Лорды гор. Огненная кровь - Ирмата Арьяр

Вейриэны даже не посмотрели на красавца. Их взгляды, а заодно и мои, сосредоточились на втором всаднике. На фоне разноцветного великолепия вырядившихся для турнира дам и рыцарей, выглядел он более чем скромно. Серая сталь доспеха, серая, чуть ли не сермяжная, накидка без узоров, а вместо плюмажа на шлеме – тут у меня почему-то екнуло сердце – развевалась жемчужно-серая вуаль. В левой руке он держал щит без герба, но с девизом, вившимся серебристой лентой по верхнему краю. Разобрать, что там написано, было невозможно. Еще один безымянный, но в личности этого инкогнито трудно было ошибиться. И не только из-за вуали. Позади рыцаря, сияя, как медное начищенное блюдо, скакал его оруженосец – не кто иной, как Канис! Этот слуга двух господ выцепил меня-Айрани взглядом и покраснел до корней волос.

Пока снежный ласх, гарцуя и красуясь, добирался до шатра распорядителя турнира, Серый рыцарь его опередил, ударил в щит Хольта мечом, вызывая того на поединок, и громко, искаженным закрытым забралом голосом, провозгласил:

– За короля Лэйрина!

Ласх, к разочарованию придворных дам, не успел к щиту. Он пришпорил коня, пронесся мимо шатра и… взлетел, исчезнув в россыпи северных сияний. Публика ахнула и возликовала. Зрелище действительно получилось эффектным, как всегда у северян, обожавших красиво выпендриться, как сказал бы Канис. Я улыбнулась про себя: это здорово, что вслед за моими придворными и горожане перестанут бояться снежных дьяволов. Сложно пугаться фокусников.

Впечатляющее исчезновение морозного рыцаря, не оспорившего право сражения у Серого, означало, что Сиарей и его маги тоже поняли, кто прячется за опущенным забралом, и решили не мешать. Заговорщики.

Маршал турнира приказал освободить поле от жонглеров и музыкантов, пока три безымянных искателя воинской славы звенели монетами, оплачивая участие. Мне, увы, не удалось подсмотреть, кто сколько внес, чтобы иметь представление о степени их знатности, и получить еще одну зацепку для своих подозрений, кто мог скрываться под белыми латами. Затем инкогнито поклялись в том, что их происхождение благородно, намерения чисты, против короля и Гардарунта не злоумышляют и магию в турнирной схватке не применят.

Горны просигналили построение.

Из двух десятков способов проведения турнира я не случайно выбрала бугурт – конную сшибку с копьями. Мне важно было, чтобы цвет рыцарства Гардарунта почувствовал королевскую руку и плечо в своих рядах, чтобы положить начало единению. А для этого нет ничего лучше общего боя, пусть даже против условного противника. Хотя как знать… судя по донесениям, виконт Гисмус Хольт мог стать и открытым врагом, будь у него менее скандальная слава и более дипломатичный характер. В одиночку он не опасен, но его отец мог выдвинуть и младшего сына для объединения знати, недовольной наследником Роберта. Еще один итог не начавшегося турнира – сегодня стали поименно известны сторонники графа Хольта.

Я подозревала, что Гисмус Свиное Рыло выберет короля для схватки. И действительно, когда партия Хольта двинулась к королевской, виконт понесся прямо ко мне. Он уже протянул меч, чтобы коснуться щита, но его нагло обошел один из инкогнито с серебряным плюмажем – его меч поднырнул под руку виконта и ударил в щит Лэйра. Гисмус разразился грязными проклятиями. Его левый кулак в латной перчатке полетел в плечо безымянного, своего же соратника на турнире, но тот уже развернулся и отъехал. Виконту пришлось искать другого соперника. Первый меч столицы, эта гора мышц, выбрал себе по плечу: тщедушного графа Оллора.

С галереи мне было плохо видно левый фланг королевского отряда, но, когда рыцари заняли позиции для атаки и снова выстроились копье против копья, я заметила, что против Серого выступит Белый чужак.

Рука Лэйра сжала копье с затупленным тройным наконечником для распределения силы удара, оруженосцы, последний раз проверившие крепления стремян, отскочили в стороны. Взревели горны, взметнулись стяги на копьях и опустились. Сжав ладонь Инитаэры, я максимально сосредоточилась на фантоме короля: смотрела его глазами, чувствовала его кожей, слышала его ушами. Конь понесся навстречу Серебряному рыцарю.

Ноги в сапогах с загнутым книзу носком напряглись, упрочив сцепку со стременами, сдвинув их назад – упор должен быть максимальным. Всем корпусом наклоняюсь вперед – латы отнюдь не гибкая конструкция. Локоть, удерживающий копье, плотно прижат.

Пять мгновений бьющего в глаза ветра, пять ударов сердца.

