Против Маркиона в пяти книгах - Квинт Тертуллиан

1. «Конечно же, — говоришь ты, — я ожидаю от него то, что само станет свидетельством существования различия <между двумя богами>, — божье царство вечного небесного владения. Ваш же Христос обещает иудеям прежнее положение после возвращения земли, а по окончании жизни — утешение в преисподней на лоне Авраама».[842] О, наидобрейший бог, если он, успокоившись, возвращает то, что отнял в гневе! О, бог твой,[843] который и поражает, и исцеляет,[844] производит бедствия и творит мир![845] О, бог, милосердный даже по отношению к усопшим! 2. Но о лоне Авраама <я скажу> в свое время. Что касается возвращения Иудеи (которое и сами иудеи, обманутые названиями местностей и стран, ожидают так, как это описывается), то, каким образом иносказательное истолкование <его> духовно по его облику и плоду соответствует Христу и Церкви, и исследовать долго, и в иной работе <это> изложено, которую мы назвали «О надежде верных»,[846] да и излишне это теперь потому, что не о земном, но о небесном обетовании идет речь. 3. Ведь мы исповедуем, что и на земле нам обещано царство,[847] но <оно осуществится> прежде <нашего восхождения на> небо, и у него будет иной характер <, чем тот, который ожидают иудеи >, поскольку оно в нерукотворном граде Иерусалиме, который и апостол называет нашей матерью свыше,[848] после <нашего> воскресения будет на тысячу лет[849] перенесено[850] с неба.[851] И, объявляя, что наше государство, т. е. гражданство, находится в небесах,[852] относит его, разумеется, к некоему небесному граду. 4. Его (град) и Иезекииль познал,[853] и апостол Иоанн увидел,[854] и слово нового пророчества, пребывающее с нашей верой,[855] удостоверяет, дабы предвозвестить, что и образ града, <явленный> взору прежде его открытия, станет знамением. Совсем недавно это исполнилось во время восточной экспедиции. Ведь известно также и из свидетельств язычников, что в Иудее сорок дней по утрам в небе парил град, весь вид стен которого таял с наступлением дня, а в иных случаях он исчезал сразу. 5. Мы говорим, что этот град приготовлен Богом для принятия по воскресении святых и для подкрепления их изобилием всех благ, конечно, духовных, в возмещение того, что в веке сем мы презрели или оставили, ведь и справедливо, и достойно Бога, чтобы Его слуги ликовали там, где их притесняли за имя Его. В этом заключается смысл <под>небесного[856] царства. 6. Спустя тысячу лет этого царства, в пределах какового периода завершится воскресение святых, воскресающих в соответствии с заслугами раньше или же позднее, тогда, когда произойдет и разрушение мира, и всемирный пожар[857] суда, мы, изменившись в мгновение ока[858] в ангельскую сущность, разумеется, посредством того самого <описанного апостолом > облечения в нетление,[859] будем перенесены в Царствие Небесное, которое сейчас подвергается переоценке так [потому][860], словно бы оно не было предвещено у Творца и вследствие этого доказывало бы принадлежность Христа иному богу, которым первым и единственным оно якобы было открыто. 7. Узнай теперь, что это < царство > и предвещено было Творцом, и без предвещания должно было считаться < находящимся > у Творца. Как тебе кажется: когда семя Авраама после первого обетования, согласно которому оно станет многочисленным как песок, получает также предназначение стать как звезды,[861] разве это не является знамением и земного, и небесного установления? Когда Исаак, благословляя Иакова, сына своего, говорит: Даст тебе Бог от росы неба и от обилия земли} — разве это не примеры той и другой милости?

