Кубок полегчал еще грамм на пятьдесят и снова был отставлен на пушистый ковер цвета Масдая.

– А послушай, может, там уже всё кончилось? – опираясь на плечо друга, вдруг приподнялся Абу. – Да если и не кончилось… какая нам разница? Пойдем, найдем этого… франта… и потребуем у него… потребуем у него…

– Это… – неудачно попытался подсказать Агафон. – Ну, это…

– Ну, как его… – недовольно закусил губу Абуджалиль.

– Потребуем у него того, за чем пришли! – по наитию сабрумаец закруглил за товарища предложение.

– Во, точно! – Абу сурово погрозил Агафону пальцем, потом подбоченился и воинственно набычился в ту сторону, где, по его представлению, должен был находиться несговорчивый хранитель древних тайн. – А если не отдаст… то мы его… то я ему… то мы его вдвоем… Не будь я этот… как его… Абуджалиль Проблема… Абуджалиль Неприятность… Абуджалиль Геморр… Как ты меня тогда представил?

– Ой, беда… – промычал себе под нос его премудрие.

– Беда! – обрадовался сулейманин. – Я – Абуджалиль Беда, и всем наступит… ерунда?.. Эх, Селима бы сейчас сюда… Он бы в нужную рифму сказал. Или Кириана вашего…

– Не надо!

– Слушай, там, в кубке, еще ведь оставалось что-то? – Абу не обратил внимания на реплику друга и потянулся через его колени к сосуду с волшебной влагой. – Дай пивнуть?

Главный специалист опергруппы не только по волшебным наукам, но и по употреблению алкоголя торопливо толкнул посудину локтем, опрокидывая ароматное содержимое на ковер, и огорченно развел руками:

– Эх, досада… не осталось.

– Погоди, я еще могу сделать!..

– Нет, не надо. Потом, – спешно ухватил его за запястье волшебник и так же проворно поднялся на ноги. – Соберись, будь готов, я купол убираю.

– Всегда готов! – глупо ухмыльнулся Абуджалиль и потер руки. – Ух, мы ему сейчас пока-а-ажем…

– Абу, только без крови. Только не ногами. Только не по голове. Только спокойно, – положил ему руку на плечо маг, и опальный придворный чародей, разочарованно надувшись, нехотя кивнул.

– Ла-адно.

– Всё, пошли, не мешкаем, – немного успокоился и сам Агафон. – А то пока этого пижона в его музее барахольном отыщешь… Приготовились… Внимание… Снимаю!

Отыскивать пижона в барахольном музее им не пришлось – и по очень уважительной причине: и сам пижон, и барахольный музей, пока они под защитным куполом приводили нервы в порядок, пропали без следа. А вместо этого отбросившие безопасность и комфорт волшебники очутились уже не в огромном – просто в большом зале из уже знакомого серого камня. Редкие стальные колонны, отшлифованные до блеска, словно валы гигантских иномирных механизмов, подпирали низкий железный потолок. На стенах, сложенных из крупных, неровно отесанных плит, чадя, горели синим пламенем, толстые факелы. Под ногами расстилалось нечто, при ближайшем недоуменном рассмотрении оказавшееся изъеденной молью ковровой дорожкой. Возможно, в прошлой жизни она была красной.

Агафон нервозно обернулся, чтобы поглядеть, какие изменения постигли самую важную часть – их путь к отступлению – и замер.

Там, где до постановки купола находилось метров сто свободного пространства и спасительная дверь, сейчас располагалась сплошная стена, ничем не отличающаяся от своих товарок справа и слева.

Абу, медленно покачиваясь, вытянул руку, потрогал холодную шершавую поверхность, потом постучал по ней костяшками пальцев, поскреб ногтями, попинал носком сапога…

– Настоящая, – икнув коньячными парами, с отвращением огласил результат экспертизы сулейманин. – Замуровали, демоны… Проломить ее, что ли? Давай, покажем им… ему… кто в доме хозяин!

Агафон скрипнул зубами. Больше всего его премудрию сечас хотелось бросить всю свою магическую силу и умение на таран и уничтожение каменной самозванки, а после этого рвануть отсюда так, что ни одному ифриту не догнать будет вовек…

Но был Ахмет. И был кооб. И был Гаурдак, ифриты его забодай… И поэтому нужно было не бежать туда, где друзья, солнце, здравый смысл и безопасность, а набраться смелости пополам с наглостью, если уж просто набраться, как бедняга Абу, было сейчас никак нельзя, и упрямо переть вперед. К хранителю сокровищ.

А еще железной занозой в мозгу сидел пункт один его дурацкого, да к тому же пошедшего наперекосяк плана.

Не злить хранителя.

Раньше времени.

И поэтому Агафон набрал полную грудь воздуха, выпустил его сквозь стиснутые губы, и ровным-ровным, как караканская степь, голосом проговорил:

– Абу. Нам пока… не надо этого делать. Нам нужно… в другую сторону.

– Не люблю… стены… – упрямо выпятил нижнюю губу сулейманин. – Там где их не должно быть.