Генерал Скобелев. Казак Бакланов - Анатолий Корольченко

— Приглянулся он мне, — признался Михаил Дмитриевич. — Хочу его взять в ординарцы.

— Выбор удачный, — не стал возражать казачий начальник.

Дукмасов сидел на генеральском походном стульчике, наблюдая в бинокль за неприятелем. Отдаленная, едва видимая глазом местность приблизилась так, что, казалось, ее можно достать рукой. Он увидел на третьем гребне турецкие траншеи с желтоватым бруствером глинистой земли. Поверху ходили турки в широких шальварах и красных фесках. За гребнем виднелся обращенный к Зеленогорскому логу крутой склон, на нем два редута, между ними траншея. Хорунжий догадался, что левый редут и есть Казанлык, офицеры его называли Скобелевским-первым, а правый — Иса-Ага, или Скобелевский-второй. Оборонительные сооружения прикрывали подступы к лежавшей в низине Плевне. Правее Скобелевских редутов едва виднелся еще один, редут Омар-бей-табия. Он находился восточнее Плевны, его орудия были нацелены против соседнего отряда, которым командовал генерал Шнитников.

Польщенный доверием генерала, Дукмасов внимательно рассматривал вражеские позиции, надеясь обнаружить в них нечто такое, что помогло бы генералу раскрыть замысел неприятеля. От напряжения резало в глазах, потом стало клонить в сон: вторые сутки он не сомкнул глаз. Наконец появился генерал, только что возвратившийся от генерала Зотова.

— Рассказывайте, что наблюдали.

Стараясь не спешить, офицер стал докладывать, как тому учили в училище: где и что обнаружил, высказывать предположения. Скобелев слушал и, наблюдая в бинокль, переспрашивал, уточнял. В заключение поблагодарил и тут же спросил, где конь?

— Там, в лощине.

— Садитесь и поедем к артиллеристам.

И они весь день находились в полках.

Четыре дня безумолчно палили тяжелые орудия. Десятки тысяч снарядов были выпущены по живой силе, укреплениям, вражеским наблюдательным пунктам, чтобы расчистить путь пехоте к опостылевшему городу. Штурм был назначен на три часа дня, но отряд Скобелева выступил раньше, в десять утра, чтобы сбить неприятеля с третьего гребня Зеленых гор и оттуда по общему сигналу повести наступление на город.

Накануне прошел обильный дождь, и с утра горы окутал плотный туман. Под его покровом и начали выдвигаться Владимирский полк и приданные отряду стрелковые батальоны. Решительным ударом они сбили с позиций турецких стрелков и преследовали их до Зеленогорского лога, на противоположном склоне которого находились редуты Казанлык и Иса-Ага. Турки яростно сопротивлялись, и каждый шаг продвижения давался немалой ценой. Потери были столь ощутимы, что пришлось ввести в сражение Суздальский пехотный полк. Поредевшие стрелковые батальоны потеснились к флангу, готовые вместе с казаками отразить неприятельские контратаки, о приготовлении к которым донесли казачьи дозоры.

Таким образом, владимирцы теперь наступали на редут Казанлык, или Скобелевский-первый, а суздальцы — на Иса-Ага, Скобелевский-второй. Передовые пехотные цепи находились всего в полуверсте от них, оставалось только преодолеть взбухший после недавних дождей ручей в Зеленогорском долу да взобраться на крутой глинистый склон. Полуверста! Казалось бы, расстояние совсем невелико, всего пять сотен шагов. Но то, что в обыденности кажется пустяком, в сражении приобретает совсем иную цену.

Сознавая, что редуты являются последними укреплениями перед Плевной, турки делали все возможное, чтобы их удержать. На наступающих обрушился град свинца, остервенело били орудия, с флангов одна за другой следовали контратаки. Сотни солдат, облаченных в белые гимнастерки, лежали на склоне и в логу. Раненые кричали, моля о помощи. Те же, кто мог двигаться, пытались ползком добраться до укрытия.

Скобелев наблюдал за боем с командного пункта. Кусая в кровь губы, видел, как гибнут люди. Несколько снарядов разорвалось поблизости, над головой просвистели осколки.

— Ваше превосходительство, в укрытие! — предложил испуганный Куропаткин. Штаб располагался неподалеку, и капитан все время находился при генерале.

— Шальные! — отмахнулся тот. И продолжал наблюдать за схваткой у редутов.

— Где Либавский полк? — спросил он Куропаткина.

— У артиллерийских позиций, — ответил капитан. — В готовности к выдвижению. Вот поручик только оттуда.

Поручик вытянулся в стойке, словно на параде, щелкнул каблуками.

— Передайте командиру полка, чтобы он вел полк в сражение. Задача ему известна, — произнес генерал.

— Дозвольте мне передать полковнику приказ? — вызвался Куропаткин. — Я его введу в курс обстановки.

— Да-да, поезжайте, — согласился генерал. — Но не задерживайтесь!

Капитан лихо вскочил на коня, стегнул плеткой.

Справа, где тянулся Тученицкий овраг и находились казаки и стрелки, вдруг загремели выстрелы.

— В чем дело? Что такое? — всполошился Скобелев.

Выбежав к краю оврага, он остановился, как вкопанный, увидев на склонах мелькавшие красные фески. Численность неприятеля была намного больше, чем находившихся там казаков и стрелков. Нависла угроза выхода неприятеля в тыл отряда.

— Дукмасов! — окликнул ординарца генерал. — Немедля скачите на фланг и передайте генералу Сотникову, чтоб поднимал людей! Выбить эту сволочь из оврага! — Хорунжий повернулся, чтобы исполнить приказ. — Постойте! А полковнику Замерцеву передайте, чтоб поднял своих казаков-засранцев, залегших под пулями.

Хорунжий вздрогнул, застыл.

— Что медлите, Дукмасов? Скачите же!

Но тот словно бы и не слышал. Потом произнес:

— Не поеду.

— Что-о? — опешил генерал. — Как не поедете? Выполняйте приказ! Не то под суд!

— Отдавайте, но не поеду.

— Да вы что? Что с вами?

— Вы оскорбили казаков, их честь и достоинство. Я отказываюсь с этим ехать.

— Вы еще рассуждаете? Я прикажу вас расстрелять!

— Готов принять смерть и от своей пули! — вошел в раж упрямый казак.

Скобелев дернул плечом, ударил плетью по голенищу сапога и неожиданно изменившимся голосом произнес:

— Ну, извини, братец, погорячился. Извини. А теперь, — голос его зазвенел металлом. — Извольте скакать к своим и сделать так, чтобы ваши земляки отшвырнули эту нечисть.

— Будет сделано! — Хорунжий бросился выполнять приказ.

Прискакал Куропаткин.

— Передал распоряжение полковнику. Пошли либавцы, спешат.

Батальоны трех пехотных полков после неудачных атак вновь двинулись вперед. Солдаты по склону стали приближаться к турецким позициям. Скользя по раскисшей после дождя глине, цепляясь за клочки травы, камни, сбивая в кровь руки, они мало-помалу преодолевали насквозь простреливаемое пространство. Наблюдая в бинокль, Скобелев понял, что успех висит на волоске. И эта атака может сорваться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});