Простреленная репутация - Лев Пучков

Витя вёл себя непринуждённо, как будто находился в своей гостиной. В его взгляде, напротив, легко читалось этакое барственное: «а то!» и «да никто и не сомневался!».

Остальные товарищи выглядели чем-то немало озабоченными и постоянно поглядывали на часы. А прокуроры вообще хмурые сидели, как будто им на ушко шепнули, что кого-то из них через полчаса запросто могут лишить звания.

Командующий предоставил слово Иванову, предупредив, что нужно уложиться за пятнадцать минут. Потому что потом надо будет ещё просмотреть запись, всё это обсудить, а решение должно быть готово не позднее чем за десять минут до пресс-конференции. Пресс-конференция будет в десять.

Иванов уложился, по-моему, минуты за три. При этом умудрился не сказать ничего лишнего и вместе с тем всё подробно объяснить. Получили инфо, выдвинулись в район, выставили засаду. Получили сигнал, выдвинулись к месту расположения «объекта», потеряли засаду. Получили инфо, выдвинулись в село, взяли штатских, поменяли на своих... Что и говорить, наш полковник в таких вещах просто мастер.

– Правильно ли я понял... – влез штатский прокурор, – ...что в данном случае речь идёт о превышении служебных полномочий?

– Неправильно вы поняли, – вмешался Витя. – Этого Мовсара все правоохранительные органы и вооружённые силы искали. Команда входит в их состав? Входит. Действовали в рамках закона об ОРД, ничего не нарушили.

– Но полковник Иванов принял решение самостоятельно, никого не уведомив...

– С моего разрешения, – не моргнув глазом, соврал Витя. – Вам напомнить, что команда находится в моём оперативном подчинении?

– Спасибо, не надо, – кисло поблагодарил прокурор. – Продолжайте, полковник...

А полковник уже закончил, и продолжать пришлось мне. Я дряблым голосом поведал о наших злоключениях. Сидели, смотрели, увидели, доложили, пошли, попали. Потом укол – и ничего больше не помню...

Это нас с Васей начмед научил: отказывайтесь от всего, что было после укола. Эффект «плавающий», у всех по-разному, но полное забытьё вполне возможно. Мало ли чего вы там натворили, вдруг на камеру кого-нибудь расстреливали, а теперь не помните...

Вася коротко повторил мои показания. Начмед подтвердил: да, всё правильно, есть такое явление...

Затем Лиза поставила запись и достала диктофон. Серёга тоже предъявил диктофон. Оказывается, они весь обмен записали. Лиза снимала с насадкой, на записи получились зеленоватые негативные уродцы, сплошь засвеченные фонарями, но звук вышел – хоть куда. Всё до последнего словечка.

Запись была длинной, время поджимало, пришлось прокручивать, останавливаясь на ключевых моментах.

– Ну что ж вы так, хлопцы... – укорил нас начальник УФСБ. – Ни одного провокационного вопроса не поставили! Ну вы даёте... Это же так просто! Вынудили бы этого Казбека сболтнуть что-нибудь по теме, был бы у нас сейчас материал... Васильева, ты где там была, куда смотрела? Совсем квалификацию потеряла?

Лиза ответила, что смотрела в окуляр камеры и была на броне, несколько в стороне от разговора. Лаптев компетентно заступился за нас: какие, на фиг, вопросы? Ситуация была более чем напряжённая, «объект» – ещё тот тип, основная задача – благополучно осуществить обмен. Задача выполнена на «отлично». И ещё неизвестно, как бы там получилось, если бы стали задавать эти самые вопросы...

– Правильно ли я понял... – вновь влез штатский прокурор, возбуждённо потирая ручки, – ... что речь идёт о захвате заложников из числа гражданского населения? О незаконном водворении под стражу и насильственном удерживании...

– Неправильно вы поняли, – опять ответил Витя. – О чём это вы, какие заложники? Просто попросили местное население оказать помощь в спасении двух русских военнопленных. И население, естественно, пошло навстречу! Совершенно добровольно. Потому что оно у нас сознательное, понимает, что мы воюем не с народом, а с бандитами. Надеюсь, не надо объяснять, что мудрый народ ненавидит этих бандитов и ни за что не станет их поддерживать? Вы, вообще, сводки нашего пресс-центра читаете?

Прокурор от такой жуткой наглости покраснел и на миг утратил способность вещать членораздельно.

– Эмм... Оу-эммм... Мгм... Но... Экхм-кхм... Извините, но вы что-то путаете. У нас тут не война, а контртеррористическая операция. Поэтому речи о военнопленных и быть не может. Да и народ, кхе-кхе... О какой помощи может идти речь?!

