ДИКИЙ ВОЛК(Сборник НФ) - Георг Смит

Он высказал эти соображения по-английски, но Рольф покачал головой.

— Упрямство всегда было твоим главным недостатком, — сказал он. — Спроси хоть у Сомхсея. — Перейдя на свой язык, он продолжал:

— Они проводят тебя домой, Кайл. Я возвращаюсь. Остальные скоро прибудут и я должен встречать их на плато. Когда соберутся все, я приведу капитанов.

Он отсалютовал Арраки и пошел обратно по разрушенной дороге. Беннинг недолго смотрел ему вслед и, отвернувшись, тут же забыл о Рольфе. Все его страхи исчезли и он страстно захотел осмотреть город.

— Ты пойдешь сейчас домой, господин? — негромко спросил Сомхсей.

— Да, — ответил Беннинг. — Я пойду домой.

В сопровождении Сомхсея, который держался справа, он прошел через ворота. Их окружала шумящая, ликующая толпа, и Беннинг почти физически ощущал это обожание. Он подумал, что древние Валькары хорошо выбрали себе телохранителей — верных и преданных. Насколько — он выяснит это позже.

Этот звездный Вавилон был огромен. Во времена его расцвета здесь, должно быть, голова шла кругом от сверкающих красок, шума, блеска сокровищ бесчисленных миров. Перед мысленным взором Беннинга проплывало множество картин; посольства, идущие вниз по этой, теперь разрушенной, дороге, принцы Цефея, короли Бетельгейзе, вожди полуварварских племен с диких миров созвездия Геркулеса, спешащих преклонить колени в городе Королей — в городе Валькаров. А сейчас только тишина и красные сумерки наполняли улицы и развалины дворцов.

— Город снова оживет, — прошептал Сомхсей. — Теперь ты дома.

И Беннинг коротко ответил: «Да».

От ворот в центр города тянулся широкий проспект.

Беннинг шел впереди, ступая по вдавленным плиткам, а ноги его свиты клацали и шаркали по камням. В конце проспекта, у самого озера, возвышался дворец из белого мрамора, подавляя своими размерами и мощью. Беннинг шел к нему.

Проспект расширился и превратился в огромную площадь, по границам которой когда-то стояли статуи гигантских размеров. Грустная улыбка тронула губы Беннинга. Многие статуи рухнули на плиты площади, да и оставшиеся стоять изувечила жесткая рука времени. Но когда они все стояли здесь — целые и невредимые мощные фигуры, устремленные к звездам, держащие солнце в своих могучих руках, — их вид должен был внушать трепет, доказывать посольствам их ничтожество перед непреодолимой мощью Империи. Тронного зала посолы достигали, подготовленные должным образом.

Теперь руки статуй со звездами сломались, а глаза, обращенные к идущим, были запорошены пылью веков и слепы.

— Господин, — обратился Сомхсей к Беннингу, поднимавшемуся по дворцовой лестнице, — за время твоего отсутствия внутренняя галерея обрушилась, мы пройдем тут.

Он повел Беннинга к меньшей боковой двери, за которой оказались развалины и обломки. Большие каменные блоки попадали, обрушился и главный свод, над головой было теперь открытое небо. Но внутренние арки по-прежнему стояли, сохранились кое-где и стены галерей, украшенные удивительной резьбой. Главный зал, подумал Беннинг, мог бы вместить не менее десяти тысяч человек. В дальнем конце зала в тусклом кроваво-красном свете он разглядел трон. И изумился, ощутив, что от вида этого запустения в нем поднимается горячий гнев.

Сомхсей быстро шел впереди и Беннинг следовал за ним, пробираясь между каменными завалами. Они прошли разрушенную галерею и оказались в низкой пристройке, выходящей на озеро.

Беннинг догадался, что здесь располагались личные апартаменты Валькаров. Эта пристройка довольно хорошо сохранилась, как будто бы многими усилиями поддерживалась в пригодном для обитания состоянии. Когда он вошел внутрь, то увидел, что всюду было чисто, все заботливо прибрано, обстановка на месте, металлические орнаменты и детали сверкали.

— Мы хранили все наготове, — сказал Сомхсей. — Мы знали, что настанет день и ты вернешься.

Беннинг медленно брел через пустынные комнаты. Здесь сильнее, чем где-либо в городе, он ощутил груз столетий непрерывного правления, гордости и традиций, неизгладимый отпечаток человеческих индивидуальностей — мужчин и женщин, создавших все это. Ощущение усиливалось при виде безделушек, портретов, антикварных вещиц и всевозможных коллекций, собранных на других мирах. Их вид, заброшенных и забытых всеми, за исключением Арраки, наводил грусть…

Из высокого окна одной из комнат открывался вид на озеро. Обстановка, теперь слегка запущенная, была богатой, но без излишеств: книги, карты — обычные и звездные, модели кораблей и многое другое.

