Товарищи офицеры. Смерть Гудериану! - Олег Таругин

Сознание, как уже бывало в моменты крайнего напряжения, фиксировало мельчайшие, никому не нужные, детали: нашивку унтерштурмфюрера с узкой зеленой полоской и двумя дубовыми листьями с желудями над ней, небольшой шрам на покрытой рыжеватой щетиной щеке, застрявшую в петельке нашлемного чехла веточку…

Встреча оказалась настолько неожиданной для нас обоих, что мы даже не стали стрелять, просто сцепившись в рукопашной. Собственно, эсэсовец выстрелить и не мог, меняя опустевший магазин, а мой «МП» был в левой руке, вот я и ударил кулаком правой. Фактор неожиданности оказался на моей стороне, уклониться фриц не успел, получив неслабый хук в челюсть. Однако уже в следующую секунду он отмахнулся разряженным автоматом, и теперь уже я нехило словил тяжеленной железякой в живот, да так, что даже оружие выронил, переломившись в поясе. Если он сейчас добавит по затылку, мне конец. Боднув его головой, подхватил под колени, резко дергая на себя и вверх. Получилось: не ожидавший от противника подобной прыти унтерштурмфюрер – память совершенно не к месту подсказала вдруг, что это звание соответствует армейскому лейтенанту, – потерял равновесие и упал на спину. Ну а я соответственно навалился сверху. Несколько секунд мы просто мутузили друг друга кулаками под аккомпанемент близких очередей – похоже, поручик тоже с кем-то воевал, правда, не столь первобытным способом, – затем фриц рывком сбросил меня, в свою очередь придавив к земле. Вот же бугай, мать его!

Когда он успел вытащить заточенный по обеим кромкам штык, я пропустил, успев в последний момент лишь подставить под опускающуюся руку левое предплечье. Лезвие замерло буквально сантиметрах в десяти от груди. Хрипло дыша мне в лицо сквозь сведенные судорогой ярости желтоватые зубы, эсэсовец усилил нажим, и я понял, что долго не продержусь, от силы секунд пять. Попытавшись пару раз съездить правой рукой ему по ребрам, лишь рассадил костяшки об автоматный подсумок, наткнувшись на что-то твердое в собственном кармане. Пистолет! Собрав последние силы, зарычал, отталкивая гитлеровца, и наконец пропихнул руку в карман галифе. Оставался ли в стволе патрон, я не помнил, да и времени вспоминать не оставалось – лезвие штыка уже коснулось гимнастерки, проколов ткань, – потому просто взвел курок и, направив ствол куда-то вверх, нажал на спуск. Кожу обожгло выстрелом, затворная рама больно ударила в бедро, но и немец вдруг дернулся, на секунду ослабив натиск. Хэкнув, я приподнял его над собой, выдернул, разрывая карман, оружие и, уперев ствол в камуфлированную грудь, трижды нажал на спусковой крючок. Несколько мгновений эсэсовец непонимающе смотрел на меня, затем сдавленно всхлипнул и обмяк.

Отвалив в сторону тяжеленную тушу и пытаясь протолкнуть в сдавленные легкие порцию воздуха, я зашарил по траве в поисках автомата – это описывать нашу схватку долго, на самом же деле все заняло не больше десятка секунд, и бой продолжался. Перекатившись на бок, быстро осмотрелся, найдя взглядом поручика. Укрываясь за посеченным пулями стволом, Гурский увлеченно лупил куда-то короткими очередями.

О, а вот и мой автомат! Подтянув оружие за ремень, приподнялся, собираясь помочь товарищу огнем, но заметил метрах в пяти за его спиной пригнувшуюся камуфлированную фигуру. Фи, как некрасиво в спину стрелять! Сместив прицел, срезал гитлеровца очередью, оставившей на ткани маскировочного костюма строчку темных отметин. Вздрогнув, поручик быстро оглянулся – немец еще падал – и коротко кивнул в благодарность. Хотел улыбнуться в ответ, но вынужден был уткнуться носом в землю: кто-то из фрицев заметил мои телодвижения со стрельбой и перенес огонь на меня. Очередь прошлась буквально в полуметре, запорошив голову прелой листвой. Блин, хорошо поручику, у него дерево есть, а мне как быть? Да вот как – торопливо отполз чуть в сторону, кое-как укрывшись за телом унтерштурмфюрера. Не дерево конечно, но от автоматных пуль защитит. Главное, чтоб пулеметчик на меня не отвлекся, иначе нашинкует обоих в капусту. Рыжему верзиле-то уже все равно, а мне будет обидно и больно…

