Кольцо нибелунгов - Вольфганг Хольбайн

— Я… — с трудом начал говорить он и осекся.

Нотунг швырял его из стороны в сторону, и Зигфрид чуть не упал, когда меч потащил его по кругу на лесной полянке. Кузнецу нужна была вся его сила, чтобы удержаться и не упасть на землю. Левой ногой он уперся в мягкий лесной грунт, а правую поставил на камень. Нотунг попытался вывихнуть ему руки, но Зигфрид успел среагировать, отпустив левую руку и повернувшись вправо.

— Я — Зигфрид! — закричал он. — Зигфрид из Ксантена!

Меч тянул его, выворачивал ему руки, бросал его в разные стороны.

— Следуй за ним! — громко советовал Регин. — Используй его энергию!

Теперь Зигфрид скакал на носках, так как Нотунг тянул его вверх, к небу. Внезапно меч дернулся вниз, и Зигфрид упал на колени.

Пот ручьем лил по его лицу, а тело свело судорогой. Он рычал, как дикий зверь. Меч нес его влево, к воде. Зигфрид сменил тактику и расслабил мышцы. Он быстро следовал за мечом, повторяя его движения и не борясь с ним. Без сопротивления хозяина сила Нотунга была бессмысленна, и когда он потерял размах, Зигфрид потянул его к себе. Но меч заупрямился, как необъезженная лошадь.

Зигфрид позволил энергии меча выходить наружу. Теперь Нотунг совершал мягкие рывки, и Зигфрид не удерживал его силу. Их борьба превратилась в танец, в игру, наполненную плавными, красивыми движениями. Силы хозяина и меча переливались друг в друга. Зигфрид внезапно развернулся, занес Нотунг над головой и, издав громкий крик, ударил мечом по камню, на котором он его ковал. Меч задрожал и в конце концов успокоился.

Совершенно обессиленный, Зигфрид упал перед камнем на колени, словно собирался молиться. Голос у него срывался:

— Ты… мой! Я… Зигфрид.

Регин, молча наблюдавший за происходящим, только сейчас понял весь ужас своего обмана. Все эти годы Зигфрид не был кузнецом. Он никогда им не был. В его груди билось сердце воина, а в жилах текла кровь короля. Для него не имело значения, с кем ему предстояло сразиться — с драконом, войском или даже богами. Он должен был встретить свою судьбу.

Уставший, но счастливый, Зигфрид взглянул на наставника.

— Он дикий… — улыбаясь, произнес юноша. — И он хочет бороться.

— Такая возможность еще представится, — пообещал Регин. — Нотунг не успокоится, пока его хозяин не победит или не утратит милость богов.

— Именно так произошло с моим отцом? — спросил Зигфрид.

Регин пожал плечами:

— Я не знаю. Боги капризны, и то, что сегодня им нравится, завтра может их обозлить. Цена за власть зависит как раз от этого произвола.

Было раннее утро. Гунтер с отвращением наблюдал за суетой, которую вызвало объявление о предстоящей коронации. При дворе украшали залы, повара целый день вносили на кухню мясо, птицу и овощи. Повсюду пахло свежим хлебом, испеченным к торжеству.

— Вам нужно проще относиться ко всем этим приготовлениям, — успокаивал его Хаген, как обычно стоявший возле трона. — Очень скоро вы станете королем Бургундии.

Гунтер, пребывая в плохом настроении, рассматривал карты.

— Но у меня сейчас нет никакого желания танцевать или что-либо праздновать.

— Чернь хочет напиться и подрыгать ногами, — возразил Хаген. — В наше время у простого народа не так уж много поводов для хорошего настроения.

Стражники у двери в тронный зал ударили копьями по дереву, чтобы возвестить о приходе посетителя.

В зал вошел старый человек, очевидно побывавший во многих битвах. Вместо левой руки у него была культя, но в его взоре читались гордость и непоколебимость.

— Это Лоренс, бывший военачальник Ксантена, — пробормотал Хаген. — Обращайтесь с ним с уважением, но поостерегитесь с заключением каких-либо союзов. Его статус может вызывать уважение, но месть Хъялмара не должна пасть на Бургундию.

Гунтер мрачно кивнул. Его послы уже сообщили об оживленности в датском войске. Хъялмар так и не смог полностью присоединить Ксантен к своему королевству, и непокорная провинция сумела накопить много сил для сопротивления. Однако без союза Бургундии с франками или гуннами об открытой конфронтации не могло быть и речи.

Помощи от Рима ждать не приходилось. Когда-то могущественное королевство установило правление в Бургундии, но власть оккупантов сильно ослабела. Не нужно было обладать ясновидением, чтобы предсказать отступление легионов Рима до самых Альп.

— Лоренс, — дружелюбно и вежливо сказал Гунтер, — я слышал, что вы были верным помощником Зигмунда. Мой отец часто рассказывал мне о храбрых поступках короля Ксантена.

Лоренс благодарно кивнул.

— Принц Гунтер, для меня большая честь прибыть к вашему двору. Ксантен стал причиной, вызвавшей мою поездку в прекрасный Рейнталь.

— Говорят, что повстанцы в Ксантене раздражают Хъялмара, словно муравьи, от которых он чешется до крови.

— Вы хорошо осведомлены, ваше высочество, — ответил Лоренс. — Нидерландцы противостоят бесчинству датчан, стараясь не потерять при этом собственную жизнь. Мы не посылаем этому подлецу Хъялмару ни наши урожаи, ни наши налоги. Но под игом оккупантов народ страдает вот уже двадцать лет. Слишком много крови впитала земля Ксантена. Слишком много детей умерли от голода. Раз уж Хъялмар не сумел поработить страну, он пытается уничтожить ее жителей.

— И что мы можем сделать? — Вопрос Гунтера был откровенным, поскольку он знал, что у Лоренса нет ответа.

Старый, израненный в боях воин явно опешил.

— Я приехал сюда не для того, чтобы просить помощи. Я знаю, что Бургундия переживает не лучшие времена. Цель моего приезда — предостеречь ваше королевство от ошибок, чтобы ее не постигла судьба Ксантена!

Гунтер и Хаген переглянулись.

— О чем ты говоришь? — воскликнул Хаген. — Конечно, бургунды и датчане не друзья, но Хъялмар не осмелится нарушить наши границы.

Лоренс опустился на колени, надеясь вызвать больше доверия таким выражением покорности.

— Хъялмар знает о бедах вашего королевства. Плохой урожай, слабое войско, новый король. К тому же Мундцук вряд ли придет вам на помощь.

— Я докажу Хъялмару, что он недооценивает обороноспособность Бургундии, — прорычал Гунтер. — Потери были бы огромны с обеих сторон. Вы уверены, что он готов зайти настолько далеко?

— Он будет готов, как только выяснится, кто живет у вас при дворе, — заявил Лоренс, и внезапно его голос, утратив нотки покорности, зазвучал уверенно и требовательно.

Зигфрид бросил на стражников гордый взгляд, остановился у ворот замка и попросил пустить его внутрь. Он снова завернул Нотунг в кусок кожи и держал меч под мышкой, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Время для этого наступит чуть позже — когда кузнеца Зигфрида назовут героем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});