Нейромант - Уильям Гибсон

— С ним — все. — Мелком смотрел на монитор. — Люк открыт. Мьют отключил предохранительную автоматику.

Кейс попытался смахнуть слезы ярости. Затянутые в перчатку пальцы скользнули по лексановому забралу.

— Яхта, она герметична, но управление захватами улетело вместе с рубкой. «Маркус Гарвей» влип.

А Кейс видел бесконечное падение Армитиджа сквозь леденящую, холоднее русских степей, пустоту, бесчисленные витки, наматываемые им вокруг Фрисайда. По непонятной причине он воображал его в темном плаще с широко, как крылья огромной летучей мыши, распахнутыми полами.

17

— Ну как, получил то что хотел? — спросил конструкт.

«Куанг–Грэйд–Марк–Одиннадцатый» заполнял решетку между собой и льдом Тессье–Эшпулов завораживающе сложными радужными узорами, прихотливыми, как изморозь на стекле.

— Уинтермьют убил Армитиджа. Запустил его в спасательном модуле с открытым люком.

— Хреново, — посочувствовал Флэтлайн. — Но он же не был, вроде лучшим твоим другом верно?

— Он знал, как отклеить ядовитые капсулы.

— Значит, Уинтермьют тоже знает. Уж это точно.

— Я не шибко верю, что Уинтермьют мне скажет.

И снова этот жуткий, железом по стеклу, эрзац–смех.

— Умнеешь, похоже.

Кейс щелкнул симстим–переключателем.

Чип в оптическом нерве показывал 06:27:52, Молли успела уже наклеить себе обезболивающий дерм, и Кейс более часа следил за ее перемещениями по «Блуждающему огоньку», на дармовщинку притупляя свой отходняк чужим эндорфином. Боль в ноге прошла, Молли словно двигалась в теплой воде. На ее плече примостился «браун», его крошечные, похожие на хирургические зажимы, манипуляторы цепко держались за поликарбон костюма.

Грубые стальные стены, заляпанные эпоксидной смолой, крепившей во время оно нечто вроде обшивки. Мимо проехала тележка с двумя рабочими, Молли вжалась в стену, присела на корточки и выставила перед собой игольник; ее костюм стал серо–стальным. Худощавые, наголо обритые негры в оранжевых комбинезонах. Один из них негромко напевал на незнакомом Кейсу языке, мелодия звучала непривычно и навязчиво.

Молли все дальше углублялась в лабиринт переходов; Кейсу вспомнилось сочинение 3–Джейн, которое читала голова. Бредовое, абсолютно бредовое сооружение; бред, насмерть вросший в смолобетон, намешанный из эпоксидки и в пыль перетертых лунных пород, бред, пропитавший стальные конструкции и бесчисленные — уже не штуками, а тоннами измеряемые безделушки, всю эту беспорядочную хурду–мурду, которую натащили они с Земли, чтобы выстлать помягче свое гнездышко. И не просто бред, а бред непостижимый — в отличие от сумасшествия Армитиджа. Это сумасшествие Кейс понимал — или, во всяком случае, думал, что понимает. Изогните человека, изогните изо всех сил, а затем изогните его в обратную сторону, и снова — до предела. Повторите операцию несколько раз, и человек сломается, как кусок проволоки. Именно это и проделала с полковником Корто история. Именно она выполнила всю грязную работу, Уинтермьюту только–то и оставалось, что выделить этого, наиболее подходящего, человека из огромного количества прочих обломков войны, а затем легко, как водомерка по поверхности стоячего пруда, скользнуть в серое, плоское поле его сознания первыми сообщениями, вспыхнувшими на экране детского микрокомпьютера, в затененной палате французского дурдома. Уинтермьют сконструировал Армитиджа почти от нуля, взяв за основу военные воспоминания Корто. Но «воспоминания» Армитиджа не могли совпадать с воспоминаниями Корто; очень сомнительно, чтобы Армитидж помнил о предательстве, о вспыхнувших, как спички, «Ночных крыльях»… Армитидж являлся чем–то вроде отредактированной версии Корто, а когда напряжение операции достигло определенного предела, механизм Армитиджа сломался и на поверхность всплыл Корто со всей своей виной и болезненной яростью. И теперь Корто–Армитидж мертв — маленькая ледяная луна, кружащая вокруг Фрисайда.

Кейс подумал о ядовитых капсулах. Старик Эшпул тоже мертв, получил от Молли стрелку, так и не успев принять сверхдозу Бог весть какой дряни. Вот это — действительно странная и загадочная смерть, смерть свихнувшегося короля. Намереваясь уйти из жизни, Эшпул убил и свою так называемую «дочь» — «куклу» с лицом 3–Джейн. До сегодняшнего дня, до этих вот, опосредованных через Молли и ее органы чувств, блужданий по «Блуждающему огоньку», Кейс никогда не воспринимал людей такого, как у Эштпула, могущества как людей.

