Палачи и киллеры - П. Кочеткова

Гапон ловко пользовался этим настроением его. Несколько позже, когда обнаружился обман Гапона, и Матюшенко, возмущённый, отдалился от него, я как-то задал ему такой вопрос:

– А скажите, Илья Петрович (так звали Матюшенко за границей), какое вам дело до всяких этих споров?

– Да никакого, конечно.

– Так зачем вы слушаете их?

– А что же мне делать?

– Как что? Дело найдется.

Матюшенко исподлобья взглянул на меня:

– Какое дело?

– Террор, Илья Петрович.

– Террор? Террор – верно, настоящее дело. Это не языком трепать… Да не для меня это.

– Почему?

Он задумался.

– Массовый я человек, рабочий… Не могу я в одиночку. Что хотите, а не могу.

Я, конечно, не убеждал его. Впоследствии он уехал в Америку, а ещё позже, летом 1907 года, был арестован в гор. Николаеве с бомбами. Его судили военным судом и тогда же повесили.»

Мария Беневская

Ещё один портрет из коллекции Савинкова – Мария Беневская.

«Мария Беневская, знакомая мне ещё с детства, происходила из дворянской семьи. Румяная, высокая, со светлыми волосами и смеющимися голубыми глазами, она поражала своей жизнерадостностью и весельем. Но за этой беззаботной внешностью скрывалась сосредоточенная и глубоко совестливая натура.

Именно её, более чем кого-либо из нас, тревожил вопрос о моральном оправдании террора. Верующая христианка, не расстававшаяся с Евангелием, она каким-то неведомым и сложным путём пришла к утверждению насилия и к необходимости логичного участия в терроре.

Её взгляды были ярко окрашены её религиозным сознанием, и её личная жизнь, отношение к товарищам по организации носили тот же характер христианской незлобности и деятельной любви. В узком смысле террористической практики она сделала очень мало, но в нашу жизнь она внесла струю светлой радости, а для немногих – и мучительных моральных запросов.

Однажды в Гельсингфорсе я поставил ей обычный вопрос.

– Почему вы идете в террор?

Она не сразу ответила мне. Я увидел, как её голубые глаза стали наполняться слезами. Она молча подошла к столу и открыла Евангелие.

– Почему я иду в террор? Вам неясно? «Иже бо аще хочет душу свою спасти, погубит ю, а иже погубит душу свою мене ради, сей спасет ю».

Она помолчала ещё.

– Вы понимаете, не жизнь погубит, а душу…»

(Савинков Б. Воспоминания террориста. М., 1991).

Выстрелы, которые развязали Первую Мировую войну

Гаврило Принсип родился в 1895 году в сельской местности близ границы Боснии и Далмации. Это был голубоглазый молодой человек с черными как смоль волосами, весьма образованный для своего возраста.

Принсип был способным студентом, хорошо знал сербохорватскую литературу, но голова юноши была забита множеством цитат из анархистских прокламаций. Как и многие его сверстники, увлечённые революционной деятельностью, Гаврило Принсип не употреблял алкоголя и не интересовался девушками.

Всю свою энергию молодой патриот отдавал борьбе за свободу любимой Боснии, за её независимость от империи Габсбургов. Уверенный в том, что действует во имя и на благо народа, убийца наследника австрийского престола не предугадал, что его выстрелы отзовутся эхом Первой мировой войны.

В 1914 году Европа истыпывала политическую нестабильность, и наиболее остро это проявлялось на Балканах. Босния, насильно присоединённая к некогда могущественной Автро-Венгрии, требовала автономии, а соседняя Сербия изо всех сил пыталась отстоять свою хрупкую независимость.

Десятилетиями императору Францу-Иосифу удавалось сохранять мнимое благополучие в его огромной развивающейся империи, сталкивая лбами соперничающие между собой регионы. Однако в 1914 году престарелому императору было уже 84 года, и большая часть его полномочий была передана наследному эрцгерцогу Францу Фердинанду.

Эрцгерцог считался генеральным инспектором вооруженных сил империи и именно в этом качестве посетил столицу Боснии город Сараево – в 1914 году.

Путешествуя по Балканам, Франц Фердинанд не мог не ощущать враждебного отношения к своей персоне со стороны местного населения и должен был понимать рискованность такой поездки.

Ходили слухи о планируемом убийстве. О них узнал даже Иован Иованович, сербский министр в Вене. Иованович предупредил эрцгерцога о грозившей ему опасности, но гот отмахнулся, и 24 июня вместе со своей супругой, графиней Софией, отправился на юг.