Выставив из-за неожиданного укрытия ствол, дожег магазин куда-то «в направлении противника» и торопливо перезарядился. Прилетевшая в ответ очередь прошлась по трупу, заставляя мертвого эсэсмана легонько дергаться при каждом попадании, но навылет ни одна пуля не прошла. Что ж, спасибо, фриц, защитил. Хоть какая-то от вашей братии польза. Бросил взгляд на поручика – почему не стреляет? Гурский торопливо скручивал защитный колпачок у гранаты, еще две «колотухи» с уже подвытянутыми из рукояток шариками лежали на земле. Активировав запал, поручик, как я его учил, выждал пару секунд, коротко размахнулся и запулил гранату в дальние кусты. Следом вторую с расчетом, что упадет она на несколько метров левее, и третью, еще дальше в сторону. Кстати, неплохо получилось: гранаты взорвались одна за другой, по кустам словно прошлись очередью из не существующего в этом времени автоматического гранатомета. Пора позицию менять, у немцев, между прочим, тоже гранаты имеются, а дурной пример, как учит история, заразителен…

Убедившись, что занавешенные грязно-серым дымом кусты перестали огрызаться огнем, рванул вперед, спустя пару секунд шумно плюхнувшись на землю рядом с поручиком.

– Спасибо, Коля, – прохрипел я, пытаясь отдышаться. Каждый вдох пока давался с трудом, бугай-унтер хорошо мне ребра помял. – Вовремя ты со своим артналетом…

– Аналогично, – улыбнулся тот, запихивая в приемник автомата последний магазин. – Ты тоже не опоздал. Виталь, ранен?! – тревожно добавил он, разглядев на моей груди бурое пятнышко. – И лицо в крови.

– Не, это так, хулиганы ножиком слегка кольнули. Лицо? – Я мазнул себя по щеке, с удивлением разглядев на ладони алые пятна. – Понятия не имею, наверное, фриц забрызгал, когда в него свои попали. Что делаем? Если вперед попремся, как бы под свои пули не попасть.

И в этот момент оба наших пулемета замолчали, и, хотя выстрелы вокруг еще грохотали, я внезапно понял, что и немецкий «МГ» тоже не стреляет. То ли стрелок меняет короб, то ли нашим удалось его подавить. Удивленно переглянувшись с Гурским, я открыл было рот, собираясь предложить, пока затишье, рвануть вперед, как вдруг раздалось такое знакомое и родное: «Ур-ра!» Да они там что, совсем с ума посходили?! Какая атака в лесу?! Судя по округлившимся глазам поручика, наши мысли совпадали.

Первые двое красноармейцев, оба с автоматами, шумно вывалились, стреляя длинными очередями, из кустов неподалеку от нас. С другой стороны появились еще трое, но что это были за трое! Впереди, отчего-то с «МГ-34» в руках, бежал Джугашвили, за ним старшина и кто-то из бойцов. Как ни странно, пулемет старлей держал вполне профессионально, за пулеметную рукоятку и скособоченные сошки. Торчащая из окна приемника патронная лента судорожно дергалась, уползая внутрь, на срезе пламегасителя плясал желтый огненный венчик.

Ну, Яша, ну, блин! Мало тебя отец народов в детстве порол! Больше нужно было! Рот артиллериста был широко распахнут, но что именно он кричал, «ура» там или что-то по-грузински, за грохотом выстрелов разобрать было невозможно.

– Вперед! – первым поборов оторопь, пихнул меня локтем поручик. – Огонь! Ура!!!

Поскольку ничего более умного мне в голову не пришло, я неожиданно даже для самого себя заорал:

– За Родину! За Сталина! Ура!

И бросился вперед, вламываясь в посеченные пулями заросли вместе с остальными красноармейцами, многие из которых теперь тоже кричали «за Сталина!», причем я вовсе не был уверен, что имелся в виду именно вождь, а не тот, кто бежал сейчас рядом с ними…

На чем бой, собственно, и закончился – до настоящей рукопашной не дошло, троих последних эсэсовцев, к этому времени уже по несколько раз раненных, просто добили, причем одного – лично Яков, расстрелявший к тому времени все патроны и использующий пулемет в качестве здоровенной дубины.

То, что недавний вопрос Гурского оказался пророческим и в этой атаке я поймал-таки свою пулю, навылет пробившую левый бицепс, заметил только после боя, почувствовав, как по руке, щекоча кожу, бежит что-то теплое и липкое…

Глава 17

В бой победный Сталин нас ведет…

Г. Гридов

Пока перепуганная Валюша, похожая на маленькую взъерошенную синичку, перевязывала раненых, в число которых на сей раз попал и ваш покорный слуга, красноармейцы под командованием поручика прочесав окрестности, убедились, что никто из фрицев не ушел живым. По уже заведенной традиции, собрали оружие, боеприпасы и провизию.

Настроение, несмотря на победу, было мрачным – и вовсе не из-за раны, тем более что Гурский первым делом засунул в мой карман брошку, и я уже ощущал описанный им зуд в раненом плече. В бою погиб Серега Якунов и еще четверо бойцов. Танкист, старавшийся постоянно находиться поближе к Якову, и в последнюю атаку пошел вместе с ним, видимо надеясь, случись что, успеть заслонить собой старшего лейтенанта. Смерть его оказалась мгновенной: не пробежав и первых трех метров, Сергей получил пулю в голову.