Занавес молчания - Андрей Быстров

– Продолжайте, – бросил Джонс, выколачивая трубку.

– Эта была, как вы понимаете, преамбула. А история о похождениях рыцаря Брауна начинается в Гонконге в 1988 году. К нему обращаются частные лица, которые хотят избавиться от фальшивых ценных бумаг, индексированных золотом Маркоса... Владельцы этих сертификатов связаны с кланом диктатора... Браун предупреждает филиппинское правительство, и оно нанимает его в качестве советника по экономической безопасности. Задание – отыскать следы золота Маркоса, причем Браун сам должен финансировать операцию «Фиеста». Он встречается с двумя колумбийскими наркодельцами, незаконно проживающими в Калифорнии, – Дино Ортегой и Рафаэлем Санчесом, которые дают ему по сто тысяч долларов. Вкладывая деньги под обещанные филиппинцами проценты от найденной суммы, они рискуют, ведь единственная гарантия – слово Брауна... Но он умеет убеждать.

Дик Джонс разглядывал Рольфа Pay в упор, что нисколько не смущало последнего. Pay с увлечением продолжал свой рассказ:

– В рамках операции «Фиеста» Браун создает фирму-прикрытие по покупке золота, а потом снимает апартаменты в роскошном отеле Манилы «Уэстерн Плаза». Его цель – выйти на ближайшее окружение Маркоса, чтобы узнать названия банков и номера счетов. Слабым звеном оказывается некая Мария Гонсалес, дальняя кузина диктатора. В свое время, как выясняет Браун, она пыталась получить от Союза швейцарских банков аванс в пять миллионов долларов. Эту сумму следовало вычесть из выручки от будущей продажи золотых слитков, лежащих на номерном счету в Цюрихе... Идеальная жертва. Браун угрожает разоблачением и вербует мадам Гонсалес для операции «Фиеста». Мария Гонсалес знает секретный код, что по швейцарскому законодательству позволяет получить доступ к счету. Но встреча с одним из руководителей Союза банков приносит мистеру Брауну разочарование. Тот заявляет, что счет открыт не на имя Марии Гонсалес, а на имя швейцарского гражданина. Тут я бы сдался, а вы, мистер Джонс?

– Не знаю, – сказал Джонс. – Все зависит от наличия дополнительных источников оперативной информации. Если ваш Браун ими располагал...

– То, чем не располагаешь, иногда можно раздобыть. Выходят на сцену Уильям Байрон, коллега Брауна по черному ЦРУ, калифорнийский бизнесмен Джулио Монтана и генеральный директор складов аэропорта Цюрих-Клотен Мишель Этьен. Браун действует в энергичном бондовском стиле. В ход идут записи телефонных разговоров, жучки, скрытые камеры, шантаж, перевербовка, агенты в стане противника... Все это само по себе тянет на хороший детективный сценарий, но у нас рождественская сказка, и я спешу к счастливому концу. Как писали в викторианских романах, добавить остается немного. Мистеру Брауну удалось узнать имя человека, управляющего счетом, разбитым на десять подсчетов. Это Жан Лу Делро, бывший адвокат Маркоса. Удалось установить и местонахождение шестидесяти четырех кубометров, или тысячи трехсот тонн золота на шестнадцать миллиардов долларов. Оно в подземельях Фрейлага, не подлежащего обложению склада в аэропорту Цюрих-Клотен... Можно рапортовать филиппинским заказчикам и расплачиваться с колумбийскими инвесторами? Да, но не так прост мистер Браун, он оценивает свою работу дороже. Он договаривается с Делро. Не знаю, как он решил вопрос собственной безопасности во взаимоотношениях с Делро, но нельзя сомневаться, что успешно. Экс-адвокат Маркоса согласен щедро поделиться с Брауном за его молчание... Брауна ищут секретные службы Филиппин, его ищут колумбийские кредиторы, а он живет себе в Лондоне.

– Все? – напряженно спросил Джонс, забывший о своей трубке.

– Почти. Еще мелочь. Настоящее имя мистера Брауна – Стивен Эмори, а сейчас его зовут Дик Джонс.

Джонс-Эмори теперь смотрел на Pay без прежнего академического любопытства, словно уже решил для себя какие-то вопросы.

– Фроймюллер, – сказал он.

– Простите, мистер Эмори?

– Вы – австриец. Только один человек в Австрии знает, кто я и где живу. Гюнтер Фроймюллер.

– Я не называл вам его имени, это вы его назвали. Кроме того, австрийцу не обязательно ограничиваться пределами Австрии...

– Перестаньте, – усмехнулся Эмори. – Не бойтесь за него. Я профессионал, а профессионалы не мстят, если это не приносит выгоды. Но как вы раскопали мою историю?

