Долги дьяволов - Кристи Голден

— Будь у меня больше времени, я бы, пожалуй, не ответил. По крайней мере, не сразу… — сказал Дон. Он находился сразу в нескольких местах, благодаря голограммам, но, продолжая медленно перемещаться, Джим заметил в зеркале кое-что необычное. Красную движущуюся точку.

Он подумал было, что это лазерный целеуказатель Дона. Но это было нелогично. Если бы это был целеуказатель, он был бы нацелен на него либо на Тайкуса. И тут его затуманенный мозг внезапно отчетливо сообразил, что к чему.

Так вот почему Дон видит их так отчетливо! Эта красная точка — совсем не лазер. Это новый глаз Дона. Кибернетическая рука у него уже была. А теперь, благодаря атаке Джима в их предыдущую встречу, тогда, в лаборатории, у него появился еще и глазной имплантат.

Невзирая на всю жуть ситуации, Джим невольно улыбнулся. Дон наверняка думает, будто у него перед ними есть преимущество. Он не сознает, что эта штука выдает его местонахождение! Судя по тому, как расположено зеркало, Дон стоит примерно…

Джим поднял раненую руку, с трудом сдерживая стон боли, и навел пистолет. Он не решался ничего сказать Тайкусу и надеялся только на то, что напарник следит за его движениями.

— Нет, я бы вас еще немного поводил на крючке, — продолжал Дон. Этот заносчивый ублюдок даже не поднял оружия! Джиму он был еле виден в темноте, но он мог поклясться, что наемный убийца ухмыляется, довольный, как свинья в грязи. — Но, увы, джентльмены, наше время на исходе. Так что я, пожалуй, выполню вашу просьбу, Тайкус Финдли. И сообщу вам имя заказчика.

Джим уже прицелился в Дона — но не стрелял. Рука тряслась от напряжения, боль жгла все сильнее с каждой секундой промедления, но он просто не мог сейчас убить Дона. Пока не узнает, какая сволочь натравила на них этого ублюдка.

— Данное поручение дал мне некий Ксавье Вандершпуль.

Джим пошатнулся. Вандершпуль?! Голова пошла кругом, поле зрения расплылось по краям. Это невозможно. Этот… эта тварь ведь мертва! Джим сам это видел! Он испытал прилив отвращения. Такого не может быть. Это, наверно, ложь… одна из множества подлых уловок Дона.

— Да ладно, вранье это, — сказал Тайкус. — Джим его еще когда пристрелил, как бешеного пса.

— Ошибаетесь!

В центре комнаты возникла еще одна голограмма. Джим опустил оружие и уставился на нее. Он увидел огромный металлический гроб. В гробу лежал человек, наружу торчала одна голова. В том месте, где стоял гроб, было темно, и, сколько Джим ни вглядывался, разглядеть этого человека он так и не смог.

А потом человек заговорил.

— Иезекииль Дон!

Вандершпуль! Боже правый! Так это правда. Он жив… если, конечно, это можно назвать жизнью…

Кровь гулко стучала в ушах. Слова звучали искаженно — Рейнор не мог понять, что говорят Дон и Вандершпуль. Потом Джим с Тайкусом увидели, как Дон что-то достал из мешка.

Это была голова Рика Кидда.

Дон небрежно бросил ее в сторону человека в железном гробу.

Джима едва не стошнило, но он могучим усилием воли — он сам не подозревал, что способен на такое, сдержался, чтобы не выдать себя. Что-то пробудилось внутри и прокладывало себе путь на поверхность мимо отчаяния и страха.

— Это только начало, мистер Дон. У вас ведь осталось еще двое, а? Ступайте и не возвращайтесь, пока в вашей сумке не появится еще два трофея: головы Тайкуса Финдли и Джеймса Рейнора!

— Не волнуйтесь, старина! Они следующие в очереди, — ответил голос Дона из голограммы. Изображение застыло.

— И, боюсь, что вы действительно следующие в очереди, — сказал Дон, изображая покорность судьбе. — Ну что ж, прощайте, мистер Финдли, прощайте и вы, мистер Рейнор!

Джим выстрелил сантиметров на тридцать ниже горящего в темноте глазного имплантата.

Красная точка исчезла — Дон упал.

— Я тебя все-таки достал, сукин сын! — пробормотал Джим. Он пошатнулся и рухнул на пол.

Очнулся он, видимо, довольно скоро и, очнувшись, обнаружил перед собой нечто вроде бронескафандра. Слышался гулкий грохот — видимо, это звенело у него в голове.

— Ага, очухался все-таки! — сказал Тайкус. — А то я уж подумал, что я тебя потерял.

— Что Дон?

— На вскрытие нет времени, но похоже, что ты его пришил. Больше он нас не потревожит. Ладно, влезай в эту штуковину и валим отсюда.

