Помощница и её писатель (СИ) - Шнайдер Анна

Я подумала, что корона Олегу грозит в последнюю очередь, но решила это не озвучивать. Сил не было.

— Не знаю, что я думаю. Я сейчас не способна думать.

— А придётся подумать, — Бестужев спустился с поцелуями на шею, и дальнейшее я расслышала как сквозь вату: — У нас времени до середины января с тобой. Мы должны принять решение, или Герасимов сделает предложение другому автору, я же не единственный топ. А проект пилотный, начать хотят с одного из.

Следующие минут пять я изображала из себя желе в руках Олега, и только чуть позже, когда мне наконец разрешили слезть со стола и одеться, я вспомнила, о чём говорил Бестужев, и спросила:

— Ты сказал — «у нас времени до середины января». Я правильно расслышала?

— Правильно.

— Но это же твой проект, твоя редакция, — я пожала плечами, недоумевая. — Я-то здесь при чём? Решай, а я подстроюсь. Захочешь заниматься этим — помогу, не захочешь — осуждать не буду.

Бестужев отчего-то нахмурился. Сдвинул брови, разглядывая меня и будто о чём-то мысленно рассуждая, а потом выдал:

— Я хочу решить вместе с тобой. Проект имени меня, да. Но работать над ним мы же вместе будем. Так правильнее.

Я безумно удивилась, но пообещала, что подумаю.

78

Нина

Так прошли ещё два дня и настала пятница — последняя перед Новым годом, который должен был случиться в ночь с воскресенья на понедельник. Бестужев каким-то образом за эти несколько суток умудрился уговорить меня явиться к нему в гости вместе с Машей и папой на Новый год, и, разумеется, мой ребёнок по этому поводу был дичайшим образом счастлив. Я, наверное, тоже была, но это не точно.

Мои сомнения продолжались, причём они как по волшебству практически проходили в присутствии Олега, но стоило мне выйти из его квартиры — кирдык, я вновь начинала заморачиваться и рассуждать, кто виноват и что делать. Но никак не могла решиться на какие-либо действия в отношении Бестужева, даже говорить — и то было боязно. Потому что риск потерять работу после подобных разговоров есть, и нешуточный. Олега ведь наверняка всё устраивает, а я ему мозги начну полоскать. Как говорится — какой мужчина любит серьёзные разговоры? Или, как однажды выразилась Маша, «грязные тёрки».

Да и не только в работе было дело. Глупо отрицать, но я сама втюрилась в Олега уже не по уши, а по самую маковку, и отказываться от отношений с ним, пусть и очень своеобразных, была не готова.

Вот только у судьбы на нас оказались иные планы.

.

Выйдя из подъезда в пятницу с утра пораньше, я направилась вдоль дороги к автобусной остановке, и когда прошла мимо одной из машин, услышала, как позади меня открылась дверца — кто-то вышел из автомобиля. Ну вышел и вышел, мало ли? Однако через мгновение две большие мужские руки схватили меня — одна за талию, другая зажала рот, — и затащили внутрь машины так быстро, что я даже опомниться не успела. Только поняла, что творит это безобразие Андрей — в машине, да и от рук, пахло его туалетной водой.

И когда он забрался следом и захлопнул дверь, я почти заорала:

— Ты совсем офигел? Выпусти меня сейчас же!

— Выпущу обязательно, — кивнул Герасимов, глядя на меня с мрачным удовлетворением маньяка. — Но сначала ты кое-что прочитаешь.

— Что? Уголовный кодекс Российской Федерации?

— Нет. Вот это.

И он пихнул мне в руки какую-то распечатку.

Я бы, может, и не стала читать, но я была столь растеряна неожиданным появлением Андрея и его странным поведением, что опустила голову вниз… И невольно скользнула взглядом по первым строкам распечатки.

«Диссоциальное расстройство личности характеризуется агрессивностью, склонностью к антисоциальным поступкам, импульсивностью и нарушением способности к формированию привязанностей. Больные этим расстройством убеждены в собственной правоте, пренебрегают чувствами окружающих, не испытывают чувства вины и стыда, отлично манипулируют и хорошо ориентируются в социальной обстановке. Пациенты с диссоциальным расстройством личности становятся преступниками в 75% случаев».

