Последнее решение - Томаш Колодзейчак

Боль. Это не были физические страдания, но волна воспоминаний, несущая отчаяние, напоминающая о смерти и поражении, заставляла его корчиться. И в то же время он чувствовал, что в нем что-то изменяется, вливаются новые силы, возвращаются давние возможности, оживают заново воспоминания, мысли и желания, столь важные некогда, а потом стертые пятнадцатилетием виртуальной тюрьмы.

Он помнил. «Я – солдат. Я получил приказ, которого все еще не исполнил. Никто не освободил меня от этой повинности». Тот факт, что, вероятнее всего, все его командиры мертвы, не имел значения. Он был курьером. Он нес в себе данные, бесценные как для мятежников, так и для правительств других свободных человеческих миров, не зависящих от Солярной Доминии. Несомненно, они были бы немаловажной добычей и для парксов.

Да. Он обязан был их охранять, должен был доставить еще действующим несгибаемым, а если таковых уже нет, то выбраться из системы Гладиуса и попасть в один из вольных миров. Именно ради этого он приобрел билет для полета на Дирак. Однако сейчас, после восстановления сопроцессора и смены генетических ключей, он поверил в реальность задуманного, почувствовал, что вернулся к тому психическому состоянию, которое было у него до тюрьмы. Понял со всей ясностью, что, дабы реализовать доверенное ему задание, обязан сбежать от парксов.

Вновь вернувшись к реальности, он неожиданно осознал, что за все время, потребовавшееся для возбуждения сопроцессора, не всплывало воспоминание об одной операции – экспедиции внутрь базы коргардов. Он помнил все, что там случилось, что тогда говорил и делал. И в какой очередности умирали его товарищи. И однако никаких следов этого в боевом сопроцессоре не сохранилось.

* * *

– Как ты все это воспринимаешь? – спросил деформант.

– Так, словно был парализован, а потом заново научился ходить.

– И плавать. – В голосе Лико Даниелю почудилась шутливая нотка. Переводчик парксов перенял у него умение иронизировать. Интересно, что он освоил еще?

– Да. Плавать тоже.

Они двигались на глубине сорока километров. Даниель управлял небольшой лодкой, которая одновременно была универсальным модулем, имеющим возможность подключаться ко многим работающим под водой устройствам, а также пришвартовываться к терраформерскому меху. Чудовищно большая машина экоинженеров не приближалась к станции, поскольку любая попытка соединиться с нею грозила катастрофой.

Во время очередного теста на работоспособность обновленного сопроцессора Даниелю позволили самостоятельно вести лодку. Ряд проведенных с помощью сопроцессора имитаций показал, что чип работает почти так же исправно, как и до того, как его выжгли соляры. Даниель чувствовал, что его организм функционирует иначе, нежели до операции, что сопроцессор готов перехватить контроль в соответствующий момент, в случае надобности ускорить реакции, блокировать боль или дать логическую поддержку. Ощущение скрытой силы, готовой проявиться, как только в том возникнет необходимость, было очень заметно. Однако Даниель знал, что основной функцией боевого сопроцессора было обеспечение необходимых нервных сопряжений со всеми устройствами, с которыми требовалось кооперироваться во время акции, – машинами, оружием, системами связи и экспертной поддержки.

От кратковременных сопряжений с компьютером базы либо автоматами технических служб Даниель удовлетворения не получал. Лишь теперь, когда ему разрешили провести непродолжительный рейс на лодке и поручили управлять ею через чип, он почувствовал, что восстановил былую силу.

Парксов интересовали все его воспоминания – изображения, следы эмоций, ощущения и предчувствия. Из таких отражений и тени памяти они пытались выстроить свои знания о коргардах.

Узнав все, они его убьют. Вначале выжмут информацию, которую он может предоставить сейчас, сотрудничая с ними. Потом используют другие методы. Вгрызутся в мозг, перепашут нейронные связи, порежут тело на кусочки, пытаясь найти малейшие следы произведенных в его организме изменений. Надо быть глупцами, чтобы упустить такую возможность. Это было Даниелю ясно. Абсолютно ясно. Вдобавок они рассказывали ему и показывали слишком много. Поэтому, конечно, вновь отдать его в руки солярам было бы слишком рискованно.

Парксы – не идиоты. Вывод первый: его убьют. Вывод второй: надо бежать.

Причем как можно скорее, до того, как во время зондирования его сознания они обнаружат то, о чем догадываются. А может, уже знают, контролируют все, установили ему в черепе какую-нибудь защиту и любое самоволие будет наказано?

Выхода не было. Необходимо рисковать.

Он знал, что шансы есть. Надо только как следует использовать основной козырь – свой провал и слабость. – «Он проиграл. Его правительство низложено, товарищи по оружию перебиты, граждане, ради которых боролся, отвернулись от него. Идеи, во имя осуществления которых он рисковал жизнью, перестали привлекать. Успехи и победы забыты. Его самого заключили в тюрьму. Он проиграл».

А проигравшие, в мире парксов существовать не могли. Существо, переставшее побеждать, попадало в стрессовое состояние, что ослабляло его психофизическую отдачу. А это, в свою очередь, приводило к фрустрации, усугубляющей физиологические эффекты. Паркс опускался все ниже по иерархической лестнице, и одновременно его собственный организм работал против него. Прекратить падение мог только случай либо общественная поддержка. Одинокое существо, испытавшее то, что испытал Даниель, было обречено на гибель. Как психическую, так и физическую.

Он надеялся, что парксы воспринимают его именно так. Своим поведением, постоянными нареканиями, хмуростью он старался подтвердить это. Однако черт побери! – он не был парксом. У него была воля и цель. Очень ослабленный организм в последнее время получил неожиданную поддержку боевой сопроцессор Даниеля Бондари был восстановлен. Физиология не задавила поведения бывшего танатора. Так же, как он не понимал многих следствий парксанской культуры, так и они, парксы, скорее всего не до конца понимали, сколь решительным может быть человек. Даже такой, мир которого превращен в руины. А это притупляло их бдительность.

Правда, Даниель был не в лучшей форме. Нейрохирургическое вмешательство всегда оставляет след. У Даниеля дрожали руки, иногда он не мог правильно выговорить нужное слово, случались и сложности с выделением мочи. Вдобавок замучила сыпь, все тело покрылось красными пятнышками, не столько болезненными, сколько зудящими. Ему казалось, что по нему бегают маленькие мушки. По меньшей мере десяток одновременно. В самых разных местах. Конечно, никаких насекомых в подводной базе не было, а ощущение явилось результатом одной из процедур, которым его подвергли. Ему ввели вирус, который должен был перестроить ДНК клеток верхних слоев эпидермиса. Не столько изменить, сколько добавить определенные свойства так, чтобы автоматы во время проверок восприняли Даниеля как совершенно иного человека. Такого контроля Даниель мог ожидать во многих точках системы Мультона, а уж на станции Дирак наверняка. Там парксам не удалось бы его протащить, даже выдав за члена их экипажа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});