Медвежатник - Евгений Сухов

Хозяином лавки был пятидесятилетний поляк по фамилии Домбровский, неисправимый мечтатель, который продолжал верить, что когда-нибудь сколотит миллион на огромных просторах России.

Домбровский вышел навстречу посетителю и вежливо поинтересовался:

— Вам что угодно, молодой человек?

Он подумал, что было бы неплохо, если б мужчина соизволил купить хотя бы домашние тапочки. Глядишь, вежливое обхождение обернется для него парой честно заработанных рублей.

— Я к вам по серьезному делу.

— Понимаю, — оживился Домбровский, — модные ботинки — это всегда очень серьезное дело. По собственному опыту знаю, что мозоль может очень изрядно попортить жизнь.

Хозяин магазина взял с полки ядовито-желтые туфли и показал их клиенту:

— Мне достаточно взглянуть на ногу человека, чтобы определить его размер и даже вкус. О, это ваша обувь! — объявил он почти торжественно. — Примерьте, чтобы убедиться в правоте моих слов. Господи! — Хозяин в восторге покачал головой. — Как они вам подходят! Представляю, как будут млеть барышни на Тверской улице, когда заметят на вас такую обувь.

Гость отрицательно покачал головой, едва улыбнувшись.

— Не идут? Все ясно. Знаете, я тоже так подумал, что этот цвет будет несколько вызывающим. Вы мужчина совершенно другого типа, солидный, серьезный, а поэтому вам нужна соответствующая обновка, и я знаю, о чем вы мечтаете! — Хозяин поднял с нижней полки черные ботинки с заостренным носком. — Вот это ваша обувь! Поверьте мне, именно такой фасон носят парижские аристократы.

— Это, конечно, все очень любопытно, но меня интересует совсем другое.

— Вот как? — рассеянно произнес Домбровский, сжимая в руках ботинки. — У меня такое впечатление, что вас совсем не интересует моя обувь.

Мужчина великодушно улыбнулся:

— Вы угадали.

Хозяин лавки выглядел совершенно обескураженным.

— А что же вас тогда интересует, уж не моя ли скромная персона? Чем могу быть полезен?

В глазах Домбровского читалось разочарование — из этого господина проблематично выжать даже пятак.

— Для начала я бы попросил вас закрыть лавочку, чтобы никто ненароком не помешал нашему разговору.

Домбровский неопределенно пожал плечами:

— Ну-у… если вы так желаете.

Хозяин подошел к двери и старательно щелкнул замками.

— А теперь я готов выслушать вас с полным вниманием.

— Дело вот в чем. Я бы хотел купить ваш магазин.

— Позвольте, не понял, — уставился вопросительно Домбровский на молодого мужчину. — Я не ослышался, вы сказали: магазин?

— Да, вы не ослышались, именно магазин. Предвосхищая возможные возражения, хочу сказать, что назначу вам очень хорошую цену. К примеру, двести тысяч рублей вас устроит?

Домбровский обомлел: даже за десять лет напряженной работы он не мог заработать такой суммы. На что он всерьез мог рассчитывать к унылой старости, так это на скромный домик где-нибудь на окраине Москвы и на репутацию добропорядочного гражданина, которому в мясной лавке будут отпускать поросячьи ножки в кредит. Если он получит эти деньги сегодня, то уже завтра сможет расширить дело и вместо обуви, сшитой ремесленником из села Запупеево, сможет торговать одеждой европейского класса.

Правила игры господин Домбровский знал отменно — важно выдержать серьезную физиономию как можно более продолжительное время, что может запросто сойти за усиленную работу мысли. Он даже слегка покачал головой, что вполне можно было принять за серьезные колебания, но распиравшая его радость оказалась столь велика, что он был не в состоянии скрыть ее и весь засветился.

— Вы это серьезно?

— Абсолютно. — Молодой человек прикрыл глаза. — Сто тысяч рублей могу отдать вам прямо сейчас, а остальные получите после того, как мы с вами совершим сделку, скажем, к вечеру. Вас это устраивает?

— В ваших речах чувствуется хватка, вы, наверное, очень крупный промышленник? — робко предположил Домбровский.

— Что-то вроде этого, — неопределенно отвечал молодой человек. — Немного промышленник, немного банкир, в общем, с деньгами имею дело постоянно.

— Мне стоило бы еще, конечно, подумать более основательно, но вижу, что мне не удастся противостоять вашему натиску. И знаете, я принимаю ваше предложение.

