Новый Мир ( № 2 2012) - Новый Мир Новый Мир

Стихи о цветах и птицах. Тех и других по двенадцать

Фудзивара-но Тэйка

(1162 — 1241)

*

СТИХИ О ЦВЕТАХ И ПТИЦАХ

тех и других по двенадцать

Перевод со старояпонского, вступление и комментарии Виктора Сановича

 

От всей души благодарю Айнуру Юсупову, предложившую мне несколько лет назад обратиться к переводу этих стихотворений.

 

В комментарии к стихотворению “Третий месяц. Фудзи” кратко говорится о трех женщинах романа Мурас а ки Сикиб у “Повесть о Г э ндзи” (нач. XI в.), однако необходимо добавить несколько слов о самом начале романа, чтобы объяснить, что такое “Цветы и птицы”. Ведь, по-видимому, все известные росписи ширм, посвященные “Стихам…” Т э йка (а их, как полагают, было создано около двадцати), представляли собой композиции цветов и птиц того месяца, которому они соответствовали по тематическому канону японской классической поэзии, и прежде всего антологии “Кокинс ю ” (“Собрание старых и новых песен”, 905 г.). То есть каждый раз это были двенадцать картин в жанре “Цветы и птицы”, возникшем в Китае и весьма там популярном в X — XI веках. А у Тэйка это сюита из двадцати четырех стихотворений, в двух частях, переходящих одна в другую, за которыми не только пять столетий японской поэзии, но, что замечательно, — великая проза во главе с “Повестью о Гэндзи” и “Записками у изголовья” Сэй-Сёнагон (около 1000 г.). К слову, мировая культура обязана Тэйка основополагающими манускриптами “Дневника из Т о са в столицу” Ки-но Цур а юки, лирической повести “ И сэ моногат а ри”, несколькими антологиями поэзии, “Повести о Гэндзи” и т. д.

И в то же время сказать о жанре “Цветы и птицы” нужно.

Во-первых, потому, что образованный и поэтически одаренный 19-летний принц, он же 8-й (потомственный) настоятель буддийского храма Н и ннадзи по имени Д о дзё-хосинно, — второй сын государя-инока Готоб а -ин (1180 — 1239), крупного поэта и литератора, — предложил Тэйка интересную задачу. Он сделал это, может быть, оттого, что “Цветы и птицы” были модным жанром. Тэйка же, по своему обыкновению, увлекся и в два-три дня, как явствует из его, писанного по-китайски, дневника, к 30-му дню 2-й луны 2-го года Кэмп о (1214) сочинил эту сюиту. Во-вторых, видимо, эти “Цветы и птицы” были и в самом деле важны для него. И связано это с начальными страницами “Повести о Гэндзи”. Речь там идет о любви государя к одной молодой особе не очень знатного рода, ради которой он забыл обо всем — и обо всех других дамах, и даже о делах правления. И тогда все обратилось против них, то есть, конечно, против нее. Эту молодую особу звали Кир и цубо. “Государь же только сильнее привязывался к ней, не обращая внимания на всеобщее порицание <...> Меж тем говорили: „В Китае именно из-за таких дел мир приходил в беспорядок и случались беды”. <...> Стали даже вспоминать случай с Ян Гуй-фэй” (здесь и далее перевод академика Н. И. Конрада. — В. С. ). Так возникает тема великой поэмы китайского поэта Бо Цзюй-и (772 — 846) “Вечная печаль”. В ней воспета любовь императора Сюань-цзуна (правил 712 — 756) и красавицы Ян Гуй-фэй. Императора вынудили пожертвовать своей возлюбленной. Реальный конец ее земной жизни был страшен.

В “Повести о Гэндзи” возлюбленная государя угасает от людской злобы. Государь не в силах ее позабыть, как и Сюань-цзун — свою Ян Гуй-фэй. Чтобы утешиться, он подолгу рассматривает картины-иллюстрации к поэме, выполненные когда-то японским мастером, и вот что говорится об этом в повести: “В образе Ян Гуй-фэй, нарисованном на картине, хоть и был он написан искусным художником, — но так как все же есть предел для кисти, — было мало очарования <…> ее наружность была прекрасна... Но государь вспоминал, как была привлекательна и мила Кирицубо, и находил, что не было средств изобразить ее ни в красках цветов, ни в звуках птиц (курсив мой. — В. С. ). Государь постоянно уславливался с нею: „Будем двумя птицами, каждая об одном крыле, будем двумя ветками из одного ствола”, — но не осуществилось это, и так бесконечно было горько”.

Слова о двух птицах — из поэмы “Вечная печаль”. У читателей они связывались со словом “родство” — в том смысле, в каком оно поясняется в нашем комментарии к “Фудзи”; нить сюжета протягивается к “Шестому месяцу” 1-й части — к строкам из комментария к нему: “Разве рукав мой просохнет, / Если я с тобой не увижусь?!” — и далее, к седьмому стихотворению: о “Встрече Двух Звезд”, которое напомнит еще об одной строке из “Вечной печали”: “В день седьмой это было, в седьмую луну...” (перевод Л. Эйдлина), затем — к стихотворению “Сорока”, а от него — к “уточкам-неразлучницам”, завершающим сюжет сложного и все-таки, думается, понятного каждому создания японского поэта.

Эта публикация посвящается памяти Ольги Гринберг.

 

 

Принц Н и ннадзи-но ми я благоволил известить меня о том, что ему нужны стихи о цветах и птицах на каждый месяц года для надписей на картинах, а если подобрать должное число среди старинных стихотворений окажется трудно, то сочинить [нужные] — теперь.

 

 

Первый месяц

Ива

Как зыблется все…

Цвет ветра, верно, таков,

Лишь весна настает, —

День за днем сильнее окрашены

Ивы нити зеленые.

 

Второй месяц

Вишни

Даже их рукава,

Когда путники ветки ломают,

Чтоб украсить чело,

Блещут средь вишен расцветших

Под небом порой “кисар а ги”.

 

Третий месяц

Ф у дзи

Верно, фудзи цветы

Расцвели подарком прощальным

Уходящей весны —

По цвету родства своего, —

Мол, хоть это, когда-нибудь после?

 

Четвертый месяц

Цветы унохан а

Одежд белотканых

Повсюду сохнут холсты —

Это лето настало.

Плетеная изгородь гнется

Под расцветшими унохана.

 

 

Пятый месяц

Цветы тат и бана

В пору пятой луны,

Когда распевает кукушка,

Где ее привычный домок?

Непременно у самой застрехи,

Где цветет померанец душистый.

 

 

Шестой месяц

Гвоздика “вечное лето”

Молва справедлива:

Из-за жаркого солнца не любят

“Безводный месяц”.

А я даже с небом мирюсь,

До того мне милы гвоздики!

 

Седьмой месяц

Омина э си

Если б не осень,

Кто смог бы свидеться с вами,

Оминаэси?

Может, вы расцветать поклялись

Лишь на небе, где Встреча Двух Звезд?!

 

 

Восьмой месяц

Х а ги (Трава Оленьи Крики)

За вершиною осень.

Каким ныне цветом окрашен

Ветреный ветер?

Скоро вас ждут перемены,

Поредевшие ветки хаги.

 

 

Девятый месяц

Сус у ки

Сусуки в цвету…

Их рукава травяные

Мокр ы от росы,

Но, не глядя, все дальше в сумрак

Уходит холодная осень.

 

 

Десятый месяц

Последние хризантемы

В “месяце без богов”

Когда б хризантемы не пахли

Ночью, лишь иней падет,

Что еще нам оставила б осень

По себе подарком прощальным?