Массивный стол и рядом с ним старое кресло. Беннинг опустился в кресло и изношенная обивка приняла его тело со знакомым удобством. Через дверь в правой стене он увидел в другой комнате высокое ложе, на пурпурном пологе был изображен символ солнца. На левой стене между книжными полками висел портрет человека в полный рост. Его портрет…

Ужас охватил Беннинга. Он почувствовал, как Нейл Беннинг начинает исчезать, словно снимает маску, скрывающую чужое лицо. Он вскочил и отвернулся и от портрета, и от слишком удобного для него кресла, ложа с королевским пологом. Он с трудом удерживал Нейла Беннинга. А затем вышел на террасу за окном, где смог дышать свободнее и думать яснее.

Сомхсей следовал за ним. Беннинг смотрел на темнеющее в красных сумерках озеро, а Сомхсей заговорил:

— Ты пришел домой, как когда-то твой отец, и Стражи возликовали, ибо многие поколения наши повелители не были с нами и мы были так одиноки.

«Одиноки»? — странный пафос этих слов тронул сердце Беннинга. Эти полулюди-полупауки, пронесшие своим повелителям Валькарам преданность через все мертвые тысячелетия, миновавшие со дня падения Империи, ждали в своем разрушенном мире, ждали и надеялись. И, наконец, Валькар возвращается. Рольф рассказал ему, как отец Кайла вернулся в древний тронный мир, который другие в страхе избегали, чтобы его сын вырос, помня о былом величии Валькаров.

— Господин, — продолжал своим свистящим шепотом Сомхсей, — в ночь твоего рождения твой отец положил младенца мне на руки и сказал: «Поручаю его тебе, Сомхсей. Будь его тенью, его правой рукой, его щитом».

— Так оно и вышло, Сомхсей.

— Да. После смерти твоих родителей я заботился о тебе, я ненавидел даже Рольфа, потому что он мог учить тебя человеческим искусствам, а я нет. Но сейчас, господин, ты другой.

Беннинг взглянул на него.

— Другой?

— Да, господин. Твое тело то же самое. Но разум — нет.

Беннинг смотрел в темные странные глаза, нечеловечески мудрые, любящие глаза. И дрожь пробежала по его телу. Но тут сверху раздался звук. Он взглянул на небо и увидал искорку, пересекающую огромный диск Антареса и снижавшуюся к западу. Искорка, растущая на глазах, превратилась в корабль и скрылась за дворцом. Беннинг догадался, что корабль опустился на плато.

Ему стало холодно, очень холодно, словно сумрачное озеро дышало морозом.

— Сомхсей, ты не должен говорить другим, что мой разум изменился, — прошептал он. — Если это узнают, меня ждет смерть.

Еще один корабль примчался к плато, и еще один. Быстро темнело.

— Они не узнают, — сказал Сомхсей.

Беннингу по-прежнему было холодно. Эти Арраки не обладают ли какими-либо парапсихологическими особенностями? И, может, благодаря им Сомхсей ощущает, что он не Валькар?

Вскоре в темнеющую комнату быстрыми шагами вошел еще один Арраки. Он был меньше и светлее Сомхсея, с более тусклым узором на коже.

— Это Киш, мой сын, — сказал Сомхсей, — он молод, но подает надежды. После моей смерти он будет служить Валькарам.

— Господин, — сказал Киш и поклонился. — Человек по имени Рольф и другие идут сюда. Должны ли стражи позволить им войти сюда?

— Пусть войдут, — ответил Беннинг, — веди их сюда.

— Не сюда, — возразил Сомхсей. — Здесь неподобающее место. Валькар принимает слуг, находясь на троне.

Киш умчался. Сомхсей провел Беннинга через темные комнаты и развалины. Беннинг радовался, что у него есть проводник, иначе он бы непрестанно спотыкался о рухнувшие каменные плиты. Когда они подошли к главному залу, туда уже входили Арраки с факелами.

Неровный багровый свет факелов почти не освещал мрачные руины, но через большой пролом в стене две желтые луны испускали слабый призрачный свет. В этом обманчивом свете Беннинг последовал за Сомхсеем к черному трону, На нем совершенно не было резьбы — и это отсутствие украшающего орнамента говорило о гордости, причем слишком большой, чтобы ее подчеркивать. Беннинг уселся на трон и среди Арраки раздался свистящий восторженный шепот.

Пожалуй, подумал Беннинг, легко, сидя здесь, на троне, вообразить себя королем. Он смотрел через разрушенный вход на широкий проспект колоссов и видел факелы других Арраки, освещавших дорогу Рольфу, ведущему капитанов. Не составляло труда представить себе, что это идут великие принцы далеких звезд, аристократы и купцы могущественной галактической империи былых времен, несущие дань из отдаленных миров своему повелителю…