Мистерия убийства - Джон Кейз

— Это свидетельство… — неуверенно произнёс я. — Вы говорите о том… как их нашёл альпинист?

— Да, я имею в виду именно этого бедолагу. Его пришлось отправить в лечебницу. За ним прислали вертолёт. Но, строго говоря, их он не нашёл.

— Как это?

— Этот сукин сын обнаружил не их. Он нашёл лишь половину Клары. А если быть совсем точным, то её нижнюю половину.

Глава 22

Гольдштейн был прав. Проработав полтора часа с документами, я узнал очень мало нового по сравнению с тем, что мне было известно об убийстве из газетных сообщений.

Последний раз девиц Габлер видели в «Голубом попугае», где они выступали в топлес-шоу. Когда Клара и Карла перестали появляться в заведении, заведующий персоналом, некий Клей Риггинс, оставил на их автоответчике три сообщения — каждый раз все более свирепых. В конце концов он это занятие бросил. Сообщения позволили полиции установить приблизительную дату исчезновения. Сам Риггинс в полицию не обращался, решив, что девушки уехали из города или нашли другой, более выгодный ангажемент. Вот выдержка из показаний Риггинса, данных им Джерри Олмстеду: «Вам известно, что девушки были однояйцевыми близнецами. Это конечно, не сенсация, но они обучились некоторым трюкам, а их танцы становились день ото дня всё лучше. Девочки были настоящими ангелами, и с ними очень легко работалось».

Тамми Ягода выступала в казино «Сэнд». Ей было двадцать три года, и она жила вместе с сёстрами Габлер. Именно она заявила об их исчезновении. Она не видела сестёр две недели, и именно тогда девицы перестали появляться в «Голубом попугае». Тамми сказала полиции, что когда видела сестёр в последний раз, те чувствовали себя прекрасно. Они работали в «Попугае», брали уроки танцев и посещали курс «театральной речи». Дело осложнилось тем, что Тамми перебралась жить к своему дружку по имени Джейм и, лишь заскочив за своими вещами в старое жилище, почувствовала неладное. Едва она открыла дверь, как в нос ей ударила ужасная вонь из мусорного бачка. Сиамские коты сестёр Габлер по имени Ромул и Рем буквально умирали от голода. Ягода сказала, что близнецы обожали этих животных и ни за что бы не бросили их, если бы уехали из Вегаса. Поэтому она сразу поняла, что случилось нечто страшное.

И оказалась права.

* * *

Ущелье Красные скалы находилось примерно в двадцати милях от Лас-Вегаса и пользовалось огромной популярностью у туристов. Через пустыню Мохаве была проложена тринадцатимильная живописная дорога, позволяющая любоваться местным ландшафтом — скалами, баранами-толсторогами, пустынной черепахой, дикими ослами, бочковидными кактусами, толокнянкой и деревом Джошуа. На скалах сохранились рисунки индейцев-шошонов, насчитывающие по меньшей мере тысячу лет. Эти места любили не только туристы, но и многие жители Лас-Вегаса. Красные скалы привлекали местных скалолазов, альпинистов и поклонников горных велосипедов. Брошюры и яркие карты призывали всех посетить эти живописные места.

Некий молодой человек по имени Джош Гомельский, занимаясь в одиночку скалолазанием на труднодоступном участке за Ледяным каньоном, наткнулся на более чем живописную картину. Он преодолел стены Ледяного каньона и оказался на тропе, приведшей его к другой, не столь большой расщелине, известной под названием Колдовское ущелье. Он едва не разбился насмерть, когда, подтянувшись у края скалы, увидел в четырёх футах от своего лица ноги и часть торса того, что потом оказалось Кларой Габлер. В рюкзаке у Гомельского были радиомаяк и сотовый телефон, и, прежде чем рухнуть без сознания, парень успел сообщить о своей ужасной находке.

И я мог понять, почему молодой здоровый человек упал в обморок. При виде фотографий с места преступления мои кишки выворачивались наизнанку. Но я, не знаю почему, заставлял себя рассматривать их снова и снова. Мне не раз доводилось видеть снимки подобного рода (груды обнажённых тел в нацистских лагерях смерти, вздувшиеся от жары трупы фанатиков-самоубийц в Джонстауне, мёртвый талиб неподалёку от Тора-Бора, с опущенными штанами и торчащим из задницы ломом), и я знал, что одного взгляда вполне достаточно, чтобы запомнить увиденное на всю оставшуюся жизнь. Некоторые ужасы мне довелось видеть в натуре, и они тоже не требовали повторного взгляда. Я, например, до сих пор отчётливо вижу обезглавленную беременную женщину, погибшую во время кровавой резни в Косово.