Я вынырнула из текста, как из канавы с дерьмом и, сжав листок в ладони, прохрипела:

— Это что за?..

Разумеется, я уже понимала, что это за.

Разумеется!

— Диагноз Олега Бестужева, точнее, Олега Рюмина, если вспомнить его паспортные данные, — весьма зло ответил Андрей. — Я после корпоратива связался с его бывшей помощницей — стало интересно, во что ты ввязалась, — и…

— Ясно, можешь не продолжать, — кивнула я, почти шипя. — Решил найти на него компромат. Считаешь это компроматом? Слабовато! Народ не впечатлится.

— Да плевать мне на чьи-то впечатления, — рявкнул Герасимов. — Ты вчитайся, Нина, вчитайся! Ты с кем встречаешься?! Он же опасен! Он в любой момент может перерезать тебе горло и при этом даже виноватым себя считать не будет. «Она была дурна собой и не умела готовить», — передразнил Андрей, качая головой. — Я специально тебе распечатал всё про это расстройство личности. Ты должна знать, с кем имеешь дело. Бестужев — человек, который не умеет привязываться, не испытывает чувства вины, отлично манипулирует чужими чувствами и способен на неконтролируемую агрессию. Ты уверена, что хочешь оставаться его помощницей?

Уверена ли я? Нет.

Чёрт побери, я не святая, и меня смущали подобные новости об Олеге. Тем более, что я не одна, а…

— Если ты себя не жалеешь, то хоть дочь свою пожалей! — продолжал давить на самую мою больную мозоль Андрей. — Он же способен на всё. Кто знает, вдруг и маленькой девочкой не побрезгует?

— Замолчи, — я поморщилась и впихнула Герасимову обратно в руки его листок. — Спасибо, конечно, за сведения, но я сама разберусь.

— Конечно, сама, — протянул Андрей иронично и кивнул на дверь. — Иди-иди. И помни, что Бестужев не умеет ни любить, ни сострадать, ни бояться, ни сочувствовать. Единственное, ради чего он живёт — удовлетворение собственных потребностей. И если ему захочется тебя ударить, он сделает это, и жалеть не станет. Ясно тебе?

Я не ответила. Точнее, ответила, но не так, как хотел Андрей.

Вмазала ему кулаком в нос, а затем выскочила из машины.

79

Олег

Все эти дни, наблюдая за Ниной и её поведением, как у маятника — девушку качало то туда, то сюда, — Олег думал. Точнее, пытался — думать, когда Нина рядом, было сложно. В основном он либо занимался с ней сексом, либо работал. А вот вечером, уже после того, как Нина уходила к себе домой, пытался рассуждать. О том, что будет делать и говорить, если она в конце концов решит поговорить о серьёзном, как это любят женщины. Кто я для тебя, что будет дальше, какие планы на будущее, что ты ко мне чувствуешь.

Помогла определиться, как ни странно, Маша. Во время последней встречи с девочкой Олег втайне от Нины дал её дочери свой телефон, и когда Маша написала ему, переименовал в МММ — Маркова Мария Максимовна, — и отключил уведомления. Никакой аватарки у Машиного контакта не было, поэтому Олег не боялся, что Нина заметит. Но даже если залезет в мессенджер и прочитает что-нибудь, не поймёт, кто скрывается за этой аббревиатурой.

А читать было что. Маша с детской непосредственностью то присылала Бестужеву какие-нибудь картинки или фотографии, то писала просто так, а иногда рассказывала смешные детские истории — всё с его разрешения. Он сам сказал ей, что можно писать всё что угодно, ему будет полезно, потому что он использует любую информацию в качестве стройматериала для книг. И Маша писала, не каждый день, но стабильно. И разумеется, требовала фотоотчётов про Бегемота — очень ей нравилось смотреть на этого котика, к наличию которого в своей квартире Олег даже привык за это время.

Нет, Маша ничего такого не спрашивала и не говорила, чтобы это явилось откровением для Бестужева. Просто однажды вечером, прочитав от неё забавный рассказ о том, как они с дедушкой делали зимнюю поделку и засыпали весь стол манкой, из которой пытались изобразить снег, Олег подумал, что ему будет жаль, если Маша и её мама исчезнут из его жизни. И что ему этого совсем не хочется.