Мой метод: начальное обучение - Мария Монтессори

Если то, что зовется детским воображением, есть продукт незрелости ума, бедности и невежества, прежде всего следует создать для наших учеников насыщенную внешнюю среду, сделать доступными для них разные предметы, обогатить их ум знаниями и опытом, почерпнутым из реальности. И тогда можно оставить их развиваться свободно и ждать чудесных проявлений фантазии.

Обогатить детей, главных бедняков нашей эпохи (у них нет совсем ничего, они рабски повинуются многим хозяевам), — вот наш первый долг. Скажут: «Как дать лошадей, машины, рояли всем детям?» Это и не понадобится. Лекарство не действует напрямую, если речь идет о жизни человека. Ребенок, у которого ничего нет, воображает труднодостижимые вещи. Нищий мечтает о миллионах, раб о троне. Однако тот, у кого есть хоть что-то, привязан к своему имуществу, ухаживает за ним и разумно приумножает.

Бездельник мечтает стать королем, а учитель — директором. Если у ребенка есть свой дом, своя метелка, тряпка, посуда, мыло и мебель, он с удовольствием заботится об этом. Его желания спокойны, а внутренняя гармония позволяет развиваться творческой активности.

Реальное обладание успокаивает ребенка и усмиряет желания, истощающие в пустых иллюзиях его драгоценные силы. Это не фантазии, хотя и для них остается место. Однажды учителя, работавшие в образцовом приюте, сказали мне: «Мы тоже даем детям опыт практической жизни, как вы. Приходите посмотреть». Я пришла. Пришли и разные авторитетные люди, даже университетский профессор, преподаватель педагогики.

Несколько детей, сидя за столом, накрывали игрушечный обед. Их лица были равнодушны. Я в изумлении смотрела на тех, кто пригласил меня. Они выглядели довольными, думая, очевидно, что накрывать на стол понарошку и по-настоящему — одно и то же. Жизнь настоящая и выдуманная — одно и то же. Вдруг подобные ошибки, проникая в наше сознание с детства, остаются там надолго, формируя особый склад ума? Возможно, поэтому один крупный итальянский профессор педагогики сказал мне: «Новое? Свобода? Да почитайте Коменского, он об этом уже написал». Я ответила: «Многие писали, важно осуществить». По-моему, он не увидел разницы. «Не кажется ли вам, что есть разница между тем, кто говорит о миллионах, и тем, кто ими обладает?» — добавила я.

Довольствоваться воображаемым и жить так, словно наша фантазия реальна, бежать за иллюзорным и «не узнавать» настоящее — как часто это встречается. Заметив нечто подобное, мы говорим: «Вернись на землю, дружище!», но сознание точит червь сомнения.

Право на воображение есть у каждого, независимо от наличия фундамента для возведения фантастической постройки. Но если фантазия не отталкивается от реальности, от правды, то вместо божественной красоты появляется уродливый нарост, он душит ум, заслоняет свет.

Сколько времени и сил человек терял и теряет из-за этой ошибки. Как порок (а бесцельное использование способностей — порок) истощает тело, вплоть до болезни, так воображение, не опирающееся на правду, изнуряет ум, вплоть до сумасшествия.

Небылица и вера

Мне часто говорят, что развитие воображения, фантазии готовит душу ребенка к восприятию религии. Образование, основанное на реальности (наш метод), слишком скучно, истощает духовные силы. Верующие люди с этим не согласятся. Они хорошо знают, что небылицы и вера — противоположные полюсы. Небылица — неправда, а вера — чувство истины, сопровождающее человека до самой смерти. Религия не плод воображения, но высшая реальность, единственная правда для верующего. Источник жизни, ее опора. Неверующему человеку не хватает не воображения, ему не хватает внутреннего равновесия. По сравнению с верующим, он менее спокоен, менее стоек в несчастьях, более подвержен сомнениям, колебаниям. Он напрасно цепляется за свое воображение, стремясь создать иллюзорный мир. Голос в глубине его души кричит вместе с Давидом: «Господи! Моя душа жаждет тебя!» Человек надеется угадать цель настоящей жизни, но в минуту ожесточенной борьбы чувствует, что почва уходит из-под ног.

Когда апостол стремится обратить душу к вере, он обращается к чувству, не к воображению, потому что знает: не нужно создавать новое, достаточно пробудить то, что спит в глубине сердца, воскресить жизнь, застывшую в оцепенении, как тело, засыпанное снегом, но еще живое. А свежевылепленная снежная баба растает в солнечных лучах.