Фотография нижней части тела Клары Габлер пополнила галерею ужасов, о которых мне ничего не хотелось знать. Но я их увидел, и они запечатлелись в моей памяти до конца дней. Девушку разрезали примерно на уровне талии, её ноги были широко раскинуты, и одна слегка согнулась в колене. Верхняя часть человеческого обрубка походила на отвратительную чашу. Края кожи и слой подкожного жира на месте разреза образовали полость, наполненную ярко-красной массой, над которой хорошо потрудились мелкие хищники.

Несмотря на причинённый плотоядными тварями урон, нижняя часть тела Клары Габлер благодаря сухому воздуху пустыни Мохаве почти не разложилась. Если не считать порванной плоти на месте разреза («дикие животные изъяли все внутренние органы», говорилось в медицинском заключении), останки выглядели как нижняя часть большой куклы. Красивые, стройные ноги девушки были затянуты в сетчатые чулки, а на слегка вывернутых внутрь ступнях по-прежнему красовались открытые туфли из первоклассной кожи с четырехдюймовым каблуком. Промежность Клары укрывали остатки прошитого золотой нитью купального костюма. На талии, или, если хотите, на месте разреза, купальник был помят и разорван.

Идентифицировать останки удалось немного позже, поскольку полиция почти сразу нашла и верхнюю часть тела Клары. Она находилась примерно в двадцати ярдах от нижней в небольшой пещере, куда её, видимо, затащили койоты. На снимке я увидел лицо с пустыми, изглоданными зверьём глазницами. Смотреть на это было тяжко. Вид тела, оканчивающегося чуть ниже грудной клетки, приводил в ужас…

Карлу обнаружили примерно в пятидесяти ярдах от сестры. Тело лежало лицом вниз в неглубокой лощине. Согласно протоколам осмотра животные и птицы питались останками примерно две недели.

Карла Габлер встретила смерть более традиционно, нежели её сестра. Её убили в стиле мафии одним выстрелом в голову за правым ухом. Взглянув на снимок, я испытал почти что облегчение, и мне пришлось напомнить себе, что и эта девушка стала жертвой хладнокровного убийцы. На Карле, судя по снимку, был её сценический наряд: чулки сеточкой, открытые туфли на высоком каблуке, штанишки из ткани с золотой нитью и шитый жемчугом лиф. Когда её расстреливали, она лежала, уткнувшись лицом в скалу. Стреляли в девушку из револьвера 38-го калибра, и пуля на выходе оставила огромную рваную рану. Зубы хищников ещё больше порвали плоть, сделав лицо абсолютно неузнаваемым.

Фотографии производили ужасающее впечатление, но и текст был ничуть не лучше. Никакого душевного отдохновения он не давал. Сухой прозой судебно-медицинского отчёта сообщалось, что Клара была расчленена на две части инструментом достаточно мощным для того, чтобы разрезать позвоночный столб: «Рассечение проходит через мягкую ткань живота чуть выше пупка, кишечник разрезан примерно на уровне двенадцатиперстной кишки… разрез продолжается через межпозвоночный диск между вторым и третьим позвонками поясничного отдела позвоночника».

Но самым скверным было вовсе не это анатомическое заключение. Патологоанатом сделал вывод, что «все указанные повреждения были нанесены объекту прижизненно», а непосредственной причиной смерти стала потеря крови.

Язык медицинского доклада не говорил прямо, что это означало. А для меня это значило, что Клара Габлер, когда убийца отправлял её душу в иное измерение, была ещё жива.

Иными словами, подумал я, расчленение произвели с целью сделать тело жертвы более компактным, чтобы от него было легче избавиться. Чистейший садизм.

Но в то же время преступление не имело отношения к сексу. Ни одна из женщин не подверглась насилию. Более того, согласно заключению судмедэксперта вскрытие не обнаружило никаких следов их недавней сексуальной активности. В ходе допросов Ягоды, Риггинса, соседей по пансионату «Паломар апартамент», где жили девушки, и их коллег из «Голубого попугая» следователи интересовались, не подрабатывали ли сестрёнки на стороне проституцией.

— Вполне законный вопрос, — пояснил Гольдштейн. — Девочки — однояйцевые близнецы, работают в шоу-бизнесе, и это, заметьте, Лас-Вегас. Почему бы им не дать несколько сеансов любви втроём, чтобы свести концы с концами? В этом нет ничего особенного, и это никого бы не удивило.

Но если верить словам Ягоды, то Клара и Карла, не будучи, естественно, девственницами, были «не такими».

— Совсем не такими, — сказал Гольдштейн. — И развлечься-то выходили не часто. Ягода показала, что сестры Габлер были категорически против подобных вещей. Их выводили из себя малейшие намёки на это, как вам, наверное, известно, довольно распространённое явление. Они даже не любили вдвоём ходить на свидания.