Между «Правдой» и «Временем». История советского Центрального телевидения - Кристин Эванс

телевидения, рассчитанной на максимально широкую аудиторию. В первый год ее сорокапятиминутный выпуск – по понедельникам, вторникам, средам и четвергам – и получасовой – по субботам начинался в 20:30, что было лучшим в новом расписании эфирным временем (ил. 11).

В каком-то смысле эта передача не была совсем уж новой. Как и в «Телевизионных новостях», каждый выпуск начинался с новостей о приездах, отъездах и прочих свершениях высших партийных и государственных чиновников страны. Однако в отличие от «Телевизионных новостей» и «Эстафеты новостей» «Время» изначально было составлено из очень коротких новостных сюжетов. Так, выпуск от 21 февраля 1968 года включал в себя сорок два материала, которые располагались следующим образом:

Выпуск открывали два одноминутных сообщения – об отлете Л. И. Брежнева в Чехословакию и о подготовке консультативной встречи в Будапеште. Затем шел блок союзной информации из семи сообщений, объединенных общей темой, – подготовка к празднованию 50-летия Вооруженных сил СССР. За два дня до праздника эта тема была наиболее важной. После этого – блок зарубежных сообщений, тоже объединенных общностью и важностью темы, – бои в Южном Вьетнаме и протест мировой общественности против американской агрессии. Снова блок союзной и затем зарубежной, не менее важной информации, после них – новости культуры, спорт, погода425.

Ил. 11. Дикторы Центрального телевидения Игорь Кириллов и Аза Лихитченко в эфире программы «Время» (В. Ахломов, 1979) – ГБУ «ЦГА Москвы», № 0-114385

Таким образом, в первые месяцы своего существования «Время» представляло собой радикальное изменение эстетики советских теленовостей – в соответствии с советами Бойко по поводу скорости и краткости. Самым заметным отличием была продолжительность большинства репортажей: основная часть информации подавалась в предельно сжатых сегментах длиной от пятнадцати до тридцати секунд, причем большую часть времени занимали немые кино-, видео- или фотоиллюстрации, сопровождаемые музыкой. Новизна была не только в том, что информация подавалась быстро и в основном визуально; не стало объединяющего присутствия диктора на экране – его заменил закадровый голос, который рассказывал новости, иллюстрируемые фото- и видеоматериалами. Последних во «Времени» было гораздо больше, чем в передачах-предшественницах; по словам одного из рецензентов, видеозаписями были проиллюстрированы три четверти репортажей. Так, один сюжет, вышедший в феврале 1968 года, состоял из закадрового голоса, объявившего: «Открыли свой сезон московские моржи», и сопровождаемого музыкой десятисекундного ролика426. Журналисты в новой программе были, но не играли той заметной, объединяющей роли, какую играл в «Эстафете новостей» Фокин. Они появлялись только в повторяющихся рубриках. Эти рубрики и их ведущие стремились напрямую вовлечь зрителя: чтением писем в эфире («Наша почта»), расследованиями злоупотреблений на местах, о которых часто сообщали зрители («Телерасследование» и «Тревожный сигнал»), личными впечатлениями по возвращении из командировки («Корреспондент вернулся из командировки») или популярными темами, такими как новости здравоохранения («Пять минут Гиппократа»)427. Исчезли специальные перебивки, вставлявшиеся при переходе от одного вида визуального материала к другому. Как и в прошлых новостных программах, – только теперь гораздо чаще, – в программе «Время» давались прямые включения из студий в других частях Советского Союза, что было значительным технологическим достижением и высоко ценилось поклонниками оперативности и способности телевидения перемещать своего зрителя в пространстве. Только теперь эти включения предварялись не поясняющим объявлением диктора, а изображением города с указанием его названия. Кроме того, они стали гораздо более частыми, чем в «Телевизионных новостях»: в 1968 году сеть Центрального телевидения охватывала пятьдесят городов, и в каждом выпуске были одно-двухминутные прямые репортажи из четырех-пяти городов428.

Все эти изменения были призваны использовать преимущества телевидения перед радио, задействовать его убедительную визуальную форму и дать такое отражение советской жизни, которое было бы «динамичным, интересным и насыщенным»429. В этой визуальной насыщенности при минимальном авторском комментарии проявлялось влияние как идей Вертова, так и стиля Би-би-си430. Однако для многих зрителей все это обернулось дезориентацией. Люди писали письма с жалобами, что программа при ее нынешней скорости непонятна, и использовали слово «калейдоскопический» скорее в негативном, чем в позитивном смысле. Так, Н. Г. Глаголев из Ярославля отмечал: «Сама задумка неплохая. Но следует, обязательно следует исключить тот невероятный калейдоскоп сюжетов, который мешает сосредоточиться… надо меньше, но лучше»431. Еще более многочисленны были жалобы на заставку программы. Созданная для того, чтобы отразить оперативность, с которой новости передавались от информагентств советским зрителям, вступительная часть программы в 1968 году включала в себя звуки телетайпов на заднем плане и джазовое музыкальное сопровождение, которое, по мнению зрителей, заглушало голоса дикторов432. Критики соглашались: опыт просмотра программы «Время» был чересчур сумбурным433.

«Время», как до него – информационно-музыкальное радио «Маяк», было призвано решить проблему скуки и отставания от зарубежных новостных радиопередач, вместив в короткий эфир большой объем фактической информации. Однако эти цели не должны были вытеснять более важную задачу – сделать так, чтобы советские новости четко отражали основополагающий нарратив о превосходстве советской системы. Более того, в первые месяцы своего существования программа отступала от предписанной иерархии категорий новостей. Один из первых выпусков незамедлительно подвергся критике со стороны Центрального комитета за то, что сюжеты не были расположены в порядке, передающем их относительную важность. В январе 1968 года руководитель сектора телевидения и радиовещания ЦК КПСС Павел Московский принял участие в партийной конференции комитета по телевидению и радиовещанию, чтобы сделать выговор сотрудникам «Времени». «Восьмого января, – говорил он, – вы сообщили о приезде министра Франции Дебре, о сушеной клубнике, об инкубаторе для рыб и о поездке делегации, возглавляемой товарищем Мазуровым, в Каир. Сообщили именно в этой последовательности»434. Прозвучала критика и на страницах «Советского радио и телевидения»: «…нередко верстка [передачи] выглядит хаотичной, нестройной», что приводит одновременно к скуке и отсутствию ясного рассказа о советском превосходстве. «Таким образом, – продолжала автор, – кажется, что пока „Время“ не всегда отвечает своим программным тезисам: его динамичность порой оборачивается поверхностностью, многотемье противопоставляется глубине, а что касается интересности, то ее трудно найти в массе одноплановых информаций». По замечанию того же автора, многие новостные сюжеты, похоже, были включены лишь для того, чтобы «заполнить вакуум», а не из‐за их вклада в общий смысл передачи435.

Ускоренная – в подражание западным радио- и телевизионным программам новостей – подача информации не помогла решить проблему медленных и скучных новостей о жизни страны; сила воздействия была принесена в жертву предельной краткости, а новостные сюжеты оказались не только невразумительными, но и неотличимыми друг от друга.

Реакция авторов программы на эту