Нужный (СИ) - Руслан Ряфатевич Агишев

никакой болью здесь и не пахло.

Чувство тревоги, едва появившись, уже «ревело» в полный голос. Ведь, таких совпадений или случайностей просто не могло быть. Красотки в коротких юбках и ажурных чулках просто так на дороге не валяются. А если и валяются, то, значит, это кому-нибудь нужно. Но, к сожалению, здравые мысли имеют привычку опаздывать, приходя в голову тогда, когда уже слишком поздно. Именно это и случилось.

Едва Рафи скривил лицо и начал подниматься, как сидевшая на ступеньке девица вдруг оглушительно взвизгнула. Просто на глазах начала преображаться из беззащитной жертвы в неистовую фурию: лицо покраснело, запылав огнем; засверкали глаза и зло изогнулись брови. Прямо волшебство, по-другому и не скажешь.

— А-а-а! Прочь! — от ее вопля парень едва не свалился с лестницы. Хорошо успел в перила вцепиться. — Подлец…

Тут же в плечо Рафи крепко вцепилась чья-то рука и резко развернула его назад. А там его уже ждал крайне недовольный классный надзиратель господин Вольф со своим неизменным стеком в руке. Высокий и чрезвычайно худой, черном гимназическом мундире и сверкающим стеклом монокля в глазу, он смотрел на Рафи так, словно тот был изначально виновен в чем-то очень и очень ужасном. И парень, хоть и не чувствовал за собой хоть какую-то вину, сразу же почувствовал, как по его спине пробежал холодок.

— Что здесь происходит? Потрудитесь мне объяснить, господин Мирский! — классный надзиратель ткнул стеком сначала в сторону поправлявшей юбку девушки, а потом прямо Рафи в грудь. — Пока я вижу вопиющее непотребство, господин гимназист! Скажу больше, это самое настоящее предосудительное происшествие, которое просто не может быть оставлено без последствия. Своими действиями вы не просто оскорбили даму…

Слушавший все это, Рафи даже не пытался вставить слово. Просто стоял и диву давался от того бреда, который слышал. Ведь, ни слова правды не было. Про какие-то оскорбления говорили. В конце, вообще, прозвучало чуть ли не про насилие.

Но это были цветочки. Впереди его, как оказалось, ждали такие ягодки, что слезы из глаз выбивали.

Вдруг с пола легко поднимается девица и «на голубом глазу» выдает:

— Он совсем с ума сошел, господин классный надзиратель… Начал ругаться, лапать меня во всех местах… Вот здесь, здесь… Он сильный, а я испугалась… Даже кричать не могла… Я очень сильно испугалась… Вот видите, колготки порваны… — она без всякого стеснения показала на внутреннюю часть бедра, где на чулках красовался немаленький разрез- Видите?

Господин Вольф сделал шаг вперед и оказался между девушкой и парнем, словно давая понять, кто здесь обвиняемый и жертва.

— Картина произошедшего мне совершенно ясна. Я сейчас доложу господину директору об этом возмутительном происшествии, — классный надзиратель развернулся в сторону Рафи и снова ткнул ему в грудь стеком. — Уверен, господин Мирский, вы не просто вылетите из нашего учреждения, но и предстанете перед мировым судьей. И, будьте покойны, ваш нынешний возраст не станет для вас защитой. Вижу, что решение Его Императорского величество о даровании вам дворянского звания было трагической ошибкой. Своими действиями вы приступили все мыслимые и немыслимые правила и законы, которые приняты среди благородного общества.

Надзиратель презрительно смерил его с головы и до ног и прошипел сквозь зубы:

— Мерзавец.

P/s: Большое спасибо, за внимание к произведению. Это хорошо «подстегивает» мотивацию. Сюжет еще немного «закрутится» на пару оборотов, поэтому, надеюсь продолжение понравиться

Глава 18

* * *

Весть о случившемся моментально облетела всю гимназию, сразу же став известной всем: от недавно появившегося сопливого первокурсника и до истопника Игнатьича, вечно сидевшего в своей каморке. Гимназисты, едва дотерпев до окончания первого занятия, высыпали в коридоры и стали живо обсуждать происшествие. Правда, толком никто ничего не мог сказать (ведь, все свидетели уже давно сидели в приемной директора. Рассказчики лишь глубокомысленно надували щеки и многозначительно качали головами, не забывая выдавать очередную сплетню.

И чего только не говорили об этом. Едва ли не каждый считал нужным что-то добавить, передавая сплетню другому. Постепенно история обретала такие подробности, которых в действительности и в помине не было. Все это напоминало снежный комок, который по мере катания становился огромный шаром.

К новому перерыву между занятиями уже говорили не о каких-то там случайных прикосновениях, а о самом настоящем насилии. Старшекурсники, собрав вокруг себя ребятню помладше, леденящим шепотом рассказывали о сорванном форменном пиджаке, разорванной в клочья женской сорочке и смятой юбке. Кто-то шел еще дальше, и, скабрёзно подмигивая, упоминал и об этом самом…

* * *

Если за дверьми директорского кабинета все бурлило, то внутри висела мертвая тишина. Она ощущалась настолько материальной, словно ее можно было коснуться или даже ножом резать.

— … Это в высшей степени, вопиющее происшествие, которое ни в коей мере не должно остаться без последствий, — хорошо чувствовалось, что директор едва сдерживался, чтобы не сорваться. Холода в его голосе было столько, что при случае можно было заморозить всю гимназию с учениками и преподавателями. — Вы хотя бы осознаете тяжесть своего проступка, господи Мирский? В ваших глаза я, к сожалению, не вижу ни понимания, ни сожаления…

И он был тысячу раз прав. Стоявший сейчас перед ним на вытяжку, Рафи сейчас не чувствовал ни первое, ни тем более второе. В голове у него в этот момент вертелось лишь одно слово, которым он пытался описать происходящее, — «дичь». Что, в конце концов, он должен был понимать? О чем сожалеть? Ведь, ничего предосудительного в его действия не было! О каких к черту оскорблениях или насилии идет может идти речь, если он пытался помочь этой девчонке?

— Мне кто-нибудь наконец объяснит, в чем меня обвиняют? — Рафи решил прекратить этот «цирк». Ему должны четко и понятно сказать, в чем его вина. — И каковы ваши доказательства?

Тут у окна дернулся классный надзиратель с перекошенным лицом. Видно было, что того самым натуральным образом «корежит»

— Что? Вы просто откровенный беспринципный наглец! — прошипел тот, меря парня презрительным взглядом. — Мир не видел еще такого цинизма! Смотреть в глаза и лгать при этом… Плебей! Уличное быдло!

После него заговорил директор, всем своим видом показывавший свое согласие со словами подчиненного.

— Что ж, хотите доказательств? Будут доказательства. Тем более я уже успел переговорить с теми, кто стал свидетелем вашего бесстыдства, — мужчина нажал звонок на столе, вызывая делопроизводителя, даму из приемной. — Будьте добры, пригласить гимназиста Вишневского. А гимназиста Карпова попросите приготовиться.

Почти сразу же на пороге показался невысокий полный парень с рыжими волосами и конопушками по всему лицу.

— Юноша, расскажите нам