— Вот и отлично. — Молодой человек поставил саквояж на стол, щелкнул замками и принялся деловито выкладывать на стол новенькие пачки денег. Когда последняя из них упала поверх груды, молодой человек произнес: — Можете пересчитать, здесь ровно сто тысяч рублей.

— Ну что вы! — обиженно протянул Домбровский, откровенно засматриваясь на горку банкнот. — С первого взгляда видно, что вы очень серьезный человек. Смею надеяться, что я тоже из таковых, так что не будем пересчитывать.

Домбровский распахнул громоздкий шкаф и небрежно, как будто проделывал столь нудную операцию по нескольку раз в день, покидал пачки денег внутрь.

— А все-таки ответьте мне на один вопрос: зачем вам понадобился мой обувной магазин?

— Понимаете, господин Домбровский, все объясняется очень просто. Ваш магазин расположен на бойком месте, и я хотел бы торговать здесь ювелирными изделиями.

— О! — восторженно протянул Домбровский, похвалив себя за то, что не ошибся в своих предположениях и принял молодого человека за весьма состоятельного господина. — И что же это будет — серебро, золото, платина?

Лицо молодого человека приобрело серьезное выражение.

— Конечно, это в некотором роде коммерческая тайна, но ради нашей дальнейшей дружбы я могу вам сказать, что продавать я здесь буду исключительно бриллианты, а также изделия из золота. Смею надеяться, что уже через неделю помещение будет реконструировано и для своей дражайшей супруги вы сможете купить чудесные серьги французской работы.

— О! — как можно натуральнее выразил восторг Домбровский. — Это будет просто превосходно!

Однако мысли его приняли совсем другое направление — если бы он кому и подарил серьги, так это уж не своей старой карге, которая почти за тридцать лет совместной жизни не сумела родить ему наследника, а маленькой пани Зосе, владелице небольшого мясного магазинчика, расположенного всего лишь в квартале от его подвала.

— Сочту за честь. Я буду первым вашим клиентом.

— А на том месте, где вы стоите, я установлю смотровую витрину. У меня имеются десятка два бриллиантов величиной с грецкий орех. Они станут настоящим украшением моего магазина.

Домбровский отступил немного в сторону, чтобы своей персоной не осквернить столь значительного места, и восхищенно протянул:

— Я просто не нахожу слов!

— Свое дело я намерен со временем расширить и очень надеюсь сделаться поставщиком императорского двора.

— У вас это получится, непременно получится! — восхищенно причитал Домбровский, не переставая думать о второй сотне тысяч. — Местоположение моего магазина действительно хорошее, но рядом стоят точно такие же магазинчики. Все-таки скажите, почему вас заинтересовал именно мой магазин?

Неожиданно молодой человек весело и беззаботно расхохотался:

— Хочу ограбить банк!

Настала очередь смеяться господину Домбровскому. Он был уверен, что это самая великолепная шутка, которую ему удалось услышать за свою жизнь. Пан Домбровский по достоинству оценил остроумие покупателя и даже дважды вытер проступившую слезу. Наконец он отсмеялся и погрозил игриво пальчиком:

— А вы, однако, большой озорник!

* * *

Труднее всего было обзавестись точными чертежами. Здание, в котором размещался Национальный банк, некогда принадлежало купцу первой гильдии Мусину, известному всему Поволжью крупному торговцу рыбой. Он был единственным из купцов, кто доставлял семгу к царскому столу. После его смерти трижды менялись хозяева; затем домом владел граф Шереметев, который продал его князю Бутурлину. Тот, разорившись и промотав состояние в карты, продал здание, едва ли не за бесценок, молодой вдове, которая хотела организовать в этом доме конфетную фабрику. А когда вдова к этой затее неожиданно охладела по причине того, что влюбилась в молодого поручика, она продала дом с торгов и уехала с возлюбленным в Париж.

Здание перешло к городу.

Некоторое время дом простаивал, и его оккупировали стаи бродяг, возрадовавшись неожиданному подарку.

Несколько месяцев спустя бродяг выгнали из здания с большой помпой: полицейские выдавливали их с этажей, как пасту из тюбика. А когда смрад выдохся и клопы, что устилали коридоры толстым ковром, перемерли, сюда явилась бригада каменщиков во главе с жизнерадостным усачом архитектором, и здание перестроили под Национальный банк.

Савелий Родионов имел старый план здания, той поры, когда оно принадлежало еще купцу Мусину. Беда заключалась в том, что каждый последующий хозяин здания увеличивал число комнат и наплодил такое неимоверное количество чуланов, что в них мог бы заплутать даже батюшка домовой. Предположить, где находится хранилище, было не менее трудно, чем отыскать в пирамиде Хеопса тело почившего фараона.