Персональный детектив - Владимир Валерьевич Покровский

руки, измочаленное лицо; взрыдывала от счастья и горя одновременно; заклинала никогда, даже на секунду, не оставлять ее больше…

Показался вегикл. Кублах отстегнулся, все так же молча стал прилаживать скафандр. Таина робко примолкла, тоже засуетилась со скафандровыми застежками.

Кублах откашлялся.

– По шестой орбите направо минут через сорок среднего хода будет транзитная точка. Там сдашь бесколеску, скажешь, что от меня. Обязательно скажи – я там договорился, тебя отвезут куда захочешь.

– Как же, Йохо? – испугалась понять Таина. – Это у тебя юмор такой? Мы разве не вместе?

– Ты меня предала. Ни к чему мне держать под боком предателя.

Его сильно тянуло к ней. Во время полета каждое ее прикосновение к избитому лицу было бальзамом. У него голова кружилась – так его тянуло к Таине.

– Йохо, Йошенька!

– К тому же у меня дело. Прощай.

Он захлопнул ей шлем, приладил собственный, в воздушном свисте провалился сквозь пол и неторопливо поплыл к вегиклу.

– Теперь куда? – спросил водила, несколько удивленный увиденным.

– Это надо будет еще решить, – мрачно ответил Кублах. – Вот ты, например. Так, значит, и не надумал поколесить месячишко по Ареалу?

– Господи, Йохо, сколько можно?! Объясняешь тебе, объясняешь – все впустую. Я, может, и рад бы поколесить, да дела, времени нет!

Персональных детективов не любит никто. Никто не хочет по собственному желанию им помогать. Конечно, водила врал. Никаких особенно неотложных дел у него, разумеется, не было. Более того, он просто обязан был исполнять все приказы Кублаха. Но никто не хочет иметь дело с джокером, тем более с джокером самого Дона Уолхова. О котором легенды.

– Да я так спросил, – ответил Кублах. – Подбросишь к Парадизовой смычке, там я вроде сигнал какой-то учуял. И свободен. А я как-нибудь доберусь.

– Ага! – радостно воскликнул водила и приказал «старт».

Глядя на все еще не стронувшийся с места космокатер, сквозь окна которого смутно чернел шлем Таины, Кублах сказал себе:

«В моем положении мне не нужна женщина, скомпрометировавшая себя предательством. И вообще, скандальные романы сейчас для меня опасны. Я отомстил диплодоку по политическим соображениям. Но политически было бы неправильно связывать жизнь с его женой. Это было бы безответственно. Это бы помешало моей карьере. Делать нечего, пора искать этого проклятого Дона».

Он наконец-то связался с Центром, подтвердил начало охоты и, не желая выслушивать выговор за сильное опоздание, отключил связь.

Глава 12. В Наслаждениях

С Джосикой все решилось довольно быстро. Фальцетти, трагически вздыхая, представил ее своему Дому. Потом, тысячу раз подчеркнув слово «временно», сообщил о том, что внутрь без позволения никого, кроме Джосики, не пускать, а «Малышу» строго-настрого запретить с ней общение.

– И запрещать не надо, – вставил Дом, – это же ваш интеллектор.

– И пожалуйста! – повернувшись к Джосике, умоляющим тоном добавил Фальцетти. – Там у меня есть личная комната… Мне бы очень не хотелось…

– Ладно, – сказал Джосика. – Я пошел.

– У меня к тебе потом разговор будет, – сказал ему Дон вдогонку. – Завтра. Как освобожусь, загляну.

Джосика с недоумением посмотрел на Дона.

– Какой еще разговор?

– Ну не о любви же! – ни с того ни с сего вскипел Дон. – Деловой разговор будет. Сейчас просто времени нет. Ненадолго.

– А хоть и надолго, – невесело усмехнулся Джосика. – У меня, я так понимаю, этого времени навалом будет.

– Так, значит, зайду.

Потом они почему-то очень долго шли к Наслаждениям, хотя от дома Фальцетти это было совсем близко.

На Хуан Корф кипела очень странная жизнь. Кипела причем почти в полном молчании, хотя, судя по звукам, доносившимся с ближайших улиц и переулков, там царило и даже нарастало нервное напряжение. Над всем городом висел тревожный слитный гул множества голосов, то и дело перекрываемый истошными воплями, – там кто-то взывал о помощи, там другой кто-то исходил ненавистью или страхом. На Хуан Корф тоже, разумеется, было явно не все в порядке, только этот непорядок был тихим. По всем направлениям улицу пересекали растерянные полуодетые люди: они слепо сталкивались, слепо расходились, вдруг останавливались и начинали то осторожно ощупывать себя, то оглядываться с горьким недоумением. Большинство бродило поодиночке, однако одиноки были не все – некоторые стояли небольшими, плотными и очень странными группками, держась за руки, приподняв лица, как будто вслушивались в мелодию, идущую с неба.

Ощущение храма – вот что вдруг пришло в голову Дону. На улице Хуан Корф царило торжественное ощущение храма. Собственно, слабое подобие этого, вспомнил Дон, он уже испытывал на Хуан Корф, правда, в далеком детстве. Здесь было что-то еще, недавнее… ну, конечно же!

Дон остановился. С ним, осененные, видимо, той же мыслью, остановились и другие доны, только Фальцетти, безутешно скрививший физиономию, прошагал еще несколько шагов, прежде чем с удивлением заметил неожиданную остановку других.

Конечно же, то самое ощущение единства всех донов города! Слабый след, правда, еле напоминающий то, что совсем недавно им пришлось испытать. Взгляд Дона случайно мазнул по одной из небольших групп (четыре молодых парня, взявшихся за руки, вслушивающихся, все четверо неуловимо похожи между собой), и он понял, что «запах» кси-шока исходит именно от них. Ему захотелось подойти к ним, так же взять их за руки… и забыть к чертовой матери обо всем остальном.

Но, конечно, нельзя. Конечно и увы.

Он тряхнул головой, отгоняя кси-шоковое наваждение, и неожиданно обратил внимание еще на одну странность – на Хуан Корф не было ни одного сумасшедшего ребенка. Мелькнула слабая, дурацкая надежда: «Может быть, только мой сын свихнулся, а у остальных все в порядке?»

Нет. Жалко, но нет. Другие доны, которые присоединились к его «хвосту» позже, видели сумасшедших детей, а вот детей в здравом уме не видели.

– Послушай, парень! – позвал он молодого дона, того самого, которого они в самом начале встретили вместе со стариком. – Ты знаешь, как тебя зовут?

– Откуда?

Парень нравился Дону. Он чувствовал, что со временем тот меняется меньше других, что он больше дон, чем другие, что это его устраивает.

– Чем помочь? Приказывай, ты падишах, не я.

– Эти сумасшедшие ребятишки, с ними как-то надо решить. Надо их всех собрать и показать Врачам моторолы.

При мысли о том, что у моторолы придется что-то просить, оба недовольно скривились.

– А потом их надо будет куда-то устроить. Что-нибудь вроде приюта. Даже не знаю, есть ли такое в Париже‐100. Ты не смог бы как-то все это организовать? У меня на детишек просто не будет времени. А не делать этого нельзя.

– Да, конечно, – согласился парень. – Я… но почему я? Наверное, правильнее будет какой-нибудь