– Нет, дорогой мой, это вы что-то путаете, – легковесно отмахнулся от прокурора Витя. – Если вы не в курсе, я вам сообщаю: у вас тут именно война, а не какая-то там операция. Где это вы видели, чтобы на полицейскую операцию привлекали тяжёлую артиллерию и авиацию? А что – народ? Уж не хотите ли вы сказать, что весь народ – пособники бандитов?! Интересно... Очень интересно! Куда мы с такими умонастроениями придём – вот что мне интересно... Что ж, по-вашему, среди местного населения не осталось ни одного истинного патриота, готового бескорыстно оказать помощь своей родной армии?!

Прокурор обиделся окончательно, ушёл в себя и больше не проронил ни слова. Хорошо Вите, он спецпредставителем работает. Если бы я что-то в таком вот духе выдал, меня как минимум тут же обозвали бы кретином. В лучшем случае просто сказали бы, что я несу чушь, и велели бы заткнуться.

Иванов укоризненно посмотрел на Витю: зря вы так! Вы улетите к себе, а нам тут работать с этими...

Остальные присутствующие тоже на какое-то время примолкли и потупили взгляды. Я подумал: хорошо, что Витя здесь. Ещё неизвестно, как бы с нами поступили эти суровые люди. Прокурор, судя по всему, нашёл в наших действиях штук пять нехороших статей, если не больше.

Командующий глянул на часы и осторожно постучал карандашом по столу.

– Чего нахмурились, коллеги? – Витя с показным удивлением обвёл всех присутствующих взглядом и панибратски хлопнул по плечу сидевшего с ним рядом генерала в форме МЧС. – Что, у нас траур по «газону»?

– Да чёрт с ним, с «газоном», – спасатель поёжился и втянул голову в плечи, видимо, давненько с ним никто – этак вот запросто. – Тоже мне, проблема... Спишем!

Как потом выяснилось, Иванов брал у спасателей машину, обещал вернуть, но обманул – оставил в селе. Как-то недосуг было возвращаться, надо было драпать побыстрее оттуда...

– Ну вот и славно! – Витя широко улыбнулся. – Машина – железяка. Людей из плена вызволили, из ситуации выкрутились, всё нормально... Радуйтесь! Ещё неизвестно, как бы вы все сейчас выглядели, если бы команда не вернула своих людей. Радуйтесь, господа, радуйтесь – повод присутствует!

– Это всё, конечно, хорошо, – осторожно подбирая слова, заметил начальник УФСБ. – Но особого повода радоваться пока не наблюдаю. Народ на ушах стоит после вчерашней трансляции. Главного участника мы потеряли. Хотя, если разобраться, можно было бы этого Казбека...

– Нельзя было, – невежливо прервал большого человека Лаптев. – Ситуацию мы разобрали, всё понятно. Ситуация проста: надо было либо отпускать на все четыре, либо валить. Вы когда в последний раз пробовали брать живьём матёрого бандита, который сидит среди вашего личного состава и держит в руках гранату без чеки?

Начальник УФСБ одарил Лаптева суровым взглядом и тяжело вздохнул. Да, что-то в это утро атмосфера не искрилась взаимной приязнью и добросердечностью...

– Ладно, оставим это, – буркнул начальник УФСБ. – Это сейчас уже неважно. Сейчас важно другое: у нас нет ни одного доказательства нашей непричастности к этому паршивому делу. Вернули людей, это, конечно, хорошо, это огромный плюс... Теперь можно отпираться до последнего. Я полагаю, мы сейчас отпустим команду и подумаем, что сказать акулам пера на пресс-конференции.

– Можете идти, – командующий кивнул Иванову. – Ждите в своём расположении. Решение вам доведут...

* * *

Мы с Васей тоже отправились с нашими. Вася уже не нуждался в наблюдении, а одному мне возвращаться в медпункт не хотелось. Всё-таки я боевой офицер, а не обычный штатский больной. Ничего, отлежусь. Кости целы, руки-ноги на месте, а то, что слабость и в башне гудит, – это мелочь по военному времени. Главное – жив и среди своих. Это простой факт, который многие люди принимают как должное и никогда о нём не думают (я жив, не в яме, конечности целы, могу идти куда хочу!!!). Но для отдельной и весьма немногочисленной категории особей нашего вида этот факт – самое настоящее счастье...

Решение нам не довели, но через некоторое время Иванова вызвали в штаб. Не было его часа полтора, мы уже начали волноваться: может, полковника арестовали и с минуты на минуту за нами явится комендантский взвод?!

Иванов вернулся как раз к обеду и притащил с собой пакет. Мы все сидели в столовой. Я, на правах больного, валялся на лавке, а Вася уже начал разгоняться: сосредоточенно грыз добытую из кастрюли с борщом кость.

Полковник бросил на стол стопку отпускных билетов и достал из пакета толстую пачку денег.