Джек Ричер, тлт Личный интерес - Ли Чайлд

– Однако вы ничего не сумели засечь.

– Пока нет.

– Как скоро политики начнут паниковать?

– Довольно скоро.

– У них есть план Б?

– Надеюсь, нам не придется зайти так далеко.

– И как мы можем вам помочь?

– Сейчас мы помогаем друг другу. Так все и должно работать, верно?

– Вы имеете доступ к прямой связи между Даунинг-стрит и Овальным кабинетом?

– А вам зачем?

– У меня личный интерес.

– По традиции мы туда не влезаем.

– Хорошо это знать.

– Давайте найдем вам новый отель, – предложил Беннетт. – Вы должны иметь возможность отдыхать. Я сообщу, когда мы будем готовы отправиться к дому Малыша Джоуи.

– У вас есть номера наших телефонов? – спросил я.

Он не ответил.

– Ну да, глупый вопрос, – сказал я.

* * *

Беннетт поменялся местами с Найс и повез нас на юг, к Бейсуотер-роуд, являвшейся северной границей Гайд-парка, потом на восток к Марбл-арч, дальше снова на юг по Парк-лейн, в Мейфэр, достаточно богатое место, чтобы быть нейтральной территорией. Здесь не было банд – во всяком случае, таких, о которых я мог бы знать. Мы миновали отель «Гросвенор Хаус» и «Дорчестер» и остановились перед «Хилтоном».

– Здесь они не будут вас искать, – сказал Беннетт. – Вы взяли у них столько денег, что они будут ожидать чего-то более роскошного. Со знаменитым именем, вроде «Браунс», «Кларидж», «Ритц» или «Савой».

– Откуда вы знаете, сколько денег мы взяли?

– Информация содержалась в донесении госпожи Найс О’Дею.

– Которую вы решили выборочно проверить.

– Случайный выбор. Обычная лотерея. Определяется технически. Как-то связано с промежутками времени между не-удачами.

– Нам следовало выбросить наши телефоны.

– Мы не можем, – сказала Кейси.

– Согласен, – сказал Беннетт. – Вы не можете. Вы должны регулярно связываться с О’Деем, так он договорился со Скаранджелло. Если вы сейчас перейдете в режим радиомолчания, сделка будет разорвана, от вас отвернутся все, кто имеет к данному делу отношение, и вам придется покинуть страну в течение часа; в противном случае за вами начнется охота как за обычными преступниками, скрывающимися от правосудия.

– О Скаранджелло вам также известно?

– Все, что заканчивается в штате Мэриленд, берет свое начало в графстве Глостершир. И наоборот.

– Должно быть, вы слушаете весь мир.

– Примерно так.

– Вы уже выяснили, кто все финансирует?

– Не совсем.

– Вы являетесь командой А, верно? С большими мозгами? И вы гораздо лучше, чем деревенщины из Форт-Мид?[20]

– Обычно у нас неплохо получается.

– Судя по всему, не в этот раз. И теперь вы хотите свалить все на нас, хотите, чтобы мы продолжали поддерживать связь с О’Деем, оставались в курсе дела, но ничем не рисковали.

– Нельзя править миром и оставаться белыми и пушистыми.

– Уэльс правит миром?

– Британия правит миром. Уэльс – ее часть. Как и Шотландия. И даже Англия, как ни странно.

Я не ответил. Найс передала мне коробки с патронами, и я засунул их в коричневый пакет. Мы вышли из машины и направились в вестибюль отеля.

Глава 37

«Хилтон» вполне нам подошел. Название сети осталось, но отель отличался излишней роскошью – судя по всему, чтобы подчеркнуть его местоположение на Парк-лейн. И цены. И снобизм. Для начала они выразили некоторые сомнения относительно отсутствия у нас порядочного багажа, роль которого играл пакет с коробками для патронов. Не меньшее высокомерие они продемонстрировали, когда мы сказали, что будем платить наличными. Но стоило им увидеть толстые пачки денег, как нас тут же произвели в эксцентричных олигархов. Не русских, из-за акцента, а техасских, – но с этого момента все стали ужасно вежливыми. Посыльные были особенно разочарованы отсутствием чемоданов, поскольку рассчитывали на пятидесятифунтовые чаевые.

Наши номера оказались на разных этажах, но сначала мы зашли к Кейси Найс, чтобы проверить ее номер; кроме того, я решил, что она должна иметь одну коробку с патронами у себя. Конечно, последняя одинокая схватка в номере отеля едва ли была вероятна, но иногда случаются самые неожиданные вещи, а в таком случае сто шестнадцать намного лучше, чем просто шестнадцать.

