Всеволод Бобров - Анатолий Салуцкий

Но так или иначе, а пока главный садовник стадиона «Уэмбли» растолковывал Константину Андрианову секрет английского газона, советских футболистов повели осматривать искусственный каток, построенный на территории стадиона.

С искусственным льдом динамовские футболисты были знакомы по… американской кинокартине «Серенада солнечной долины», которую каждый из них смотрел многократно, не переставая восторгаться диковинным, экзотическим бобслеем, а в особенности, мастерством десятикратной чемпионки мира по фигурному катанию норвежки Сони Хени, которая снималась в Голливуде. В то время лучшие советские фигуристки умели исполнять лишь «ласточку», а Соня уже прыгала в полтора оборота, что считалось недосягаемым. И это наивное удивление советских спортсменов и зрителей «феноменальной, неповторимой» Соней Хени в сопоставлении с сегодняшними всемирно признанными достижениями фигуристов СССР особенно наглядно демонстрирует стремительный, поистине фантастический прогресс советского спорта.

Не менее показателен в этом отношении и хоккей с шайбой. Да, чемпионы мира 1954 года впервые воочию увидели искусственный лед только в 1945 году, до этого они знали о его существовании лишь из голливудской киноленты[10].

Но советские хоккеисты были еще более поражены, когда на этом льду перед ними предстали закованные в массивные доспехи канадские хоккеисты. Они были одеты в немыслимую по тем временам и совершенно привычную для нынешних дней хоккейную амуницию. Команды были английские, однако игроки – в основном канадские: заштатные канадские «профи», канадцы, которые работали в Великобритании по контрактам, поскольку не удовлетворяли своим мастерством Канадо-американскую хоккейную лигу.

Впрочем, вот именно такие же «английские канадцы» во время зимних Олимпийских игр 1936 года, проходивших на германском высокогорном курорте Гармиш-Партенкирхен, впервые в хоккейной истории обыграли настоящих канадцев и стали чемпионами игр. Поэтому не удивительно, что тренировочная игра на искусственном льду стадиона «Уэмбли», которую увидели в 1945 году советские спортсмены, заворожила их. И когда хоккеисты ушли в раздевалку, Всеволод Бобров через переводчика обратился к администратору Ледового дворца: нельзя ли попробовать покататься на искусственном льду с этими чудными клюшками?

Позади уже были матчи с «Челси» и «Арсеналом», футболисты из СССР стали знаменитостями, английская пресса ежедневно писала о динамовцах, газеты публиковали их фотографии. И когда администратор катка услышал, что советские футболисты хотят попробовать его лед, то, попросту говоря, пришел в восторг. Откуда-то немедленно появились коньки, клюшки, шайбы. И все это сопровождалось вежливо-ироничной английской предупредительностью: – Возможно, футболисты так прекрасно катаются на коньках, что было бы лучше уже сейчас послать за врачом?

Конечно, администратор катка не знал, что на лед выходят не просто экстра-классные игроки в хоккей с мячом, а «суперзвезды», как сказали бы о них где-нибудь в Канаде. Уже через две-три минуты Михаил Якушин, Василий Трофимов, Всеволод Блинков, Петр Дементьев, Сергей Соловьев, Всеволод Бобров так освоили непривычные для них канадские коньки, будто всю жизнь только на них и катались. И незнакомые клюшки были мгновенно укрощены, и шайба то и дело влетала в ворота, поставленные поперек площадки. Правда, она все время скользила по льду, поднимать ее никто не умел.

В это время из раздевалки вышли канадцы, собиравшиеся уезжать со стадиона. И увидев русских футболистов на коньках, с клюшками и шайбой, они от неожиданности «прилипли» к борту ледовой площадки. Опытным профессионалам сразу стало ясно, что эти русские отлично стоят на коньках, а потому немедленно последовало предложение: – Сыграем!

Но Константин Андрианов понятия не имел, чем занимались в тот момент его подопечные: он все еще объяснялся с главным садовником где-то на запасном поле стадиона «Уэмбли». А без разрешения руководителя делегации нельзя было проводить этот незапланированный матч, угрожавший советским футболистам травмами. Таким образом, первую встречу советских хоккеистов с канадскими профессионалами пришлось отложить на четверть века.

Канадцы разочарованно развели руками и, показывая на Боброва и Трофимова, дружно подняли большие пальцы. Переводчик пояснил: они говорят, что в России неплохо развит хоккей с шайбой и есть хорошие игроки. Когда же Якушин ответил, что советские спортсмены первый раз в жизни держат в руках канадскую клюшку, «профи» весело рассмеялись и гурьбой двинулись к выходу с ледового стадиона. Они восприняли ответ Якушина как удачную шутку и отдали должное его остроумию, но не оценили истинное искусство советских игроков.

А «Бобров со товарищи» около часу играли в шайбу на искусственном льду стадиона «Уэмбли», пока бдительный Михей не приказал: хватит, не то заболят мышцы.

Всеволод Бобров со льда уходить не хотел, новая игра ему понравилась. Но конечно, никакой голос свыше не подсказал в тот момент Боброву, что спустя девять лет он будет признан лучшим форвардом мира именно в этой игре – в хоккее с шайбой.

Канадский хоккей, с которым познакомился Бобров во время поездки в Англию, остался в его памяти коротким экзотическим эпизодом, не более. И уж конечно, по части впечатлений его полностью заслонили собачьи бега, на которых побывали советские футболисты. Гонки собак за «механическим зайцем», непривычная атмосфера игрального стадиона, маклеры в фосфоресцирующих перчатках, сигнализирующие с трибуны на трибуну о ставках, – все это врезалось в память сильнее, чем искусственный лед стадиона «Уэмбли» и незнакомая игра с плоской шайбой.

По этой причине Всеволод привез домой из Англии отнюдь не диковинную угловатую канадскую клюшку, а… две гибкие камышовые трости, какие в ту пору были чуть ли не обязательной принадлежностью каждого истинного английского джентльмена. Для себя и для Евгения Бабича. Вскоре, морозным декабрьским вечером 1945 года, они втроем – вместе с Кокычем – прокрались в помещение конюшни, располагавшейся в парке на площади Коммуны, за выставкой трофейного фашистского оружия, и умыкнули оттуда несколько конских дуг, совсем как в былые сестрорецкие времена. Из этих дуг нарезали закругленные «крючки» – для русских клюшек, на клею вставили их в расщепленные камышовые трости и туго обмотали сыромятными ремнями. Так единственный раз в истории камышовые трубки, из которых создали свою цивилизацию иракские болотные арабы, а Тур Хейердал построил знаменитое судно «Тигрис», были использованы для изготовления хоккейных клюшек.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});