Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уж кому бы я заткнула рот, так это Раймунду. Когда он повернулся ко мне, я уже успела зажать в руке нож Норберта. Резким движением я вскинула руку и приставила лезвие к горлу Раймунда. Мне было достаточно одного мига, чтобы устранить эту преграду на моем пути. В моих глазах была написана решимость.
— Да, — холодно прошипел Раймунд. — Взрезать кому-то горло — в этом ты мастерица. Успела уже, верно, набить руку, да?
На следующий день мы перевели Оренделя в полусгнивший сарай на хуторе, чтобы он не узнал, что происходит в доме. Я лишь сказала, что ему угрожает опасность, и, как и всегда, он поверил мне. Затем мы опять поехали к Норберту, забрали и наряд, и его самого, и вернулись на хутор.
У Норберта и Оренделя глаза и волосы одного цвета, это сыграло нам на руку. Одежда была не совсем той, которую ожидаешь увидеть на графском сыночке, но у Норберта не было ткани получше. Да и кто бы такое покупал? Кроме графской семейки, вокруг нет благородных, только горстка богатых купцов, поэтому платье было купеческим, Норберт лишь облагородил его кантами. Я тщательно убрала комнату. До этого Орендель жил в грязи, но ему не было до этого дела, ведь он семь лет жил в каморке с дерьмом в углу, как в курятнике. Я как раз успела привести все в благопристойный вид, когда услышала ржание — конь Эстульфа бил копытом у нашего порога.
Я поспешно повторила Норберту свои указания — говорить возвышенно, но не впадая в крайность; не пускаться в разговоры о семье, в которой он жил раньше; проявить свою радость от предстоящего возвращения и тому подобное. Я надеялась на то, что Норберт — достаточно прожженный тип, чтобы самому придумать ответы на вопросы, потому что у нас было слишком мало времени, чтобы хорошо подготовиться к встрече с Эстульфом. Теперь все зависело от Норберта, мне же оставалось только молиться — но кому?
Итак, вот она, наша пьеса.
Входит Эстульф.
ЭСТУЛЬФ. Ты Орендель? Я граф Эстульф.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ (кланяется, это выходит у него немного неловко). Ваше высокоблагородие.
ЭСТУЛЬФ (улыбается). Правильным обращением было бы «ваша светлость», но ты можешь называть меня Эстульфом, ведь мы одна семья. Ты всегда был членом семьи, Орендель, даже тогда, когда тебя не было рядом с нами. Ты ведь не сомневался в этом, верно? Твоя мама говорит, что писала тебе обо всем, что происходило в замке, чтобы ты всегда был в курсе событий.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. Да, именно так.
ЭСТУЛЬФ. Могу поспорить, что она и обо мне писала.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. О… О вас, то есть, о тебе? Нужно подумать… Да, наверное…
ЭСТУЛЬФ. Прости, я не хотел докучать тебе вопросами. Надеюсь, письма твоей матери служили тебе утешением.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. О да, еще каким… очень, очень… да, весьма… утешением. Без писем я бы не выжил.
ЭСТУЛЬФ. Надеюсь, ты сохранил их.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. Сохранил? Да, наверное, они где-то здесь. Нужно… простите… подумать. Конечно, они еще у меня. Я прикипел к ним сердцем, ни за что с ними не расстанусь. Скорее умру.
ЭСТУЛЬФ. Ничего, не волнуйся. Я спросил лишь потому, что мне показалось хорошей идеей перечитать их. Я имею в виду, было бы хорошо, если бы вы с матерью когда-то прочитали эти письма друг другу.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. Не могу дождаться этого дня.
ЭСТУЛЬФ. Ты понимаешь, почему тебе пока что нельзя возвращаться в замок?
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. Да, конечно.
ЭСТУЛЬФ. Я уже думал о том, не нарядить ли тебя в какую-нибудь простую одежду и не поселить ли в замке под видом слуги, знаешь? Тогда ты мог бы повидаться с матерью.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. Ах… это… это не очень хорошая мысль, мне кажется.
ЭСТУЛЬФ. Почему?
Я затаила дыхание.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. Потому что… Э-э-э… Я не хотел бы наряжаться в старую заштопанную одежку.
Эстульф удивленно поднимает брови.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. Я имею в виду… э-э-э… не то что не хотел бы… Они не то чтобы плохие, эти простые наряды, ты не подумай, что я… Нет, просто, понимаете… понимаешь, это… это… была бы недостойная встреча, несвоевременная, то есть. И пришлось бы все время трястись от страха… то есть я боялся бы, что меня кто-то узнает.
Пауза.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ (перестает заикаться и в тот же миг переходит к иному тону речи, возвышенному). Будто вору пришлось бы мне проникнуть в мой дом, откуда изгнал меня жестокосердный отец. Да, изгнал, можно и так сказать. Нет, это было бы недостойно. Я хочу триумфально въехать в замок… Может, «триумфально» — это неподходящее слово, но я хочу сделать это при свете дня, хочу, чтобы мне оказали достойный прием, хочу, чтобы по этому поводу закатили пир. Я мечтал об этом: я еду на белом коне вверх по холму, моя матушка и вы… то есть, ты… вы стоите на верхних ступенях лестницы. Я спешиваюсь. Ты выходишь мне навстречу и ведешь меня вверх по лестнице, а уже там графиня, то есть моя мать, заключает меня в объятия. Весь двор аплодирует. И если бы мне можно было надеть корону… махонькую такую короночку… это сделало бы меня по-настоящему счастливым.
