Грозные чары - Мэри Стюарт

– Когда вы в первый раз шли по лесу, – тем временем поинтересовался он, – вы никого не видели?

– Макс меня уже спрашивал. Я слышала, как сэр Джулиан крутит магнитофон, но представления не имею, был ли его гость еще здесь. Я так понимаю, вы знаете, кто это?

– Думаю, да. Это всего лишь догадка, но думаю, да. Может, сэр Гейл скажет Максу, когда они останутся вдвоем, кто знает.

– Обычно Макс не держит в доме ничего спиртного?

– Ничего... во всяком случае, ничего, что можно было бы найти.

– Ясно.

Мне и впрямь было все ясно. Я поняла, как зародились слухи и как не права была Фил в своей оценке ситуации. За исключением того, что периодические запои, безусловно, являлись симптомом душевного напряжения, сэр Джулиан Гейл был полностью в своем уме. Мне сразу вспомнились неопределенные перешептывания в театральном мирке, вероятно более громкие в кругах, лично знавших великого актера, но на моем уровне просто дуновения, легчайшие слушки, раз и навсегда пресеченные безупречной игрой сэра Гейла вплоть до самого его ухода со сцены... Что ж, сейчас я лично убедилась в том, чего стоила эта безупречная игра.

– Мы думали, ему уже лучше, – сообщил Адони. – С ним такого не случалось уже... ну, словом, долго. От этого Макс станет очень... – Он замялся в поисках слова и закончил не вполне подходящим, на мой взгляд: – Несчастным.

– Мне жаль. Но по-моему, на сей раз его к этому подтолкнули.

– Подтолкнули? А, да, понял. И то правда. Ну да Макс с этим разберется. – Он усмехнулся. – Бедный Макс, ему со всем приходится разбираться. Слушайте, нам лучше поторопиться, а не то вы простудитесь, и Макс будет разбираться уже со мной!

– А он может?

– Легко. Он ведь мне платит.

Адони остановился и нажал скрытый в стене выключатель, заметный только обитателям Кастелло. Слабо замерцала очередная тусклая лампочка, на этот раз поднимаемая ввысь умопомрачительной скульптурой из розово-телесного мрамора – работы какого-то особо разнузданного викторианца, не признающего фиговые листы.

Впереди протянулся широкий коридор, обрамленный с одной стороны рядом тяжелых, обитых железом дверей, а с другой – тем, что при дневном свете, должно быть, являло собой готические окна с совершенно безобразными цветными витражами.

– Сюда.

Мой провожатый торопливо повел меня по коридору. Желтый электрический свет поблескивал на трогательных головах оленей и горных козлов, вдоль стен тянулась вереница стеклянных ящиков с набитыми и траченными молью чучелами птиц.

Каждый свободный фут пространства был увешан оружием – алебардами, мечами, кинжалами и какими-то старинными огнестрельными штуковинами, которые я (повидав на своем веку несколько исторических пьес) определила как мушкеты и кремневые ружья, вероятно уцелевшие еще со времен Греческой войны за независимость.

Оставалось лишь надеяться, что сэр Джулиан и его сын столь же слепы к этому смертоубийственному убранству, как, судя по всему, был слеп к нему Адони.

– Вот ваша ванная комната. – Он указал на высоченную дверь, напротив которой висел со вкусом выполненный узор из переплетающихся хлыстов и шпор. – Я вам сейчас покажу, как там внутри устроено, а потом мне надо идти и перевязать ему руку.

– Он серьезно ранен? Он мне ничего не сказал.

– Совсем не серьезно. Думаю, просто-напросто царапина, хотя сильно кровоточит. Не волнуйтесь, Макс человек разумный, он может о себе позаботиться.

– А ты?

– Я? – удивился Адони.

– Ты-то можешь сам о себе позаботиться? Я знаю, Адони, это совсем не мое дело, но... но все же будь осторожней. Если не ради себя, так хоть ради Миранды.

В ответ он лишь засмеялся и коснулся тоненькой серебряной цепочки, на которой, должно быть, висел крест или какой-то медальон.

– Не волнуйтесь за меня, мисс Люси. Святой присматривает за своими. – Он бросил на меня живой взгляд. – Верьте мне, еще как присматривает.

– Я так понимаю, сегодня ночью тебе повезло? – спросила я суховато.

– Думаю, да. Вот мы и пришли. – Он распахнул дверь и нащупал очередной выключатель. – Я мельком разглядела роскошь мрамора и красного дерева. – Спальня рядом, за этой комнатой. Я найду вам полотенце, а попозже приготовлю чего-нибудь горяченького выпить. Сумеете сами отыскать обратную дорогу?

– Да, спасибо.

Адони зарылся в шкаф величиной с маленький гараж и вынырнул оттуда с парой полотенец.

– Держите. Теперь у вас есть все, что нужно?

– Вроде бы. Вот только... Мне придется включать эту штуку?

«Эта штука» являла собой устрашающее приспособление, которое, судя по всему, нагревало воду. Внешним видом оно напоминало перекрученную шахту и размещалось на панели, усеянной рычажками и круглыми циферблатами, которые вполне могли бы сойти прямо с приборной доски какого-нибудь самолета, сконструированного Эмметом.

– Вы ничуть не лучше сэра Гейла, – снисходительно заметил Адони. – Он зовет ее Лолитой и отказывается даже прикоснуться к ней. Но колонка совершенно безопасна, ее сделал Спиро.

– А-а.

– Нагреватель как-то раз загорелся, но теперь все в порядке. Мы заменили все провода только в прошлом месяце, Спиро и я.

Очередная ослепительная улыбка – и дверь мягко притворилась.

Я осталась наедине с Лолитой.

До ванны, которая была размером с добрый бассейн и вся так и кишела разнообразными штуковинами из почернелой меди, нужно было подняться на три ступеньки.

Но я простила Кастелло все на свете, когда повернула кран с пометкой «Г» и оттуда в кипящем облаке пара хлынула вода. Я надеялась, что бедный Макс в самом скором времени тоже достигнет столь же благословенного состояния (следовало предположить, что в доме есть еще одна ванна с другой Лолитой, не менее эффективной, чем моя), но в данный момент я уделила Максу лишь одну мимолетную мысль, а остальным приключениям минувшей ночи не досталось и этого. Все, о чем я мечтала, – выбраться из мокрой одежды и влезть в эту великолепную ванну...

К тому времени, как я истомленно вытерла распаренное до нежной розовости тело, мое белье, по большей части нейлоновое, уже высохло. Платье и куртка были еще влажными, поэтому я оставила их висеть на горячих трубах, завернулась в висящий за дверью халат и зашлепала в спальню, чтобы привести в порядок лицо и волосы.

У меня было с собой спасенное содержимое косметички Фил, и в числе прочего расческа, так что я навела красоту, насколько это вообще было возможно при столь тусклом свете и перед качающимся между двумя колоннами из красного дерева большим подвесным зеркалом, как будто специально повешенным так, чтобы показывать только ковер, пока я не догадалась убрать тяжелую стопку газет, которые, судя по всему, удерживали зеркало в таком положении с 20 июля 1917 года.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});