Почти полное слияние с фантомом. Почти, потому что одновременно вижу глазами Айрани, как мчавшийся навстречу рыцарь в последний момент меняет направление удара и приподнимает копье, целя в щель моего забрала. Рука Лэйра со щитом вздергивается. Я опускаю оружие и сдвигаю правее. Удар! Треск. Отдача такая, что древко моего сломанного копья вырывает из правой руки. Меня мотнуло в седле, но я – Лэйр – удержалась! Левое предплечье, принявшее бешеный удар Серебряного, гудит от боли. Я ослабеваю свое присутствие в теле фантома, и боль отступает.

Рукой Лэйра разворачиваю коня. Серебряный отбрасывает сломанное о мой щит копье. Он явно сильнее – сидит в седле, как влитой. Проклятье!

Неистовые крики с галереи. Пятеро моих рыцарей лежат на земле, к ним бегут оруженосцы. Узнаю среди поверженных графа Оллора в отделанной алыми ромбами накидке. Его мятый шлем валяется поодаль, а на светлых волосах проступила кровь.

Ушами Айрани я слышу отчаянный вопль юной графини.

Оруженосец подает Лэйру новое копье.

– Отличный удар, сир! – восторженно кричит баронет фьерр Джер. – У Хольта выбили семерых!

Трое слуг уносят графа в лекарский шатер.

– Что с Оллором?

– Цел! – откликается его оруженосец. – Контужен слегка и клочок скальпа содрало шлемом.

Жив, и на том спасибо.

Поредевшие отряды снова выстраиваются. Победители выбирают себе других соперников. У Свиного Рыла опять подлый выбор заведомо слабейшего – юного баронета, посвященного в рыцари лишь неделю назад. Горны сигналят атаку. Кони в галоп. Серебряный рыцарь снова целит в щель забрала, сволочь. Переношу центр тяжести на левую ногу и в последний миг наклоняюсь. Трезубец наконечника проносится над моей головой. Треск! Мое копье раскалывает чужой щит, ломается. Обломок врезается в наплечие белых лат. Отдача швыряет меня назад, но пальцы освободившейся от копья руки цепляются за луку седла. Мой соперник пошатнулся, из-под забрала донесся хриплый рык.

Разъезжаемся. Правой руки почти не чувствую. Полное ощущение, что это не фантомная, а моя собственная рука. Которой не чувствую. Странный парадокс.

На этот раз у нас выбит один, тот самый баронет, схватившийся с Гисмусом Хольтом. Все наши копья сломаны, а у соперников осталось в целости четыре копья, и партия короля все еще впереди по числу баллов. Все возбуждены, кровь бушует. Я ловлю волны восторга. Это упоение, но еще не победа.

Третья, последняя сшибка.

Мне нужна эта победа. Мне нужно, чтобы в меня поверили. И воспринимали всерьез, а не как испорченного ребенка.

Солнце сдвинулось. От белых лат напротив – нестерпимый блеск. Что-то щиплет глаза. Пот или слезы – не важно. У фантома? Неважно. Вонзаю шпоры в брюхо коня. Жеребец срывается. Стук копыт отдается в ушах громом. Или это бьется фантомное сердце? Куда он целит, этот Серебряный? Все плывет. Но есть еще глаза Айрани. Мое копье направлено в плечо рыцаря. И качнуть древко вверх и вправо на подлете. Удар! Охххх…

Резкая боль обожгла скулу. Ощущение – словно голову сняли. Но она почему-то гудит роем пчел и кружится. По щеке течет что-то горячее, огненной змейкой скользит за ворот и мгновенно подсыхает. Глухо доносятся чьи-то вопли. В глазах мелькают цветные пятна.

И я – Лэйр – пока смотрю глазами Айрани. Щит вдребезги. Расколотый шлем отлетел, плюмаж алеет на земле, как лужа артериальной крови. Но я – Лэйр – в седле. Что меня удержало? Какое чудо?

И еще я вижу своего противника. Без шлема.

Вижу медовое золото светло-карих глаз. Рассыпавшиеся по плечам, влажные от пота каштановые пряди. У правого виска они заплетены в косицу младшего лорда. Вот и встретились, Дигеро фьерр Этьер. Похоже, он контужен – рот приоткрыт, мотает головой. Но в седле усидел.

Мой тяжелый конь развернулся, долбанув копытами по барьеру. Еще разворот. На этот раз бой не закончен.

Дигеро пришел в себя, зло улыбнулся, отбросив обломок копья, вытащил меч.

Как же ты изменился за каких-то два месяца, друг мой. Бывший друг. Что случилось с тобой? И почему мне так больно? Мне, не Лэйру. Мой фантом сжал губы. Отбросив латную рукавицу, выхватил затупленный меч из ножен.

Сверкнули клинки. Звон стали. Драться на мечах через барьер нужна привычка. У меня ее нет, у Дигеро тоже: горцы учатся другим поединкам. А здесь все решает не ловкость и выносливость, а сила замаха, крепость мышц и дрессировка турнирных коней. Дигеро всегда был сильнее и выше. Я помню, что его руки длиннее моих, и его меч может достать мое незащищенное горло, а мой не дотянется.