Квантовый сад - Дерек Кюнскен

времени. При свете, более слабом, чем в полнолуние, и издалека их медленные движения и покачивание листьев были едва различимы. Для человеческого глаза это походило на покачивание верхушки травы в ночном поле.

В Экспедиционном Отряде не мешали растительным разумам двигаться вокруг врат времени, поскольку они не представляли собой никакой угрозы. Медленно движущиеся, ужасающе хрупкие, такие, что один матрос с металлическим прутом в руках мог бы легко уничтожить все стадо. Однако в Службе военной безопасности нервно относились к вопросам, касающимся врат времени, поэтому никому из людей не было позволено к ним приближаться без соответствующего разрешения. Белизариус с Иеканджикой остановились у границы освещенной прожекторами зоны в пятидесяти метрах от стада.

Речь растительных разумов была странной. У них имелись фоторецепторы, однако обмен световыми или даже инфракрасными сигналами между собой, видимо, был слишком большим расходом энергии, который они не могли себе позволить. Разреженная атмосфера Ньянги плохо передавала звук, поэтому речь, подобная человеческой, тоже была невозможна. Электрических сигналов растительные разумы тоже не производили. Они переговаривались при помощи запахов.

По крайней мере, в разреженной атмосфере Ньянги запахи распространялись по прямой. Несколько месяцев назад специалистам Союза удалось расшифровать около тысячи отдельных запахов, составляющих язык растительных разумов. А устройства перевода преобразовывали логограммы, составленные из запахов образы, в человеческие слова. В Экспедиционном Отряде научились синтезировать идентичные запахи, испускаемые тысячами миниатюрных распылителей, и создали блоки рецепторов для восприятия «слов», отправляемых растительными разумами. Несмотря на весь свой примитивизм, устройства перевода выполнили главную задачу – дали понять Экспедиционному Отряду, что эти создания слишком чужды и примитивны, чтобы представлять какую-либо пользу в научном или военном плане.

– Вспышка, о которой упоминала Рудо… – сказал Белизариус, глядя на стального цвета облака верхних слоев атмосферы коричневого карлика. – Она же сильной будет, да?

– В записях относительно образцов льда есть указания о периодах, когда лед плавился на десятки и сотни метров в глубину, – ответила Иеканджика. – В том числе на протяжении периодов существования растительных разумов. Вся их раса неоднократно подвергалась полному расплавлению в истории их эволюции.

– Но на этот раз вы забрали врата времени, – сказал Белизариус. – Ведь они их используют?

– Они не пытались сопротивляться, если вы об этом.

– А я о другом. Вы злитесь на меня за то, что я забрал врата времени, чтобы исследовать законы Вселенной, сами же вы забрали их у сада, чтобы создавать оружие.

Иеканджика не ответила, но Белизариус сомневался, что ему удалось в чем-то ее убедить. И он снова медленно двинулся по хрустящему льду в сторону стада растительных разумов. Иеканджика пошла следом. Миновав черную заросль инопланетного кустарника по пояс высотой, они оказались на широкой утоптанной площадке. Здесь растения неустанно ковыляли на своих коротких ногах, переходя от слабенького ветра, уносящего их пыльцу в прошлое, к другому, из будущего, в котором пыльцы уже не было. Многие из них остановились, улавливая свет, исходящий от прожекторов. Белизариус прошел вперед еще немного, к нескольким большим старым созданиям, купающимся в свете прожекторов от сторожевой башни.

– Откуда они пришли? – спросил Белизариус Иеканджику. – Карлик слишком молод, чтобы дать им возможность эволюционировать здесь.

Уже сказав это, он сам понял, что все предположения об эволюционном и астрономическом времени не имеют значения, если в системе наличествует устройство для путешествий во времени. В Экспедиционном Отряде совершили невозможный прорыв в разработке оружия и двигателей всего за сорок лет. Судя по всему, находясь возле врат времени, растительные разумы эволюционировали из ничего, обретя разум и способность передвигаться за пару-тройку тысяч лет. Вероятно, сделав это несколько раз в промежутках между вспышками коричневого карлика.