8. Следует, наконец, обратить внимание на построение самого благословения. Ведь относительно Иакова, который является образом позднее появившегося и лучшего народа, т. е. нашего, первое обетование есть обетование небесной росы, второе — земного изобилия. Ибо сначала мы приглашаемся к небесному, когда от мирского отвергаемся, и таким образом впоследствии оказываемся предназначенными наследовать также земное. И Евангелие ваше[862] также гласит: Ищите прежде Царствия Божьего, и это приложится вам[863] 9. Однако Исаву он сначала дает[864] благословение земное и присовокупляет небесное, говоря: От обилия земли будет обитание твое и от росы неба.[865] Ведь установление в Исаве для иудеев, первенцев по рождению, но уступающих другим в любви, после насыщения < иудеев > Законом от земных благ через Евангелие верою направляется к небесным. Но когда Иаков видит во сне утвержденную от земли до неба лестницу и одних ангелов поднимающихся, других спускающихся и стоящего на ней Господа,[866] опрометчиво ли мы истолкуем ее как указывающую путь к небу,[867] по которому одни восходят, другие нисходят, ***[868] что определено судом Господа? 10. Почему же он, когда проснулся[869] и ужаснулся сначала <этому> месту, обращается <затем> к истолкованию сна? Ведь, изрекши: Как страшно сие место! — говорит: Это не что иное, как чертог Божий и это — врата небесные.[870] Ибо он узрел Христа Господа, являющегося Храмом Божьим[871] и вратами,[872] <Господа,> через Которого идут на небо. И, конечно, он не упомянул бы врата неба, если бы у Творца невозможно было попасть на небо. Но есть и врата, которые принимают, и ведущая <туда> <дорога>,[873] уже проложенная Христом, о Котором <говорит> Амос: Который устраивает Свое восхождение в небо.[874] Конечно, не Себе одному, но и Своим, которые будут с Ним. 11. Ибо говорит: Облечешься в них, словно в украшение невесты.[875] Так дивится Дух на устремившихся благодаря тому восхождению к Царствию Небесному, говоря: Летят, словно коршуны,[876] как облака летят и словно птенцы голубей ко Мне,[877] — т. е. просто как голуби. Ведь мы будем восхищены в облака навстречу Господу,[878] — согласно апостолу, — т. е. Тому Сыну человеческому, идущему в облаках,[879] оКотором говорит Даниил, — и таким образом постоянно будем вместе с Господом[880] до тех пор, пока <Он пребывает > и на земле, и на небе, призывающий из–за неблагодарных того и другого завета[881] в свидетели сами стихии: Слушай, небо, и преклони ухо, земля.[882]

12. И даже если бы Писание не протягивало мне столько раз руку небесной надежды, я вполне обладал бы предвосхищением также и этого <небесного> обетования, ибо у меня уже есть земная благодать; я ожидал бы нечто и с неба от Бога, владеющего так же и небом, как землей: так, я верил бы, что Христос, обещающий высшее, принадлежит Тому, Кто обещал низшее, Кто доказательства большего сотворил из малого, Кто сие провозглашение неслыханного, если угодно, Царства оставил одному лишь Христу, чтобы земная слава возвещалась через слуг, небесная же — через Самого Господа.[883]13. Но ты доказываешь, что Христос — иной, исходя из того, что Он возвещает новое Царство. Сначала приведи какой–нибудь пример милости <твоего бога>, чтобы я не имел оснований сомневаться в надежности столь великого обетования, на которое уповаю, — ведь я научен <быть осмотрительным>; прежде всего, конечно, тебе следует доказать наличие какого–нибудь неба у того, который, как ты утверждаешь, обещает небесное. Но ныне ты зовешь на обед, но не показываешь дом, ссылаешься на царство, но не предъявляешь царский дворец. Как[884] твой Христос обещает небесное царство, не имея неба? Как он представил и человека, не имея плоти? О, призрак во всем! О, великое[885] надувательство и в том, что касается обетования!

Книга IV

Глава 1. В четвертой книге автор планирует обратиться к анализу самого Евангелия, которое Маркион, извратив, сделал своим. Слова Творца о новом законе предполагают изменение, а изменение — противоречие. Противоречивы и сами чувства Творца