Власть в мире Кейса была сугубо корпоративной. Дзайбацу, транснациональные корпорации, определившие ход человеческой истории, взломали старые барьеры. Рассматриваемые как некие организмы, они достигли своего рода бессмертия. Убей хоть десяток ключевых фигур из руководства — дзайбацу ты не убьешь, ибо есть другие, только и ждущие возможности продвинуться по служебной лестнице, занять освободившиеся места, подобраться к обширным банкам корпоративной памяти. Но компания Тессье–Эшпулов была совсем иной, что особенно ярко проявилось в смерти ее основателя. Тессье–Эшпулы — это клан, своего рода атавизм. Кейс вспомнил комнату старика, весь этот мусор, домашнюю, вполне человеческую грязь, затертые бумажные конверты старых пластинок… Одна нога босиком, другая — в бархатном шлепанце.

«Браун» дернул за капюшон, и Молли повернула налево, в очередной сводчатый коридор.

Уинтермьют и гнездо. Отвратительное зрелище вылупляющихся ос. Но ведь если искать человеческий аналог этому биологическому пулемету, то вспомнятся скорее дзайбацу или якудза — ульи с кибернетической памятью, огромные, единые организмы с закодированной в кремнии ДНК. Если «Блуждающий огонек» является выражением корпоративного лица компании Тессье–Эшпул, то она такая же свихнутая, как и ее создатель. Тот же запутанный клубок страхов, то же непонятное чувство бесцельности. «Если бы они добились своей цели…» — вспомнил Кейс слова Молли. Но Уинтермьют сказал ей, что это им не удалось.

Кейс всегда считал само собой разумеющимся, что настоящие заправилы любой конкретной отрасли промышленности больше чем люди — но, одновременно, и меньше. Он видел это в тех, кто искалечил его в Мемфисе, он наблюдал, как нечто подобное пытался изобразить Уэйдж, и это позволило принять бесцветность и бесчувственность Армитиджа. Кейс всегда представлял себе данный факт как постепенное, по своему желанию производимое приспосабливание машины, системы, организма. В этом заключался также корень уличной «крутизны», понимающе–снисходительной позы, которая подразумевает связи, невидимые нити, ведущие наверх, к скрытым влиятельным сферам.

Но что же происходит в коридорах виллы «Блуждающий огонек» теперь?

Обивка стен ободрана, обнажив сталь и бетон.

— Интересно, где сейчас наш Питер, а? Прямо не терпится посмотреть на мальчика, — пробормотала Молли. — И Армитидж. Где он, Кейс?

— Умер, — ответил Кейс, хотя и знал, что девушка его не слышит, — он умер.

Он вернулся в киберпространство.

Китайская программа сблизилась со льдом цели, и радужные тона постепенно заменились зеленью прямоугольника, представляющего ядро системы. Изумрудные арки, перекинутые через бесцветную пустоту.

— Ну как там, Дикси?

— Прекрасно. Даже слишком. Потрясающая вещь… Иметь бы мне эту штуку тогда, в Сингапуре. В тот раз я наколол почтенный «Нью Банк оф Эйша» процента на два их накоплений. Да ладно, все это — старая история. А этот вот малыш берет на себя всю тяжелую работу. Поневоле задумаешься, на что будет похожа новая война.

— Появись такая хреновина на прилавках, мы с тобой останемся без работы, — заметил Кейс.

— Ишь, размечтался. Вот посмотрим еще, как ты поведешь ее наверх, через черный лед.

— Посмотрим, куда уж тут денешься.

На дальнем конце одной из изумрудных арок появилось нечто маленькое и явно не геометрическое.

— Дикси.

— Да. Вижу. Даже и не знаю, верить своим глазам или нет.

Коричневое пятнышко, тусклая мошка на зеленой стене тессье–эшпуловского ядра. Пятнышко начало расти, двинулось по воздвигнутому «Куангом» мосту. Вскоре выяснилось, что это — крошечная человеческая фигурка; по мере ее приближения зеленая часть арки увеличивалась — можно было подумать, что потрепанные черные ботинки наводят ужас на радужную пелену вирусной программы, — с такой готовностью откатывалась она назад.

— Вот уж точно, начальник, — сказал Флэтлайн, когда в нескольких метрах от них остановилась низенькая помятая фигура Финна. — В жизни не видел такой смешной картины.

Однако жуткого псевдосмеха за фразой не последовало.

— А я и сам первый раз так делаю, — ухмыльнулся Финн, не вынимая рук из карманов потрепанной куртки.

— Ты убил Армитиджа, — сказал Кейс.

— Корто. Да. Армитидж был уже с концами. Пришлось. Знаю, знаю, тебе нужен энзим. О'кей, никаких проблем. Начнем с того, что это я снабдил Армитиджа этой гадостью. Точнее — сказал ему, что нужно использовать. Знаешь, а оставим–ка мы договор в силе. Времени у тебя — завались. Так что получишь ты все, что надо, только не сейчас, а через часок–другой, лады?