– Охотно расскажу. Я в некотором смысле ваш коллега, работал в... скажем так, австрийском черном ЦРУ. Наши дороги пересеклись с вашими, и какое-то время я шел по вашему следу. Но потом выяснилось, что наша операция уводит в другую сторону... А информация сохранилась. Я никак не мог ее использовать, даже продать филиппинцам, ведь ни номера счета, ни вашего имени и адреса, ни сведений о теперешнем местонахождении золота, ни новых координат и псевдонима Делро у меня не было.

– А Фроймюллер?

– Его имя лишь промелькнуло. Я знал, что он до последнего времени был как-то связан с вами. Мне нечем было прижать Фроймюллера, и я организовал довольно гнусную провокацию, поджарил его, на что никогда не пошел бы раньше.

– Что же заставило вас сейчас?

– Ситуация. Финансовые затруднения. Поверьте, мистер Эмори, только крайняя необходимость вынудила меня разыскивать вас.

– Карточные долги? – съязвил Эмори с застывшей улыбкой.

– Ну, тогда бы я просто застрелился... Нет, одна занятная идея.

– Политическая?

– Я похож на фанатика-экстремиста?

– Я видел разных фанатиков. Кое-кто из них внешне напоминал нормальных людей... Сколько вам нужно?

– Десять миллионов долларов.

– Серьезная сумма.

– Да, серьезная.

– А если я скажу «нет»?

– Тогда придется за те же деньги продать вас филиппинцам. Наркобароны ведь столько не дадут? Или дадут? По-моему, в их среде принцип неотвратимости возмездия очень важен, но еще важнее расчет. И если они сочтут эти деньги хорошим капиталовложением, то...

– Вряд ли вы успеете, мистер Клаус. Я сильнее вас.

– Так ли? Из Лондона вам никуда не скрыться. Вы под постоянным наблюдением, вы – рыбка в моем аквариуме, отныне и навсегда.

– Как я и предполагал, – заметил Эмори. – Шантажисты никогда не останавливаются, вы будете доить меня вечно.

– Ошибка, – горячо возразил Pay. – Эмори, я не лгу вам. Десять миллионов долларов нужны мне для осуществления конкретной программы, и это все.

– Гм... Кажется, у меня не слишком широкий выбор.

– Да, не слишком. Можно считать, что в главном мы достигли согласия?

– Да. Ваша запоздалая рождественская сказка стоит десяти миллионов.

– Позже я сообщу вам номер счета в Австрии и все подробности... А напоследок скажу, что восхищаюсь вами, Эмори. Операция «Фиеста» была великолепна. Но почему вы обманули партнеров? Чересчур большим куском можно и подавиться.

– Да потому, что меня все равно прикончили бы, те или эти. В таких играх победителей не судят, их убивают без всякого суда. Делро для меня – наименьшая опасность.

Pay медленно наклонил голову. Он думал о том, что и сам рискует подавиться чересчур большим куском. Давно ли десять миллионов долларов были для него суммой абстрактной, несбыточной, среди прочего и потому, что он не стал бы ввязываться ради них в авантюры? Теперь игра едва началась, а эти деньги будут получены и тут же разменяны, как пешка в дебюте. Десять миллионов долларов – маленькая пешка в шахматной партии.

Он почти дружески простился с Эмори. Они были похожи, эти два игрока, и обоим пока везло.

16

Вена26 февраля 2001 года

– Десять миллионов долларов! – Фолкмер будто отлил эти слова из чистого серебра. – Рольф, а ну его к дьяволу, твой проект «Мельница»... Давай переселимся на тихий красивый островок где-нибудь подальше, выстроим дворец, импортируем тысячу девушек из Таиланда...

– «Мельница» все это перемелет, Йохан, – объяснил Pay, как бы взвешивая предложение Фолкмера всерьез. – Когда русские завершат проект, наши доллары будут стоить дешевле, чем листья на деревьях.

– Не собираются же они разрушить всю мировую экономику! – воскликнул Фолкмер, открывая бутылку коньяка.

– Они смогли бы это сделать.

– Все-таки интересно, что у них на уме. Какая-нибудь эксцентричная безумная диктатура в духе Нерона?

– Фантазии не хватит. Но каковы бы ни были их планы, они останутся утопией.

– Надеюсь, из-за нас.

– И я надеюсь, но и без нас тоже. Слишком много персон суетится вокруг, и они неизбежно перегрызут друг другу глотки. «Мельница» может быть эффективной при локальном централизованном управлении...

– Вот-вот, и управлять будем мы.

– Управляй пока бутылкой.

Фолкмер наполнил бокалы для себя и Pay.

– А теперь, – сказал Pay, чуть пригубив коньяк, – твои соображения по второму этапу.