Семь верст до небес - А. Живой

Как стало солнце славянское за горизонт опускаться пропал Никанор-богатырь из виду совсем, только тень на небе вечернем передвигалась и по ней видел Арсен куда богатырь направляет коня своего. Облетел Арсен его стороной и ускорил полет свой, ибо обещал отцу быть в Рязани не позднее ночи. Но вдруг предстал перед ним город красоты невиданной даже на востоке, с куполами златоглавыми и стенами белокаменными высокими. Над стенами терема резные высились и палаты обширные, а за ними домов деревянных великое множество. Текла вкруг города сего река полноводная, а не ней находилось множество лодий разных с людьми и товарами. И стояло на поле лодейном перед воротами городскими войско многочисленное русичей шатры раскинув походные. Закружил Арсен над тем городом, красотой его залюбовавшись, и спустился по ниже, чтоб разглядеть все что видел доподлинно, хоть и опасно то было, – лучников на стенах града сего наблюдалось великое множество. Только сумерки опускавшиеся были Арсену прикрытием слабым.

Услышал вдруг в вечерней тишине Арсен девичье пение на языке далеком и непонятном. Но до того оно сладким было и пришлось ему по сердцу, что, сделав круг на теремом, опустился Арсен на башню его резную и прислушался. То пела девица русская. Красива была она, как показалось Арсену, красоты неземной. Не видал он таких красавиц ни в одной земле, отцом его завоеванной. Волосы длинные по плечам ее опускалися, гибкий стан под одеждой не скрыть было, от лица глаз не отвесть, а глаза показались Арсену озерами голубыми глубокими. До того очарован был Арсен чудным пением, что в тишине вечерней над рекой разносилось далеко, что совсем позабыл где он, и что в землях сиих делает. Просвистела стрела каленая и воткнулась в крыло коршуна, прибив его к крыше древесной терема резного – то заметили его лучники со стен городских. Встрепенулся коршун сильный, рванулся изо всех сил, и взлетел в небо, часть крыла оторвав с диким криком звериным. Испугалась девица звука ночного, обернулась на крик и на миг встретились глаза ее с глазами коршуна черного, что светились в ночи огнями яркими. Закрылась девица руками и в полати бросилась, спасаясь. А лучники град стрел обрушили на коршуна раненного. Да только поздно было уже. Взлетел Арсен в небо ночное, среди звезд и тьмы затерялся.

Как избежал смерти от стрел каленых русских, направил он полет свой к Рязани осажденной. Болело крыло болью сильной, кровь с него капала, но летел Арсен без боязни, потому что рана его была не смертельной, а войске мавританском много врачевателей находилось. Да и сам он колдовством раны излечивал. Прошептал Арсен заклинание, что крови бег останавливало, и в тот же миг затянулась рана рваная, срослось крыло поломанное. Только на крыше терема резного, в том месте где пробила крыло стрела каленая, осталось пятно кровавое, да ничем нельзя отмыть его было.

Скоро подлетел Арсен к Рязани и увидал из далека еще зарево великое, что полыхало в ночи на месте града укрепленного. Сдержал свое слово Кабашон грозный, сломил рязанцев непокорных. Не знал еще Арсен храбрый, а дело так было. После битвы сарацин и конных дружинников русичей, многих из самых лучших опять не досчитался властелин мавританский. Чуть не зарубил мечом Ермил Мечиславич Иорнанда, предводителя Алабесов, уязвил его в плечо глубоко. Князь рязанский Мал Олегович, силен в битве оказался, и десять сарацинов из рода Сегри на тот свет отправил, а самого Лавритаса лишил двух пальцев на правой деснице. Гарус из рода древнего Альморади в том бою получил стрелу каленую в бедро от русских лучников и теперь над раной его колдовали лучшие врачеватели востока.

Отступили сарацины после схватки жаркой, а войско югордов тотчас в одно время к крепости со всех сторон придвинулось и пошло на приступ стен Рязани. А саршары, предводителем которых был Ом, вдоль стен во всю длину их построились. Натянули они луки сильные и стали пускать стрелы огненные через стены на крыши городские соломенные. И скоро загорелась Рязань резная и рубленная, заволокло дымом едким небо над ней. Вспомнил тут князь рязанский о Боге-заступнике, и велел всем русичам читать молитву о спасении. Встали на колени все, кто не бился на стенах тогда, и помолились Богу единому. Едва витязи русские закончили молитву читать, – раздался гром великий в небе над Рязанью и пошел ливень сильнейший. И лил так весь день не переставая, залил улицы деревянные, и огонь почти затушил. Но поднялись тогда по приказу Кабашона в небо коршуны звериного царя Эрманарихома и, сомкнув крылья широкие, стали кружить над городом горящим, не давая дождю затушить огонь. Им самим жар был не страшен, ибо кружили они так высоко, что стрелы каленые русичей до них не долетали. Не смогла вода с небес залить огонь полыхающий на крышах соломенных, разгорелся он с новой силой страшной и Рязань проглотил в свое чрево огненное. Велел тогда Мал Олегович открыть ворота городские и всем кто жив еще был, пробиваться с дружиной его сквозь кольцо югордов и саршар на север к Солнцеграду. Опрокинул князь одним ударом мавританское воинство и ушел с остатками ратников Ермила Мечиславича в леса окрестные, где не смогли догнать их ни срацины быстрые, ни разыскать с небес коршуны злые.

Возликовал Кабашон кровавый при виде пепелища рязанского и хотел праздник устроить на костях русичей погибших. Но увидев Арсена вернувшегося и рану его недавнюю, вновь взыграла в нем жажда смерти и тотчас двинул он свое воинство в поход, искать жертвы новые. Расползлись по дорогам лесным саршары и югорды многочисленные. Двинулись по рекам лодьи крутобокие. Теперь до самого Солнцеграда не было крепостей сильных на пути. А до сердца земель русских всего семь дней пути для коней быстрых сарацинских оставалось.

Расспросил Кабашон о ране сына своего, где получил он ее и кто посмел руку поднять на сына властелина мавров заморских, который скоро станет владеть всем миром подлунным. Но Арсен поведал только, что поранил его лучник меткий из русичей, а о встрече своей нечаянной не обмолвился. Сам не знал он почему, но поселилась с тех пор в сердце его тоска тихая и гнетущая.

Глава 12. Под стенами Солнцеграда

С той поры как появились в пределах русских полчища мавританские и стали сеять смерть на пути своем, нарушился повсюду на Руси ход жизни привычный. Перестали звери полезные давать приплод, но зато хищников расплодилась тьма тьмущая, – не пройти, не проехать доброму человеку по лесу. Изменились течения воздушные и стал все чаще в земли умеренные залетать ветер северный с холодных гор Йотунгейма, принося с собой тучи серые огромные, снегом и льдом наполненные. Летом в местах многих, как очевидцы сказывали, выпал снег и землю всю выстудил. Перестала земля плодородная в тот год дарить всходы быстрые и обильные, необходимые для прокормления, а стала давать всходы куцые и незаметные почти, для жизни их было недостаточно. Потому голод начался во многих областях, к которым уже близко подошло войско мавританское, что легче давало победу ворогов над русичами. Оголодав сильно, стали люди вскоре замечать больше худого во нраве своем, чем хорошего. Больше злобы и нетерпимости к соседям да сродственникам появилось от жизни такой. Будто враз зима в душах людей русских наступила. Да и сам день, дарованный Господом человеку, стал с тех пор короче делаться, несмотря на лето стоявшее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});