Остров Амазонок - Николай Прокудин

Высочайшим вниманием были охвачены уже около десяти молодух. Они приставали, домогались, король постепенно сдавался, уступал то одной, то другой прелестнице. А группа самых старых и некрасивых амазонок угрожающе скрежетала зубами, с каждым разом они все наглее досаждали Сержу приставаниями. Оказалось, тридцати-сорокалетние старушки тоже жаждали внимания и требовали ласки.

В Сергея вселился страх. Вот попал в ситуацию, так уж попал. План оказался под угрозой срыва, Никакая тяжелая физическая работа не сломила бабье войско. За свой труд подданные требовали справедливой компенсации.

«Но, с другой стороны, жизнь могла сложиться гораздо хуже! — размышлял путешественник. — Представим ситуацию, что выбросило меня на побережье иного острова, где нет совсем ни одной женской особи, а только папуасы мужского пола, людоеды, да еще и с гомосексуальными наклонностями. Вот тогда бы пришлось действительно худо».

Какие были бы тогда у него варианты? Либо сожрут, либо... Поэтому эта альтернатива — трахать, сколько сможешь, и прятаться от домогающихся баб — выглядела гораздо лучше. Но ведь если кушать мед ложками, да еще каждый божий день, то на него начнется аллергия. Любой будет морду воротить, затошнит и от одного вида этого меда. Вот и Серегу сейчас тошнило при приближении этих назойливых «медоносок».

Строганов пытался защищаться от грязных домогательств обнаглевших подопечных. Однажды, когда закончилась вечерняя поверка, он пулей помчался в крепость, запер ворота цитадели на засов и счастливо уснул. Даже обеих официальных жен, и старшую, и самую старшую, оставил за забором.

«Кыш отсюда! Подите прочь, нахалки! Все вон!» — мысленно разогнал он подружек, как назойливых мух.

Эта первая ночь затворничества прошла тихо и спокойно, да и очередной день начался как обычно, без эксцессов: построение, работа, просвещение, обучение, строевая. Но к вечеру вблизи крепости появились дозорные, и второй раз так же легко сбежать Его Величеству не удалось. Девчата окружили полукольцом укрытие, пришлось прокрадываться, ползти, маскироваться, пробираться с тылу и перелезть тихо через забор, а затем быстро запирать ворота изнутри.

Женщины поняли, что мужчина их вновь провел, и тут такое началось! Через забор вслед королю полетели булыжники, палки, большие ракушки. Бомбардировка продолжалась до глубокой ночи, камни молотили по кровле и мешали отдыху. Сергей опасался, что разгоряченные аборигенки метнут в укрытие большое бревно, которое проломит крышу и во сне зашибет его. Но в конце концов эти похотливые самки выдохлись, угомонились и разошлись, убедившись, что на сегодня ничего никому не обломится.

С утра вся эта дикая туземная дивизия вышла из повиновения. Гарнизон объявил бойкот повелителю. По-о-одумаешь, обиделись! Бабы ни в какую строиться не хотели, громко орали, захлебываясь от ярости. Их возмущению не было предела. Еще вчера дисциплинированный строй рассыпался, личный состав был настроен весьма решительно. За что, мол, пот проливали? Пришлось повелителю схватить за руку первую попавшуюся молодую дамочку и увлечь в кусты. Под одобрительные возгласы коллектива король острова перевел туземку в разряд наложниц. Над плацем пронесся вздох облегчения, женщины обрадовались капитуляции узурпатора! А Сергей, морщась, с отвращением, с содроганием овладел папуаской. Для того чтобы не допустить беспощадного мятежа, ему пришлось сдаться на милость победительниц. Иначе короля перестанут кормить!

Да-да, забастовав, он забыл о главном — о еде! Забота о кормлении единственного мужика лежала на всей общине. Дети и девушки удили рыбу, вылавливали крабов и осьминогов, ловили птиц. Это были деликатесы. По острову бродили дикие куры, которые несли маленькие яйца. А раз в неделю, персонально для Сергея, одну куру забивали, жарили или варили. Подкармливали для восстановления сил. Как же мог Строганов допустить ухудшение питания собственной царственной особы. Поэтому плотоядный король и сломался почти без борьбы.