Да, фантастическое проникает в религию, но по ошибке. В средние века эпидемии считали Божьей карой. Сегодня причину видят в микробах. Паровые двигатели поначалу внушали необразованным людям мысли о дьявольской силе. Предрассудки, как многие фантазии, расцветают в пустоте невежества. Религия не похожа на фантастический замок, чей фундамент — невежество, иначе первобытные народы были бы религиозны, а цивилизованные — нет. Все наоборот. У дикарей верования странны, неустойчивы, чаще всего основаны на страхе перед таинственными явлениями природы. У цивилизованных людей вера устойчива, сильна, и современная наука, раскрывая загадки природы, позволяет глубже ощутить Таинство.

Сегодня в школах стремятся свести религиозное воспитание к минимуму. Помогут ли вере вернуться к ученикам разные небылицы? Не проще ли открыть двери самой религии, чтобы ее свет согрел и укрепил растущую жизнь? Она должна войти, как солнце входит в мир, а не как колдунья влетает в печную трубу. Небылицы в какой-то мере готовят к восприятию язычества, где части божественного рассыпались среди множества мелких божков, символизирующих внешний мир, воспринимаемый органами чувств и порой обманчивый. Это не вступление в христианство, которое устанавливает связь между Богом и человеческой душой, единой, целостной, учит законам бытия. Если позитивная наука чужда религии, вовсе не изучение реальности разделяет их.

Позитивные науки до сих пор изучали внешний мир, анализировали его частности. Ученых можно сравнить скорее с язычниками. Только когда они проникнут во внутренний мир человека, откроют глубинные законы жизни, яркий свет христианства зажжется среди людей, а дети, как вифлеемские ангелы, запоют гимн, посвященный миру между наукой и религией.

Святой Иоанн в пустыне искал путь к Господу и очищал людей от тяжких грехов — вот метод создания внутреннего равновесия и избавления от грубых ошибок, истощающих духовную энергию. Так можно подготовить к восприятию истины, найти жизненный путь.

Развитие воображения в начальной школе

Что делают в обычной школе для развития воображения? В большинстве случаев класс — абсолютно голое место. Серые столы, белые занавески не возбуждают наши чувства. В чем смысл такой скудной мизансцены? Внимание детей не должно рассеиваться, следует сосредоточиться на преподавателе, объясняющем урок. Ученики слушают, неподвижно сидя за партами, час за часом. На уроке рисования им велят как можно точнее скопировать чужой рисунок, на физкультуре движения ребят подчинены чужим приказам. В них превыше всего ценится пассивное послушание. Воспитание воли заключается в методичном подавлении детских желаний.

«Наша традиционная педагогика, — заявляет Клапаред, — угнетает учеников огромным объемом информации, которая никогда не пригодится им в жизни. Их заставляют слушать — они не хотят слышать. Их заставляют говорить, писать, пересказывать, сочинять, рассуждать — им нечего сказать. Детей заставляют наблюдать при полном отсутствии любопытства с их стороны. Заставляют думать — при отсутствии стремления к открытиям. Заставляют представлять себя самостоятельными, но никто не спросил, согласны ли ученики с предъявленными требованиями. Ведь только внутреннее согласие придает послушанию, исполнению долга нравственную ценность».

Дети, с которыми обращаются, как с рабами, напрягают глаза, чтобы читать, руки, чтобы писать, уши, чтобы слушать учителя. Только тело остается неподвижным, а ум ни на чем не может остановиться. Ребенок постоянно вынужден поспевать за ходом мыслей педагога, а тот, в свою очередь, за программой, составленной случайным образом и, конечно, без учета детских потребностей. Смутные образы, как сны, проносятся время от времени перед глазами ученика. Учитель рисует треугольник на черной доске, а потом стирает его. Мгновенное абстрактное видение. Малыш не подержал в руках настоящий треугольник. Ему приходится с трудом запоминать контур, к которому тут же прибавляются абстрактные расчеты. Эта фигура никогда не оживет в ребенке, он не прочувствует ее, не соединит с другими, не вдохновится ею. И так со всеми предметами. Кажется, единственная цель школы — утомить детей. Об эту детскую усталость разбиваются все усилия экспериментальной психологии.

В этой среде, где нет ни свободных упражнений, ни выбора деятельности, ни медитации, где угнетены все чувства, исключены внешние стимуляторы, способные обогатить ум его собственными открытиями, — здесь хотят развивать воображение, заставляя писать сочинения, то есть ученик должен создавать из пустоты, отдавать, ничего не имея, опираться на внутреннюю активность, которую всегда ограничивали. Бесконечные упражнения в написании сочинений якобы должны развить воображение. Из бессилия, из пустоты должен возникнуть самый сложный продукт умственной деятельности.