Джим только теперь осознал, что грохот не у него в голове — кто-то стучался в двери пентхауса. А бронескаф не был одним из стандартных бронекостюмов, с которыми они с Тайкусом были знакомы со времен службы в морской пехоте. Нет, это что-то более продвинутое…

О’Бенон обещал предоставить им для бегства пять новехоньких, суперсовременных бронекостюмов. Укомплектованные наручными гранатометами, со всеми возможностями обычных бронескафов и еще кое-какими дополнительными, эти костюмы позволяли проломить стену, спрыгнуть на улицу, благодаря функции замедленного падения, и умчаться прочь, уничтожив любого, кто попытается их остановить, пока они не выйдут в назначенное место встречи.

— Их же вроде должно быть пять, — пробормотал Джим. Он видел всего один, тог, что протягивал ему Тайкус.

— Знаю! — сказал Тайкус. — Этот сукин сын О’Блюдок не рассчитывал оставлять в живых никого, кроме своего любимчика, Эша. Потому-то он и согласился на все наши условия. Он просто рассчитывал бросить нас с тобой здесь и тех двоих тоже.

— И почему это меня не удивляет? — сказал Джим.

— Ну все, Джимми, на «я же тебе говорил!» сейчас времени нету, — сказал Тайкус. Он одной рукой вздернул Рейнора на ноги и принялся запихивать его в скафандр. Джим зашипел от боли, когда Тайкус стал вдевать его руку в рукав. — Эта штука поможет тебе остаться в живых и убраться отсюда.

В дверь стучали все настойчивее. Где-то внизу взвыли сирены.

Внезапно до Джима дошел смысл слов Тайкуса.

— Эй, постой! Я же не могу бросить тебя тут! — возмутился Джим.

Тайкус, не глядя на него, застегивал многочисленные пряжки, запирая Джима внутри бронекостюма.

— Джимми, костюм у нас один. А ты бы все равно не ввязался в эту историю, если бы знал, что это за деньги. Я тебе соврал, это было нечестно. У тебя есть шанс вырваться отсюда. И ты отсюда вырвешься, даже если мне придется тебя вырубить и запустить эту штуку в режиме автопилота.

Разумеется, никакого автопилота в скафандре не было. Джим посмотрел на друга.

— Ты же не сможешь отбиться от них в одиночку… — тихо произнес он.

— Эй, малый, ты, никак, сомневаешься в моей отваге? — с напускной самоуверенностью хмыкнул Тайкус. — Не ссы, разберусь я с этими ребятами. И, кстати: раз ты такой порядочный, что денег тебе не надо, значит, все денежки остаются мне!

— Тайкус…

Шлем с шипением закрылся.

— Вали, черт тебя побери!

Джим повернулся, шагнул к одному из окон. В костюме было привычно и в то же время как-то странно. Джим поднял руку, на пробу что-то нажал и ошеломленно заморгал: здоровенный кусок стены вылетел наружу. Джим помедлил, потом обернулся к Тайкусу.

Тайкус повернулся к нему спиной. Он скинул приличную рубашку вместе с жилетом, в котором когда-то сидели механические паучки, и остался в одной майке, штанах от костюма и ботинках. В каждой ручище он держал по пистолету и смотрел на дверь, ожидая, пока она вылетит — это должно было произойти вот-вот.

— Я так не могу, — сказал Джим.

Тайкус развернулся. На его лице застыло выражение, которое оно всегда приобретало, когда Тайкус готовился сеять смерть и разрушения в нечеловеческих масштабах. Но в глазах его было нечто, чего Джим никогда прежде там не видел.

— Джеймс Рейнор, — сказал Тайкус негромким, ровным тоном, который тем не менее каким-то чудом перекрывал какофонию грохота, криков и завывающих сирен. — Я как-то сказал, что никогда в жизни не совершал благородных поступков, и ты со мной согласился. Согласился, что я на такое просто не способен. Я думал, что ты прав — так вот, ты ошибался. Давай, вали отсюда. Выберись отсюда живым и сделай со своей жизнью что-нибудь хорошее. Это твой шанс. Не отнимай у меня права совершить благородный поступок — не здесь, не сейчас.

И снова отвернулся к двери. Джим уставился на Тайкуса. Ему хотелось найти какие-то прощальные слова, чтобы выразить все чувства, которые он испытывал к своему невозможному другу. Чтобы сказать, как он ценит смех и шутки, спасения на волосок от гибели, их буйные похождения, доверие, которое возникло между ними за эти годы… Но ничего сказать он не смог: в горле стоял ком. Тайкус оглянулся, коротко кивнул и повернулся навстречу своей судьбе.

«Черт, Джимми, лично для меня совершить что-нибудь благородное — это все равно, что спрыгнуть с крыши и полететь…»

Отсюда ему уже не уйти. Джим Рейнор понимал, что эго будет последний бой Тайкуса Финдли. И тогда у него само собой вырвалось:

— Я знаю, что ты меня никогда не предавал, Тайкус.