Посредник Дьявола - Марина Рублевская

— Будьте здоровы. Присаживайтесь, — женщина указала ему на круглый стул напротив клавиш, — Расскажите о себе.

Вероника Генриховна устроилась рядом на банкетке. Она производила странное впечатление: будто на ней плохо сидела маска другого человека. С первого взгляда она казалась типичной училкой: строгое платье, шаль и каменное лицо, со второго — страстной актрисой, которая фальшиво исполняет данную роль. А может, дело в том, что Свят знал некоторые интимные подробности о ней, потому пытался утвердиться в своём мнении?

— Да. Меня зовут Марк, — повторил он, устраиваясь, — Я хотел бы снова начать играть.

— Вы занимались ранее? Где?

— Два года, ещё в детстве. Мама мечтала о сыне-пианисте и заставляла учиться. Сами понимаете, что под принуждением музыку я очень быстро возненавидел.

— А почему решили вернуться?

— Хочу сделать девушке сюрприз. Она… Она любит классику.

— Угу, вот так. Хотите разучить конкретную композицию?

— Эм… — замялся Свят, как назло, на ум не шло ничего толкового, — Что-то из Шопена, может быть?

— Шопен требует мастерства, — легко улыбнулась Вероника Генриховна. — Давайте поступим иначе. Вас сильно ущемляют сроки?

— Да не то чтобы… — протянул Свят, почёсывая затылок. — Месяц где-то.

— Хорошо. Тогда пару занятий посвятим технике, заново поставим вам руки, а после будем подбирать композицию, исходя из уровня. Идёт?

— Конечно, — притворно просиял Свят.

— Тогда приступаем. Давайте разомнёся.

Вебер показала ему пару упражнений, чтоб размять и растянуть окостеневшие пальцы, Вишневский послушно повторял за учителем, выжидая момента для расспросов.

Мама действительно нанимала педагога, дабы сын развивался всесторонне. Однако в тот момент случился переход в ведуна, и мечты о музыке пришлось оставить: было не до них, тут хоть бы рассудок сохранить. Свят всё же запомнил гаммы и мог сыграть простенькую мелодию.

— Очень хорошо, — похвалила его Вероника Генриховна, когда занятие подошло к середине. — У вас определённо есть потенциал.

— Благодарю.

Свят рассуждал, с какого края к ней подобраться. Он поднял глаза: над фортепиано висела фотография в рамке — две девушки в фотостудии: одна кудрявая блондинка, а вторая рыженькая, в очках.

— Это же вы? — спросил он преподавательницу, кивая на портрет, — Совсем не изменились.

— Нет, — усмехнулась она. — Это моя подруга Лида. В то время я была блондинкой.

— Да? Простите, что перепутал. Вы немного похожи, словно сестры, вот я и подумал…

Вероника Генриховна поднялась и отошла к окну, на котором стоял поднос с графином. Она стала наливать воду и несколько раз неловко ударила стакан о горлышко. Сделав пару глотков, замерла, вглядываясь куда-то за отражение комнаты.

— Увы, но нет, — ответила она, не поворачивая головы.

— Скажите, а давно вы преподаёте?

— Да пожалуй, лет тридцать, — женщина вернулась к нему. — Я по профессии учитель музыки.

— Вырастили кого-то знаменитого?

— Можно и так сказать.

— Это же настоящее чудо, да? Растить будущего гения, в смысле.

— Таких мне ещё не попадалось. Возможно, вы станете первым, если будете упорно трудиться, — она улыбнулась.

Свят не знал хорошо это или плохо, но продолжил свою мысль.

— Эх, был бы способ получить всё без труда, — заговорил он игривым тоном балбеса, при этом внимательно вглядываясь в лицо Вероники. — Раз и утром ты проснулся вторым Моцартом.

Женщина вмиг посерьёзнела:

— За чудеса надо платить, — сказала она, — Давайте не будем терять время, занятие не бесконечное.

— Хорошо, — согласился Святослав.

Его зацепила фраза учительницы, подсказка Эрмана была бы как раз в тему, но ведун оставался с подозреваемой один на один.

Он ещё выполнил пару упражнений и вдруг спросил:

— Время уже позднее. Мы не мешаем соседям? У вас не будет проблем?

Вероника Генриховна отмахнулась:

— Здесь толстые кирпичные стены, и дополнительная звукоизоляция проложена, до них ни ноты не доносится.

— Забавно, один мой друг мечтал о квартире в историческом доме. Как вам? Вы давно здесь живете?

— Те же тридцать лет. Так и будем болтать или вернёмся к занятию?

Вебер сказала это как-то резко, что Свят невольно поднял руки и произнёс:

— Сдаюсь, простите. У меня дефицит внимания.

— Сосредоточьтесь, пожалуйста.

Они снова занялись гаммами, но у Вишневского до того гудела голова, что он совершал ошибку за ошибкой.

Сбивчивую нотную последовательность прервал грохот выбиваемой двери и крик:

— Э-э-э, ты где?!

— Секунду, ради бога. Продолжайте заниматься.

Вероника Генриховна подхватилась и убежала в коридор. Свят не стал глушить себя инструментом приблизился к двери, стараясь уловить шум.

— Зачем ты пришёл?

— А что, я не могу зайти к себе домой? — вызывающе повторял вусмерть пьяный голос.

— У меня ученик.

— О-о-о! — Протянул мужчина с издёвкой. — Теперь это так называется?

— Занятие по музыке, — поторопилась успокоить неизвестного Вероника.

— Мне уже соседи рассказали, когда и с кем у тебя «занятия».

— Какое твое теперь дело?

Послышался звонкий удар пощёчины и неразборчивая фраза.

— … моём доме! … по гроб жизни должна!

— Проспись!

— Деньги давай! Сейчас же!

— Я их не печатаю! — громким шёпотом отвечала женщина.

— Пусть хахаль даст.

Святослав высунул голову из-за двери:

— У вас всё в порядке?

Он увидел неприятную сцену: Вероника Генриховна держится за щеку, а над ней возвышается небритый неопрятный тип, который едва ли стоит на ногах.

— Подождите, пожалуйста! — замахала ему руками учительница.

— По музыке, говоришь? На молодых потянуло?

Мужчина взял её за волосы и потащил за собой куда-то по коридору.

— Я работаю! — воскликнула женщина.

Святослав помчался вслед за ними.

— Что вы делаете? Отпустите её!

Мужчина впихнул Веронику на хорошо обставленную антикварную кухню. Женщина успела ухватиться за край стола и удержалась на ногах. Свят перехватил руку мужчины и задержал его. Тот поднял на него безжизненные впалые глаза:

— Пшёл отсюда!

Он попытался пнуть Вишневского, но промахнулся и врезался ногой в дверной косяк.