Слишком личное - Наталия Костина

Впрочем, часть вывезенных из обнаруженного в горах тайника картин он по-тихому, через знакомых дипломатов все же продал. Картины явно были музейными, рано или поздно государственные галереи заявили бы свои права и начался бы их розыск. И, всплыви здесь хоть одна из них, не миновать международного скандала – это он, как юрист, прекрасно понимал. Да и страшно, честно говоря, было держать дома того же Рембрандта…

Разумеется, за признанные шедевры мировых живописцев ему не досталось и десятой доли их настоящей цены. Картины ушли не в музеи, а в тайные коллекции, хозяева которых прекрасно осознавали, что они покупают. Ушли через многие десятки рук, и к каждой что-нибудь прилипало, а он в этой цепочке стоял первым. Но все равно то, что он выручил за них, оказалось весьма кругленькой суммой, и исчислялась она не в рублях, а в английских фунтах и американских долларах. Жене о продаже Аристарх Сергеевич ничего не сказал, хотя доверял ей полностью. Она все узнает в свое время, сейчас просто еще рано было с ней говорить об этом. Деньги он поместил в самом надежнейшем из надежных мест – швейцарском банке.

Однако с коллекцией малых фламандцев он все же не пожелал расстаться. Эти картины еще должны были подрасти в цене, и наступит время, когда его наследники получат за них много больше, чем получил он сам за ворованного Рембрандта. Но наследников не появлялось, и затянувшаяся бездетность тяготила его все более. Для кого тогда он старался? Для своей деревенской родни, которая подлинника от газетной репродукции не отличит, или для сестер и племянников жены, о которых та совсем не вспоминала? Да он и не хотел, чтобы она имела с ними что-то общее; не для того ли сменил ей все – имя, фамилию и даже отчество, чтобы навсегда оторваться от прошлого, которого ни он, ни она не желали знать? Четыре года – большой срок, и он забеспокоился.

– Ада, нужно показаться врачу, – как-то за ужином сказал Аристарх Сергеевич, искоса поглядывая на ее четкий, будто очерченный пером профиль.

– Врачу? – Она была искренне удивлена. – Какому врачу, Сташа?

– Ну, я не знаю… Гинекологу, наверное. Тебе виднее.

Она отложила в сторону накрахмаленную салфетку с затейливо вышитой буквой «Л» и подняла тонко выщипанные брови.

«Как ваша жена похожа на Марлен Дитрих! – вспомнились ему слова придворной парикмахерши, укладывавшей Арине волосы к свадьбе. – Бровки вот только бы еще подщипать…» Он посоветовал ей тогда «подщипать бровки», и она немедленно согласилась – ему было виднее, он был прав во всем, что касалось их совместной жизни, и не только в этом. Она изучила этого человека и знала, что он вообще никогда не ошибался. Однако его вопрос поставил ее в тупик.

– Зачем? – коротко спросила она.

– Что зачем?

Они непонимающе уставились друг на друга.

– Зачем ты хочешь, чтобы я показалась гинекологу? У меня все в порядке.

– Ну, не все. – Он встал, подошел к ней и положил руку ей на плечо. – Ада, разве ты не хочешь… детей? – несколько неуверенно спросил он, внезапно поняв, что ответ может быть не единственно положительный. «А что, если она что-либо делает, чтобы не забеременеть? – вдруг запоздало подумал он. – Боится остаться с маленькими детьми на руках, ведь я давно разменял пятый десяток… Чушь!» – Он отогнал от себя нехорошую мысль. Его жена не станет заниматься такими глупостями!

– А ты хочешь детей? – Она сидела неподвижно, напряженно. И ждала, что скажет этот немолодой уже человек, так по-хозяйски сжимающий сейчас ее плечи.

– Я очень хочу, – выдохнул он наконец. – Очень. Я был бы счастлив, Ада. Может быть… может, у тебя не все в порядке?

– Может быть…

Значит, он хочет иметь детей. Конечно, для этого он на ней и женился, а иначе зачем она была бы ему нужна? Да, он вполне мог бы обходиться, как иные их высокопоставленные знакомые, ласками какой-нибудь распутной горничной или сметливой секретарши. И раз он так хочет детей, то вполне может дойти и до горничной или секретарши…

– Я завтра же пойду к доктору, Сташа, – ласково и покладисто сказала она. И его полная и теплая рука одобрительно прижала ее к себе, вернее, к спинке высокого стула, который был между ними.

– Ты моя умница. Надеюсь, ты ничего не делаешь… – все-таки спросил Аристарх Сергеевич, и жена, мгновенно поняв, о чем он, бурно отреагировала:

– Что ты! Зачем… Я бы тоже… очень хотела. – Она залилась краской, ее подкрашенные ресницы негодующе дрогнули, и он понял, что она не врет. – Мне незачем это делать, Сташа, – твердо произнесла она, и он пожалел о своем бестактном вопросе.

Завтра он загладит свою вину. Она обожает книжные новинки, и он прикажет доставить ей все, что найдется у директора областной базы. Ну и цветы, разумеется. В саду благоухало море цветов, но, чтобы угодить женщине, цветы должны быть упакованы в корзину. И духи, конечно… Вот и славно: книги, цветы и духи. Его жена не требует тряпок, драгоценностей, не закатывает истерик, как та, первая… Ада достойна самого лучшего, и он со своей стороны постарается доставить ей это самое лучшее!

Он нагнулся и поцеловал ее в теплый пробор.

– Конечно, я часто в разъездах, – задумчиво проговорил он. – Посоветуйся, сдай анализы, может быть, тебе нужно съездить в санаторий…

Она посоветовалась и сдала анализы. Все было в норме, весь организм ее работал четко, как золотой швейцарский хронометр, вывезенный Аристархом Сергеевичем из Западной Пруссии.

– Может быть, попробовать в санаторий… – вопросительно протянула врач, гинеколог в третьем поколении, полная красивая еврейка с пробивающимися над верхней губой черными усиками, – опытнейшая из опытных, видевшая своими пухлыми руками все насквозь задолго до появления аппаратов УЗИ. У этой сидящей перед ней жены начальника края было все в порядке. Значит…

До знаменитого дела врачей-вредителей было еще далеко, но жилось неспокойно, ох как неспокойно. А тут еще эта дамочка, непростая дамочка, с такими лучше не ссориться, а дружить и того опаснее. Однако нужно с ней что-то решать… Понятно, что дело не в ней, а в ее высокопоставленном муже. Врач слишком дорожила своим местом, чтобы вызывать в кабинет самого Аристарха Сергеевича Липчанского, заставлять его сдавать унизительные анализы… И без этого все вполне ясно, случай классический. Что ж… У нее есть надежная приятельница, директор санатория в Саках, туда она сейчас и отправит мадам Липчанскую – от греха подальше, впрочем, это уж как сказать…

– Нужно, нужно подлечиться. – Она бодро покивала накрахмаленной до стоячего состояния белоснежной шапочкой, прочно удерживаемой на шестимесячной завивке невидимками[6]. – Нужно, Ариадна Казимировна, – с нажимом сказала она. – Витамины, грязи, физиопроцедуры – вот что вам необходимо. Немножечко простимулировать организм. Вы еще вполне молодая женщина, родите у нас как миленькая. Я позвоню кому нужно, примут вас по-королевски, санаторий очень, очень хороший, хотя и не ведомственный. Профиль, моя дорогая, у них как раз по излечению бесплодия. У них и камень родит, не то что молодая, красивая…