Строптивый ангел - Элайна Фокс

Рядом с ее невозмутимостью Эва выглядела несдержанной девочкой. После фразы о Каллуме Хендерсоне девушка покраснела как маков цвет.

– Эва, ты же проводишь Каллума до дверей? – спросила миссис Морланд, когда Каллум, произнеся приличествующие извинения, начал бочком продвигаться к выходу.

Эва посмотрела на мать:

– Этим может заняться Беннис.

Но миссис Морланд, явно недовольная, что дочь оказывает сопротивление, сдаваться не собиралась.

– Ну тогда проводи его к Беннису, – сказала она.

Энджелл крепче сжал губы, стараясь сдержать улыбку. Его забавляло смущение Эвы. Он испытывал странное чувство удовлетворения от того, что родители хотят выдать ее за этого тупицу. И если уж что-то и могло вывести ее из себя, так это угроза брака с Каллумом Хендерсоном.

– Хорошо, – сдалась Эва и, подобрав юбки, торопливо пошла за Каллумом. Он был уже почти у дверей.

– Спасибо, что пришли, Каллум. И передайте вашей матушке: мы очень благодарны за приглашение.

У двери Каллум обернулся и обвел присутствующих рассеянным взглядом.

– И вы тоже приходите. – Он неопределенно взмахнул шляпой. – Во вторник вечером, в семь тридцать. Вы интересуетесь птицами, мистер Энджелл? – Водянистые глаза Каллума остановились на юноше.

– Птицами? – переспросил Энджелл и непроизвольно бросил взгляд на шляпку Присциллы. – Да, мне нравятся птицы.

Каллум расцвел и заулыбался:

– Тогда я вам покажу свою коллекцию. Во вторник.

Энджелл улыбнулся в ответ:

– Замечательно.

– Если будет время, – добавила Эва, торопливо увлекая Каллума в прихожую.

Присцилла и Энджелл уселись на диване, положив между собой новую шляпу. Миссис Морланд, сидя рядышком на кресле, не сводила с них испытующего взгляда.

– Мистер Энджелл, – произнесла наконец она, – дочь сказала, что они встретились с вами на Миссури. И что вы познакомились с ними без всяких рекомендаций.

Энджелл ждал, что Присцилла скажет что-нибудь легкомысленное, чтобы сгладить серьезность вопроса. Эва всегда так делала.

– Вы, конечно, понимаете, – продолжала миссис Морланд, – что при обычных обстоятельствах это было бы абсолютно невозможно.

Она подняла чашку с чаем и отпила глоток, не сводя с молодого человека пристального взгляда.

– Да, – начал он, – я понимаю, это довольно необычно. Но у меня и в мыслях не было быть непочтительным… Возможно, мисс Эва уже рассказывала вам… Я познакомился с мистером Уинтерзом, а уже потом он представил меня вашим дочерям. Видите ли, миссис Морланд, если бы судьба предоставила мне шанс познакомиться по-другому, я бы и сам предпочел такую возможность.

Это была почти правда. А его последняя фраза даже вызвала у собеседницы улыбку. «Вот и прекрасно», – подумал он.

– После всего, что я слышала о западе, я понимаю, что вы имеете в виду. Я всю жизнь предостерегала девочек от таких уличных знакомств. Мы можем показаться вам немного подозрительными, но это просто потому, что мы стараемся следить за тем, с кем знакомиться. Вы, конечно, понимаете, к вам лично это не относится. Просто будущее дочерей всегда стоит у нас на первом месте.

Энджелл откашлялся:

– Да, мэм, я прекрасно понимаю. Это очень похвальное стремление.

– Мистер Хендерсон, с которым вы сейчас познакомились, – продолжала она, – принадлежит к одной из самых уважаемых в Нью-Йорке семей. Поэтому за Эву мы спокойны. Все только выиграют от этого брака. Так что это вопрос времени.

Дверь открылась, и вошла Эва.

– Что ты там говорила, мама? – ледяным голосом, показывающим, что она слышала достаточно много из последней фразы матери, спросила девушка.

Она прошла через комнату и опустилась в одно из пустующих кресел.

Миссис Морланд невозмутимо снова взялась за чашку с чаем.

– Я просто рассказывала мистеру Энджеллу о нашей семье. Знаете, мистер Энджелл, мы все были так счастливы, когда женился Кэм… Это брат Присциллы, – добавила она для юноши. – Следующая, разумеется, Эва. И это так логично, чтобы Морланды и Хендерсоны…

– Мама! – предупредила Эва. – Я же тебе уже тысячу раз объясняла, что…

– Хорошо. Мне, собственно, все равно, Эва. Но тебе уже исполнилось двадцать пять, и пора бы уже самой задумываться об этих вещах. Я просто не хочу, чтобы моя дочь осталась старой девой.

– Мама! – Кровь ударила в лицо Эве. Стараясь не смотреть в сторону Энджелла, она сердито проговорила: – Давай по крайней мере не будем обсуждать это в присутствии нашего гостя!

– Но, Эва, мистер Энджелл же ваш друг… – Миссис Морланд одарила юношу неожиданной улыбкой.

Эва повернулась к Энджеллу.

– Мама всегда представляет Каллума как члена нашей семьи, – объяснила она. – Ей даже в голову не приходит, что однажды у нее может оказаться другой зять.

– Нет никого больше, кто бы так подходил тебе, дорогая, – не успокаивалась миссис Морланд. – Он из такой же уважаемой семьи, как и наша. И у вас так много общего! Вы просто созданы друг для друга!

Энджелл не смог удержаться и проговорил:

– Да, действительно, это сильные аргументы и, вероятно, решающие. Что вы можете возразить на это, мисс Эва?

– Вы абсолютно правы, мистер Энджелл, – твердо сказала девушка, торжественно глядя на него. – Я поражена вашей проницательностью. Действительно, на это обычно обращают внимание в первую очередь. Хотя в данном случае…

Миссис Морланд наклонилась вперед и, искрясь от счастья, похлопала Эву по руке:

– Эва, я так рада это слышать. Я всегда знала, что ты когда-нибудь поймешь это.

Эва уже собиралась возразить, когда дверь распахнулась.

– Так что ты там рада слышать? – немного грубовато спросил, входя в комнату, худощавый седовласый мужчина.

Мистер Морланд был в великолепном черном костюме, который ему необыкновенно шел. Но больше всего Энджелла поразили его глаза – серые, пронзительные, как у Эвы. И взгляд, такой твердый, словно оружейная сталь. Он был невелик ростом, но маленьким не выглядел.

Все поднялись ему навстречу. Миссис Морланд торопливо подошла к супругу и, подставляя щеку для поцелуя, разъяснила:

– Эва объясняла мистеру Энджеллу, почему такой брак, как между ней и Каллумом, очень выгоден по многим причинам.

Энджелл заметил, как на лице седовласого джентльмена проступило удивление, и это ему понравилось. Так же, как и легкая улыбка, прячущаяся под седыми усами.

– Что, моя милая, неужели несколько недель на западе так сильно повлияли на тебя, что ты стала рассуждать столь серьезно?

Эва улыбнулась – просто и искренне.

– Вовсе нет, – отозвалась она, тоже подставляя щеку для поцелуя, – просто мама не дала мне закончить.