Ее номер оказался пустым и безопасным. Он ничем не отличался от тысяч других номеров различных мотелей, которые мне доводилось видеть, но был лучше хотя бы из-за того, что находился на двадцатом этаже и его окна выходили на парк. Я положил коробку с сотней патронов «парабеллум» на ночной столик, еще раз огляделся по сторонам и направился к двери.

– У меня по-прежнему осталось две таблетки. Сейчас я чувствую себя хорошо, – сказала она.

– Расскажи мне, как Беннетт оказался в машине, – попросил я.

– Он просто сел. Я увидела его на противоположной стороне улицы, он набрал номер на своем телефоне, немного послушал, как делают обычные люди – и в тот момент был самым обычным человеком, – но тут зазвонил мой телефон, я ответила, и оказалось, что это он. Потом Беннетт перешел улицу и встал рядом с машиной. Он сказал, что мой номер ему дал генерал О’Дей, что генерал Шумейкер не возражал и что нам нужно отсюда уехать, поскольку я остановилась в запрещенной для парковки зоне, а полицейский, следящий за транспортом, находится неподалеку.

– И ты уехала?

– Его действия явно были законными. Он знал фамилии обоих генералов, и это указывало на то, что он на нашей стороне.

– А что ты думаешь теперь?

– Ну, не совсем законные, но все равно он на нашей стороне.

Я кивнул.

– У меня возникла такая же мысль. Ты веришь в то, что он рассказал?

– Я думаю, Беннетт кое-что преувеличил. Если только он не был самоубийственно искренен относительно программы, которая глубоко засекречена. Во всяком случае, со стороны британцев, которым определенно не понравится, если об их самых больших секретах будут говорить так открыто.

– Некоторые люди склонны к самоубийственной искренности. Они ненавидят глупости насчет секретности. А никакой реакции нет из-за того, что теперь это уже не имеет значения. Подобные люди не представляют угрозы для государственных тайн. Если что-то становится всеобщим достоянием, это равносильно тому, что оно является тайной. Британцы перехватывают наши сообщения. Британцы не перехватывают наши сообщения. Оба варианта оказались в центре внимания. Но мы все равно не знаем, какой из них соответствует истине.

– Так они перехватывают наши передачи?

– Подумай о том, что он не преувеличил.

– Что ты имеешь в виду?

– Он сказал, что они не заметили никакой активности в доме Малыша Джоуи и не смогли обнаружить следов переведенных денег.

– И что?

– Плохая игра.

– Никто не выбивает тысячу.

– Британцы очень хороши в данной сфере. Они изобрели бо́льшую часть самых разных хитроумных приемов. Я не верю, что существует пропасть между ними и АНБ, но следует признать, что они примерно равны. Возможно, британцы немного лучше. Они обладают проницательностью в лучшем смысле этого слова. Обычно хорошо играют в карты. И, если возникает нужда, у них хватает твердости. В конечном счете они делают все, что необходимо. Но у них ничего не получается.

– Трудный случай.

– Настолько трудный, что ни АНБ, ни ШПС не могут к ним подступиться?

– Наверное.

– Тогда каковы шансы, что аналитик-новичок и отставной военный полицейский добьются успеха? Что, недоступное им, мы способны увидеть?

– Что-то должно быть.

– Ничего нет. Просто Беннетт теперь мыслит такими же категориями, как О’Дей. Только с опозданием на несколько дней. Беннетт был в Париже. Он знает, что Котт хочет добраться до меня. Ему стало известно, что Котт в Лондоне, и он рассчитывает, что сможет чего-то добиться, вытолкнув нас на передний край. В качестве мишеней. В расчете на чудо. Больше его ничто не волнует. Ему наплевать на то, что с нами случится. Он ждет вспышки выстрела. И надеется, что это случится до того, как запаникуют политики.

– Но я уверена, что ты с самого начала планировал оказаться на переднем крае.

– Но только не в качестве мишени.

– А разве имеет значение, как тебя называют?

– Вот именно. Мы должны сделать это в любом случае. У нас нет выбора. И с телефонами аналогичная история. Мы должны постоянно держать О’Дея в курсе. В обоих случаях Беннетт получает то, что хочет.

– Но только из-за того, что и мы получаем то, что хотим. На самом деле даже первыми. Так что не имеет значения, что и как узнает Беннетт.

– Таким образом, оба правительства считают нас приманкой. И это ровно на одно правительство больше, чем следует. Мы зависим от них слишком во многих отношениях. И то, что они нам сообщат, будет следствием того, что они о нас думают. На подсознательном уровне. У них может возникнуть пристрастное отношение. И мы должны быть готовы уловить этот момент.