Эстульф замер на месте, а я зажмурилась. Какого дьявола! Неужто этот тип обезумел? Это еще что за чепуха?! Я поклялась, что если переживу этот день, то суну голову Норберта в ледяную воду и буду топить его до тех пор, пока последний пузырек воздуха не сорвется с его губ. «Махонькую короночку!» Я бы ему всю физиономию отделала этой короночкой.
Судя по Раймунду, он был уже готов броситься в ноги графу и попросить о пощаде. Я незаметно взяла его за руку. Даже не помню, когда такое было в последний раз.
И тут Эстульф расхохотался, да так громко, что у меня зазвенело в ушах. Но ничего, этот хохот был бальзамом для моей души.
Итак, представление продолжилось.
ЭСТУЛЬФ. А у тебя действительно отменное чувство юмора, как и говорила твоя мама. Ах, господи, ну и придумал же ты историю!
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ (удивленно). Правда? А как… как надо было?
ЭСТУЛЬФ. Я понял, что это шутка, только когда вспомнил, что у нас нет лестницы перед замком.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. Нет? Я мог бы поклясться…
ЭСТУЛЬФ. Только ступени у крепостной стены, помнишь? Да и корон у нас нет. Ничего, тебе было двенадцать лет, когда ты покинул замок, и от тоски по родным стенам они, наверное, кажутся тебе лучше, чем есть на самом деле.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. Ха-ха. Да, тоска по дому, наверное, все дело в этом.
ЭСТУЛЬФ. Твоя мама посмеется от всей души, когда я расскажу ей это. Это делает тебя человечнее, понимаешь, о чем я? Ей понравится. В последнее время она плохо себя чувствует, и ей не помешают хорошие новости. Позднее материнство не очень хорошо сказалось на ее здоровье… Но не будем об этом. Не хочешь написать ей пару строк? Я лично передал бы ей твое письмо.
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. Н-нет… Не стоит. Я слишком… слишком взволнован. От счастья, понимаете?
ЭСТУЛЬФ. Я очень рад, что у тебя все в порядке. Тебе что-нибудь нужно? Ты получаешь все необходимое?
НОРБЕРТ-ОРЕНДЕЛЬ. О да, Бильгильдис — настоящее сокровище. Что бы я делал без нее все эти годы? Она заслужила вознаграждение. Может, вы бы…
Упомянув о вознаграждении, этот прохвост думал только о себе. Хотел увеличить свою награду. И мне пришлось пойти на это. Сволочь. Он заполучил двадцать серебряников. Мне наплевать на деньги, но мне не нравится, что Норберт решил выказать свою власть надо мной.
Как бы то ни было, он неплохо сыграл свою роль. Трудно было ожидать большего от простого портного, которому на час пришлось превратиться в графского сына. Вся эта чушь о «короночке» и лестнице, конечно, была лишней, а от его заиканий я за пять вдохов постарела на пять лет. Но Норберт сделал, что мог. Кроме того, я знала, что, возможно, он мне еще понадобится. И он это тоже знал.
Когда мы с Раймундом провели Эстульфа до его лошади, нас ждало очередное несчастье. Граф настоял на том, чтобы мы провели зиму на хуторе с Оренделем — мол, лесные тропинки занесет снегом и постоянно спускаться в долину будет невозможно. К сожалению, Эстульф прав. Я предложила ему, чтобы с Оренделем остался только Раймунд, но граф на это не согласился. И вот теперь я сижу тут, под холмом, вдали от моих интриг. И как я теперь смогу строить злые козни? Кому я смогу навредить? Я не буду подливать Клэр в питье настойку красавки, и графиня вскоре придет в себя. Я не смогу следить ни за Элисией, ни за венгерской шлюхой, ни за этим надоедой из Констанца.
Но есть в этом и одно преимущество. Я несколько месяцев проведу рядом с Оренделем и успею превратить его в свою марионетку.
На всякий случай мы поселили тут и Норберта. Он прислуживает Оренделю, а если внезапно на пороге появится Эстульф, он сможет вновь сыграть старую роль. Главное, чтобы Клэр не вздумала приехать сюда.
Мальвин
- Карающий ангел - Елена Ярошенко - Исторический детектив
- Спи, милый принц - Дэвид Дикинсон - Исторический детектив
- Ледяной ветер Суоми - Свечин Николай - Исторический детектив
- Король на краю света - Артур Филлипс - Исторические приключения / Исторический детектив
- Крепость королей. Проклятие - Оливер Пётч - Исторический детектив
- Вниз по темной реке - Одден Карен - Исторический детектив
- Забытые дела Шерлока Холмса - Дональд Томас - Исторический детектив
- Орудья мрака - Имоджен Робертсон - Исторический детектив
- Жестокая любовь государя - Евгений Сухов - Исторический детектив
- Мистическая Москва. Тайна дома на набережной - Ксения Рождественская - Исторический детектив