Генерал Скобелев. Казак Бакланов - Анатолий Корольченко

Узнав о решении главнокомандующего, генерал Имеретинский не посмел возразить, даже, более того, одобрил. На совещании перед наступлением он объявил, что левой колонной, наступающей на высоту Рыжую, назначен командовать генерал Скобелев, который примет большую часть сил. Из имевшихся четырнадцати пехотных батальонов ему вручалось девять. Два полностью укомплектованных, еще не бывавших в сражениях полка — Калужский и Либавский — составляли основу колонны. Вручалась Скобелеву и большая часть артиллерии, кавалерии, в том числе казачий полк Бакланова.

— Надеюсь, Михаил Дмитриевич, вы с честью справитесь со столь ответственной задачей.

— Сделаю все возможное, ваша светлость, чтоб оправдать доверие.

А. К. Имеретинский — не просто князь, а светлейший, он сын имеретинского царевича из Грузии. Окончив Николаевскую академию, служил в действующей армии на Кавказе, в Польше. Занимал ответственные посты в больших штабах, теперь командовал пехотной дивизией.

Он полон достоинства, благообразен, и хотя обрусел, но черты лица выдавали грузинское происхождение.

— Я вам полностью доверяю, — сказал он Скобелеву, — и поддержу все ваши предложения. Обстановку под Ловчей вы знаете лучше, чем кто-либо. Штурм Ловчи назначим на 22 августа.

— Желательно начать раньше, ваша светлость. Хотя бы 21 числа. Нельзя терять время, чтобы не позволить неприятелю укреплять позиции.

— Один день, генерал, судьбу не решит, — остался при своем мнении Имеретинский. — Говорят, турки не могли овладеть Ловчей почти полвека.

— Это смотря как ее атаковать, ваша светлость. Уверен, что не пройдет и дня, как она будет нашей.

— Дай-то бог, дай-то…

Ранним утром заговорила русская артиллерия. Ее основные силы были сосредоточены против левого турецкого фланга, где находилась наша северная колонна. Полагая, что там будет нанесен главный удар, командование противника стянуло туда основные силы. Именно на это и рассчитывал Скобелев.

Скрытно подтянув свой отряд как можно ближе к горе Рыжей, Скобелев в 12 часов с барабанным боем и развернутыми знаменами повел его на высоту. Это было необыкновенное зрелище, в первый момент поразившее турок настолько, что в их расположении возникла паника. Было видно, как в траншеях заметались красные фески. А барабаны гремели, четко отбивали шаг солдаты, и с каждым мгновением неприятельская позиция все приближалась и приближалась.

— Приготовиться к атаке-е!.. В це-епь! — полетела из конца в конец строя команда.

И прежде чем прогремели первые выстрелы, молодые солдаты старательно, как их учили, перестроились в ломаную линию.

Тут же с недалекого кургана загремели выстрелы, неприметная возвышенность ощетинилась огнем. Скрытно от русской разведки турки соорудили на ней редут. Под ожесточенным прицельным огнем шагавшие в цепи, не обстрелянные еще, не бывавшие в сражении солдаты-калужане и либавцы дрогнули. Видя, как пули и осколки снарядов косили шедших рядом товарищей, они попятились и готовы были сорваться и бежать прочь от этого страшного места.

— Не сметь отступать! — послышался высокий и властный голос. — Не сметь! Ни шагу назад! За мной!

Будто слетев с неба, рядом с солдатами оказался Скобелев. Лихо соскочив с седла, он безбоязненно, не оглядываясь, пошел впереди легко и свободно, словно не в сражении, а на смотру, вызывая у солдат удивление и восхищение одновременно.

— Вперед, братцы! Вперед! — послышался голос безвестного поручика, принуждая солдат подчиниться команде и следовать примеру генерала.

А потом прозвучало «ура!», и все подхватили этот возглас, подавляя криком страх и неуверенность.

— Ура-а! Ура-а! — неслось по всей цепи.

Изогнутая, с далеко выдвинувшейся вперед серединой цепь напоминала птичью стаю с вожаком во главе. Но потом генерала оттеснил какой-то майор, крикнув, что теперь обойдутся и без него. Он хотел ответить грубияну, но подоспел казак-ординарец с его конем.

— Ваше превосходительство, в седло!

И когда вскочил на коня, цепь уже ворвалась в траншею и началась рукопашная схватка.

Командир Кавказской казачьей бригады полковник Тутолмин со своего наблюдательного пункта видел, как турки группами и в одиночку, отстреливаясь, отходили к ведущей на Плевну дороге. Они терпели поражение, но все еще были достаточно сильны и пока не чувствовали себя побежденными.

— Пора, — произнес вслух полковник и, поглядев в сторону изготовившихся полков, вырвал из ножен шашку.

И командиры Владикавказского и Кубанского полков, поняв начальника, сделали то же.

— С богом, други, шашки вон! — подал команду командир владикавказцев.

С гиком, свистом, стальным блеском шашек вырвались осетинские сотни. За ними терцы, приняв несколько правее своих однополчан. Турки встретили их ружейной пальбой, заставили повернуть. Но задние ряды уже обтекали неприятельский фланг, чтобы зайти в тыл и оттуда обрушиться на врага.

Сотня есаула Астахова из Кубанского полка понеслась к деревне, где турки сосредоточились у переправы. Казаки мчались во весь опор, укоротив поводья и пригнув головы к шеям коней. Шелестели на ветру значки на пиках. Завидя их, турки ударили из ружей.

— Заходи с края! — прокричал есаул, направляя коня к реке.

В перестуке копыт казаки его не слышали, но поняли, перелетели через горный поток, вынеслись в тыл. В разладе ружейных выстрелов турецкой пехоты замолотили казачьи шашки. В голове сотни Астахов врубился в свалку и в тесноте рукопашной схватки перехватил направленный ему в грудь штык турецкой винтовки. Прежде чем есаул успел рубануть шашкой, прогремел выстрел, и пуля оторвала ему кисть руки, которая безжизненно повисла. Ему бросились на помощь, заслонили от гибели, однако он продолжал командовать до конца схватки.

Успех сражения у Ловчи был полным. В тот же день князь Имеретинский направил в Главную квартиру телеграмму. Было уже темно, когда офицер связи принял ее в походной аппаратной и помчался к главнокомандующему.

— Ваше Высочество, от Имеретинского добрая весть.

Великий князь взял бланк, но было темно и прочитать его он не смог.

— Созывай генералов!

В комнате зажгли свечи. Появились Непокойчицкий, Левицкий и другие генералы.

— Господа, послушайте, что пишет князь Имеретинский. — И начал громко читать телеграмму. — Ловча взята сегодня, после двенадцатичасового боя, несмотря на упорное сопротивление противника, сложный рельеф местности и сильно укрепленные позиции. Войска, по большей части участвовавшие в деле первый раз, дрались молодцами. Нечего говорить о гвардейцах и конниках, которые преследуют противника. Герой дня — Скобелев…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});