В Сараево группа молодых людей, задумавших убить эрцгерцога, заканчивала последние приготовления. Лидером заговорщиков был 19-летний студент Гаврило Принсип, его сообщниками – 18-летние Неделько Кабринович и Триф-ко Грабец.

Ещё весной 1914 года, когда все трое учились в Белграде, им стало известно о предполагаемом приезде эрцгерцога в Сараево. Заговорщики обсудили план убийства и с этой целью вступили в сербское тайное общество «Жизнь или смерть», возглавляемое полковником Драгутином Димитриевичем, известным как полковник Апис.

Террористы снабдили их револьверами, боеприпасами, бомбами и организовали безопасный переход через границу Сербии в Боснию. Принсипа и его сообщников познакомили с другой террористической группой, куда входили молодой преподаватель Данило Илич и студент Цветко Попович.

Эрцгерцог и его свита провели ночь на 28 июня 1914 года в отеле «Босния» в Илидце, в полусотне километров юго-западнее Сараево. В соответствии с программой высокий гость должен был присутствовать на приеме в городской ратуше, а затем планировалась поездка по городу для осмотра его достопримечательностей.

Утром вереница автомобилей медленно катила по набережной реки Милячка. Толпы народа приветствовали высоких гостей, размахивая австрийскими флагами. Один из зрителей, а это был Неделько Кабринович, попросил полицейского показать автомобиль эрцгерцога. Не успел полицейский ответить, как увидел летящую в автомобиль гранату.

Водитель успел нажать на педаль газа, граната отскочила от брезентового верха кабины и разорвалась под колёсами второго автомобиля. Кабринович бросился в реку, но его вытащили и арестовали.

Эрцгерцог не придал особого значения этому инциденту и настоял на продолжении намеченной программы. После обеда в городской ратуше вереница автомобилей двинулась по набережной в обратном направлении.

Где-то на середине пути водитель переднего автомобиля сбился с пути и повернул направо, на улицу Франца-Иосифа.

Кто-то из группы сопровождения приказал водителю затормозить. Кортеж на малой скорости задним ходом попытался выбраться из пробки. Автомобиль эрцгерцога остановился напротив гастрономического магазина «Мориц Шиллер деликатессен», где как раз в этот момент случайно оказался Гаврило Принсип. Террорист выхватил револьвер и дважды выстрелил в эрцгерцога.

Первая пуля поразила графиню Софию, вторая застряла в позвоночнике её мужа. Он ещё успел повернуться к жене со словами: «София, София, не умирай. Останься жить для наших детей…» Но через несколько минут оба скончались.

К суду было привлечено 25 человек, и среди них – Илич, Грабец и Попович. Судебное заседание длилось неделю, после чего был объявлен приговор. Илич, признанный руководителем заговорщиков, приговаривался к смертной казни; Принсип, Кабринович и Грабец – к двадцати годам каторжных работ, Попович – к тридцатилетнему заключению.

Для большинства осужденных это означало медленную смерть.

Так и случилось. Кабринович и Грабец умерли от туберкулёза и недоедания через два года. Принсип, который произвел смертельные выстрелы, дожил до 1918 года. И только Поповичу удалось отсидеть срок и выйти на свободу уже пожилым человеком.

(Преступления века. Популярная Энциклопедия. Авт.-сост. А.Холл. Мн.: «Интер-Дайджест», 1995).

Из террористов – в чекисты

Левые эсеры были единственной партией, с которой большевики разделили после октябрьского переворота власть и создали правительственную коалицию. Ленин отмечал «громадную преданность революции, обнаруженную целым рядом членов этой партии, которые проявляли всегда очень много инициативы и энергии».

К июню 1918 года в отношениях между партиями большевиков и левых эсеров назрел кризис.

В мае 1918 года Советским правительством были приняты законы о продовольственной диктатуре и комитетах бедноты.

Народному комиссариату продовольствия, который возглавлял А.Д. Цюрюпа предоставлялись чрезвычайные полномочия для закупки хлеба у крестьян. Изъятием хлеба у крестьян занимались «продовольственные отряды», созданные из городских рабочих.

В стране был голод. Большевики стремились справиться с продовольственным кризисом за счёт крестьян. Хлеб закупался по «твёрдым» ценам. Непопулярные методы, использованные большевиками в деревне, отозвались эхом крестьянских восстаний.

Сельские Советы были разогнаны, вместо них насаждались комбеды. Комбеды стали опорными пунктами диктатуры пролетариата в деревне. Комитеты крестьянской бедноты занимались учётом и распределением хлеба, сельскохозяйственных орудий, отнятых совместно с продовольственными отрядами у зажиточных крестьян.