Гроза над Бомарзундом - Иван Валерьевич Оченков

желать. Разве что…

— Говори!

— Больше всего на свете я и мои товарищи желали бы покинуть эту варварскую страну.

— Товарищи? Вас тут много?

— Да. Целая рабочая рота. Нас прислали сюда на стройку…

— Они тоже недовольны?

— Ещё как!

— Хорошо. Тогда расскажи, о какой секретной батарее идет речь?

— Уже после начала войны русское командование прислало сюда шесть двухпудовых пушек. Пока их еще не пускали в дело, но как только ваши корабли рискнут подойти…

— А башня «С»?

— Это самая слабая русская башня. Она вооружена всего лишь шестнадцатью 12-фунтовыми орудиями.

— А слабое место?

— Трещина в стене. Мы ее заделали, но я могу показать, где она.

— Отлично! А что ты знаешь о минах?

— Простите, ваше сиятельство, не понимаю…

— Русские ставили в море адские машины? — терпеливо повторил вопрос француз.

— Точно сказать не могу, — после недолгого раздумья ответил солдат. — Но мне приходилось видеть, как в проливе Бомарзунд сгружают в воду какие-то бочки. Быть может, это и есть мины, про которые толкует ваша милость?

— Как ты сказал тебя зовут?

— Яков Блюм, ваше высокопревосходительство! — никак не мог определиться с правильным титулованием перебежчик.

— Если все, что ты сказал, правда, можешь считать свою жизнь устроенной!

— Покорно благодарю…

Первое, что услышал капитан-лейтенант Клокачев, когда его «Бульдог» подошел к острову Вордэ, оказалось довольно близкой канонадой. Очевидно, союзники приступили к обстрелу цитадели или одной из выдвинутых вперед башен. Первым его побуждением было ринуться на помощь товарищам и ввязаться в драку. Но…

— Спустить гичку! И гардемарина Чагина ко мне!

— Я здесь! — с готовностью отозвался молодой человек.

— Обойдите мыс и высадитесь на один из малых островов. Осмотритесь как следует и возвращайтесь доложить обстановку. Где находятся главные силы союзников, есть ли дозоры и вообще все, что удастся узнать. Постарайтесь себя не обнаружить.

— Слушаюсь. Вот только…

— Что?

— А вы не уйдете без нас? — густо покраснев, под всеобщие смешки, выдавил из себя Чагин.

— Всякое может случиться, — остался серьезным командир и протянул подчиненному револьвер. — Возьми на всякий случай. Если нам придется отойти, дождитесь сумерек и прорывайтесь в крепость.

— Слушаюсь!

— Держи-ись подальше от ме-естных! — неожиданно посоветовал стоящий у штурвала лоцман. — Здешние шведы не слишком любят русс-ских.

— А финны? — пристально посмотрел на бывшего рыбака Клокачев.

— Пока вы не жжете наши дома, — невозмутимо пожал плечами тот, — все будет хорошо!

— Ну-ну, — хмыкнул командир.

Впрочем, совет финна оказался весьма разумным. Клокачев и сам успел заметить, что в водах архипелага продолжается мирная жизнь. Рыбаки свободно ловили рыбу, жители маленьких хуторов занимались своими делами, почти не обращая внимания на проходивший мимо их берегов шлюп. Благо, помня наказ великого князя, они не стали поднимать флаг.

Судя по всему, англичане и французы не потеряли надежду привлечь на свою сторону Швецию и потому старались без особой нужды не притеснять местных жителей. И тем заметней была разница с тем, что они творили в материковой Финляндии.

Вернувшись через пару часов, гардемарин доложил, что основные силы союзников расположены в заливе Лумпар. И если держаться поближе к мысу Гулта, можно подойти к крепости незамеченными.

Появление очередного колесного парохода не произвело на гарнизон крепости особого впечатления. За последнее время такое случалось неоднократно. Но затем тот поднял на гафеле Андреевский флаг…

— Наши! — ахнул один из канониров.

— Ты что, Ерыгин, с ума сошел! — строго посмотрел на него командовавший батареей капитан Теше.

— Никак нет, ваше благородие! Да сами посмотрите…

— Черт возьми! Эй, кто-нибудь, бегом к господину коменданту!

Поспешно прибывший на батарею полковник Бодиско не верил своим глазам. С одной стороны, на корабле очевидно русский флаг. С другой, откуда тут взяться русскому пароходу.

— Может, и правда наши надавали англичанам? — с надеждой в голосе проговорил адъютант.

— Хорошо бы, — вздохнул полковник, после чего распорядился. — Просигнальте, пусть пришлют шлюпку. Только смотрите в оба! Вдруг неприятель…

Глава 17

Как ни странно, но знаменитое в будущем выражение — «утро добрым не бывает» — никому пока не известно. При том, что пьют и соответственно мучаются от похмелья теперь ничуть не меньше.

Вот и вчера состоялся-таки банкет по поводу нашего прибытия и сопутствовавшему этому радостному событию одолению супостата. Здешний комендант вкупе с отцами города расстарались и накрыли шикарный стол, да еще и с шампанским. Самым настоящим, «Вдова Клико». Вино сие, к слову сказать, вещь весьма дорогая и статусная. Беда лишь в том, что я demi-sec терпеть не могу, а полусладкого то ли не делают, то ли до наших краев не довозят. Не смешивать же, в конце концов, шипучку с квасом, как это будет делать, став императором, мой племянник Сашка.

— Простите, господа, — решительно отверг налитый фужер, — но пить мы будем после победы! Сейчас, когда родина в опасности, а наши боевые товарищи ведут неравный бой с превосходящим в силах противником, полагаю неправильным.

Вид у собравшихся за одним со мной столом генералов, штаб-офицеров и чиновников был довольно-таки ошарашенным. Но возражать никто не посмел. Только хорошо знавший меня Баженов как-то хитро усмехнулся и спросил.

— А водки можно?

— Можно!

— За его императорское высочество… — обрадовались самые нетерпеливые.

— Стоп, господа! Где ваши манеры⁈ Сначала полагается выпить за государя-императора, потом за матушку Россию, ну а после не грех и за присутствующих. Тем паче, что многие из них отличились в боях и достойны награды.

В общем, позволили себе немного расслабиться.

— Как вы себя чувствуете, Константин Николаевич? — заглянул как всегда подтянутый и до отвращения свежий Лисянский.

— Ужасно, мой друг. Вчера я имел удовольствие, сегодня удовольствие имеет меня!

— Так может…

— Ни в коем случае!

— Рассолу бы, — вздохнул откуда-то из-за стены Рогов. — Так, где же его взять? Дикие люди, одно слово!

— Не нуди. Лучше распорядись кофе или хотя бы чаю.

— Сей секунд!

— Разбаловали вы вестового, — заметил адъютант, правда, без тени осуждения в голосе. Очевидно, панибратские отношения с денщиками не были чем-то из ряда вон выходящим.

— Мы ответственны за тех, кого приручили, — выдал очередную умную мысль из будущего.

— Точнее не скажешь.

—