1. Все высказывания и все заготовки нечестивого и святотатственного Маркиона мы вызываем на очную ставку с самим уже его Евангелием,[886] которое он, исказив, сделал своим. [887] А чтобы придать ему достоверность, он сочинил для него некое приданое — труд, названный из–за сопоставления противоположностей «Антитезами» и направленный на разделение Закона и Евангелия — чтобы, выделяя с его помощью двух богов, различных и имеющих каждый свой документ или, как чаще говорят, завет, защищать на этом основании веру в «Евангелие согласно «Антитезам»». 2. Но и их, целенаправленно вступив в ближний бой, т. е. разбираясь по очереди с каждым из положений Понтийца, я разбил бы, если не было бы сподручнее обезвредить их в самом «Евангелии» и вместе с самим «Евангелием», которое они поддерживают. Впрочем, справиться <с ними>, отклоняя их доводы без рассмотрения,‘ столь легко, что я, право, представлю их («Антитезы») приемлемыми, сочту их имеющими силу, заявлю, что они льют воду на нашу мельницу, чтобы они тем сильнее устыдились слепоты своего автора, став уже нашими «Антитезами» против Маркиона. 3. И я даже признаю, что один план осуществлялся в ветхом установлении у Творца, другой — в новом у Христа. Я не отрицаю, что различаются образцы речи, заповеди добродетели, наставления в законе, пока, однако, все различия соответствуют одному Богу, Которым, как известно, они установлены и предсказаны. 4. Некогда Исаия утверждал, что придет из Сиона закон и слово Господа — из Иерусалима;[888] иной, разумеется, закон и иное слово. Далее он говорит: Будет судить среди народов и обличит весьма многочисленный народ,[889] — т. е. <народ, состоящий> не из одного иудейского племени, но и из язычников, которые по новому закону Евангелия и новому слову апостолов подвергаются суду и обличаются перед самими собой за прежнее заблуждение, как только уверовали, а затем перековывают[890] мечи на орала 5. и копья, [891] которые суть род охотничьих рогатин, на серпы[892], т. е. некогда дикие и свирепые страсти превращают в благие и приносящие добрый плод чувства. И опять: Слушайте Меня, слушайте, народ Мой, и преклоните, цари/ ухо ко Мне, ибо закон произойдет от Меня и суд Мой в свет язычников,[893] — <суд,> которым судил и постановил, что также и язычники подлежат просвещению через Евангелие и слово. Этот закон будет < упомянув и у Давида: безупречный, ибо он совершенный, направляющий душу,[894] конечно, от идолов к Богу; это будет слово, о котором говорит тот же Исаия: Ибо краткое слово сотворит Господь на земле? 6. Ведь сокращенным является Новый Завет и освобожденным от мелочного бремени Закона. Но зачем искать чего–то большего, когда еще очевиднее и яснее самого света Творцом предвещается обновление через того же < пророка >: Не вспоминайте о прошлом и о древнем не думайте:[895] старое прошло, новое начинается? вот, Я творю новое, которое начнется ныне? Также через Иеремию: Обновите у себя новую целину и не сейте в терние, и обрежьте крайнюю плоть сердца вашего? И в другом месте: Вот, придет день, говорит Господь, и составлю для дома Иакова и для дома Иуды Новый Завет не в соответствии с Заветом, который Я установил с их отцами в день, когда принял решение о них, дабы вывести их из земли Египта? 7. Так, Он обозначает прежний Завет как преходящий, показывая его изменяемым и обещая вечный в будущем. Ибо Он <говорит>[896] через Исаию: Послушайте Меня и будете жить, и заключу с вами Завет вечный, — добавляя, — святость и верность[897] Давида,[898] — дабы показать, что этот Завет осуществится во Христе, <происходящем> из рода Давида по Марии. 8. Его же (Христа)[899] <Исаия> образно предсказывал в ветви, которая произойдет от корня Иессеева.[900] Итак, если Он сказал, что иные законы, иные слова и новые установления заветов грядут от Творца с той целью, чтобы утвердить иные, лучшие, обряды также и самих жертвоприношений, и притом у язычников устами Малахии: Нет Моего к вам благоволения, говорит Господь, и жертвоприношения ваши не приму из рук ваших, ибо от восхода солнца до заката прославляемо в язычниках имя Мое, и во всяком месте приносится жертва имени Моему, и жертва чистая[901] (т. е. простая молитва от чистой совести), — то оказывается неизбежным, что любое возникающее при обновлении изменение начинает отличаться от того, <изменением> чего является, и вступать с ним в противоречие в силу отличия. 9. Ибо, как нет ничего измененного, что не являлось бы отличным <от первоисточника>, так нет ничего отличного, что не являлось бы противоречащим <первоисточнику>. Следовательно, противоречие из–за отличия будет приписано Тому же, Кому будет принадлежать изменение из–за обновления. Тот, Кто установил изменение, Тот утвердил и отличие; Кто предсказал изменение, Тот предвозвестил и противоречие. Почему ты объясняешь разницу в делах различием сил? 10. Почему ты, выворачивая наизнанку, обращаешь против Творца антитезы примеров, которые (антитезы) ты можешь распознать также в самих Его чувствах и волнениях? Я, — говорит, — поражу и исцелю; Я, — говорит, — убью и оживлю,[902] производя, — конечно, — бедствия и творя мир.[903] Из–за этого ты даже имеешь обыкновение порицать Его — запрещающего то, что приказывает, и приказывающего то, что запрещает — за переменчивость и непостоянство. Итак, почему и антитезы ты не причислил к природным <свойствам> всегда противоречащего Себе Творца и не смог вспомнить хотя бы о том, что мир составлен, если не ошибаюсь, даже у понтийцев из различий соперничающих друг с другом элементов? 11. Поэтому прежде ты должен был установить, что имеется один — бога света, другой — тьмы, дабы ты мог утверждать, что один — Бог Закона, другой — бог Евангелия. Впрочем, на основании очевидного предрешено, что <у Того,> Чьи свойства и дела проявляются посредством антитез, и таинства проявляются таким же образом.