– На кометах этой системы обитают генетически родственные организмы, неподвижные и лишенные разума. Это все, что мне известно, – ответила Иеканджика.

Растительные разумы среагировали на присутствие Белизариуса, медленно наклоняя листья в его сторону. Несмотря на теплоизолирующую систему скафандра, он, очевидно, излучал достаточное количество тепла, чтобы ярко светиться в инфракрасном спектре. Что растительные разумы думают о людях? Является ли он для них одним из быстро движущихся горячих ангелоподобных созданий? Жестокая насмешка судьбы по отношению к растительным разумам, поскольку они с Иеканджикой являются следующими двумя владельцами врат времени.

Растительным разумам была присуща даже некая странная красота. Ноги с двумя суставами, подобно колену и голеностопу, но без ступни, только с твердой черной площадкой. Радиальная симметрия, четыре ноги расположены под девяносто градусов друг к другу. Тело, похожее формой на сосуд, бочонок с ледяными ребрами с туго натянутой черной кожей поверху. Местами сквозь поврежденную кожу был виден яркий лед. Тело увенчивали пучки листьев, высоко, выше роста Белизариуса, поднимающиеся вверх. И с этих листьев исходила пыльца, уносимая призрачным ветром. Чего-то похожего на лицо не было, так что Белизариус не мог определить, с какой стороны подойти к существу, чтобы с ним разговаривать.

Их медленные движения намекали на задумчивость и замкнутость, подобные тем, что проявлялись у Homo quantus. Возможно, между ними есть и иные сходства. В записях Союза упоминалось, что условия окружающей среды сильно менялись с течением времени, настолько, что растительные разумы экспериментировали с количеством своих хромосом, подобно цветам. Биологи Союза часто обнаруживали пыльцу с четырьмя и даже восемью наборами хромосом, что означало – отдельные растительные разумы несли в себе восемь или шестнадцать копий своей генетической информации. В генетическом смысле это было чем-то вроде суперпозиции состояний, смешения вероятностей, попыткой одновременно опробовать несколько генетических комбинаций. Для встроенной в мозг Белизариуса квантовой логики эта идея была понятна.

Он подключил устройство перевода к проектору шлема. Перед глазами появилась свободная зона изображения, сбоку в колонку располагались слова, которые он мог использовать для обращения. Переносной прибор содержал всего девятьсот семьдесят восемь логограмм-запахов. Слабый словарный запас, чтобы вести разговор.

Белизариус выбрал слово «общаться». Нагрудный прибор на мгновение зашипел. На экране посреди пустого пространства появилось нужное слово.

Одно из растений слегка пошевелилось, поворачиваясь к нему. На свисающих клочках кожи чернильного цвета колыхались капельки льда, беззвучно касаясь друг друга. У Белизариуса в голове возник образ звенящей хрустальной люстры.

Слово «общаться» не исчезло с экрана. Исследователи Союза изучали биохимию и неврологию растительных разумов по образцам их кожи. В отличие от человеческих нейронов, нервные клетки растительных разумов не тормозились мгновенно после возбуждения, они ощущали воздействие дольше. Вспышка света в восприятии Белизариуса для растительных разумов представляла собой длящийся минуты неподвижный образ, перекрывающийся с другими ощущениями, возникшими за множество секунд до или после нее, что создавало мнимую одновременность и размывало ощущение причинности. Сама концепция настоящего, вероятно, значила для них нечто совершенно иное, чем для людей.

Рядом с его словом «общаться» на экране появились другие слова.

«Старший».

«Ген»/ «слово».

«Правильное происхождение»/ «истина».

Белизариус не знал, как истолковать вторую и третью комбинации. Специалисты Союза сопоставили одному запаху