«Опять вернуться к исключительно растительной пище после столь изысканного меню? Нет уж, дудки! — не согласился Сергей. — Пусть эти бабы сами едят бананы, пока не позеленеют. Я не могу возвратиться в свое время отощавшим. Боюсь, что тогда обессиленный организм не выдержит повторного временного перехода».

Серега согласился на частичное ограничение своей безграничной половой свободы. Скрипя зубами он был вынужден уступить проклятым фуриям и сдался на милость победительниц. С этого дня в государстве наступил новый этап правления. Период абсолютизма сменила конституционная монархия. Пришлось даровать населению Конституцию, оговорив некоторые условия. Король изъявлял согласие на раз в день и раз в ночь, но с кем именно, он мог решать по собственному усмотрению. И только с холостыми и бездетными! Сергея угнетала мысль, что он превращается в жиголо и альфонса.

Да, он зарабатывал на хлеб постыдно, но уж как умел. Что поделать, если кроме как для любовных игр и ублажения девиц он островитянкам ни для чего больше не был нужен, все прочие таланты здесь оказались невостребованными. Ладно, пока он смирится, будет исполнять долг, стиснув зубы, через силу. Но он еще отомстит этим ненасытным бабищам. Надоело райское наслаждение хуже горькой редьки! Пора домой, на север. Ну, не сразу, не завтра, а через месяц-другой, в крайнем случае — через год. Хватит, поцарствовал и будя. Пусть этот проклятый остров ебаунтят другие.

И втайне король Сергей I начал готовить побег, заготавливая в цитадели продукты, воду и снаряжение для предстоящего плавания.

Глава 21

ИНТЕРВЕНЦИЯ

Прошли многие недели, которые сложились в месяцы. Напряжение Его Величества заметно спало, появилась привычка. В целом, как опять считал Серега, жизнь удалась. Не каждому выпадает удача побывать «на том свете» и стать королем бабьего царства! И не просто властелином клочка суши в океане, а практически живым божеством. А кто еще похвастается участием в исторических событиях далекого прошлого?

Постепенно Строганов научился распределять силы на целый день, и с потенцией все наладилось. Если вдруг появлялось мимолетное желание два раза подряд заняться любовью с юной тропической красавицей, то он подавлял его усилием железной монаршей воли. Ведь за сутки предстояло «окучить» как минимум еще одну туземку, и не обязательно красивую.

К строевой подготовке он постепенно охладел, лично занятия уже не проводил, а перепоручил шагистику фельдфебелям. Столь высокое звание он присвоил Таньке, Маньке и Феньке. Называть их простыми русскими именами властелину вскоре наскучило, и он дал им прозвища, как настоящим индейцам, соответствующие их внешности и предназначению.

Таньку, обладавшую не только выдающимися прелестями, но и неуемным темпераментом и нечеловеческой половой работоспособностью, он назвал Станком. Машку-Маньку за большие полные губы и басистый голос — Гудком. Феньку, которая стала третьей официальной женой, этаким своеобразным запасным вариантом, именно поэтому, а также из-за широкой круглой попы, напоминающей колесо, окрестил Запаской. Тем более что этим задом она умела вращать и впрямь как колесом. Фенька Запаска, Манька Гудок, Танька Станок. И самим девушкам эти добавления к именам понравились.

Оказалось, что на острове проявлением наибольшего почета и уважения к человеку являлось максимально возможное удлинение его имени и прозвища. Из всего прочего женского персонала острова наш скиталец во времени выделил и запомнил еще двоих: огромную тетю, лет под тридцать, которую величал Пенелопой Гвинейской, и худющую малолетнюю островитянку, обозначенную им как Лолитка Шоколадка. К остальным подданным обращения были простыми. Стоило лишь махнуть рукой и позвать. Мол, эй ты, Пухлая, или Каланча, или Узкоглазая, или еще как-нибудь, в соответствии с внешними признаками.

Фельдфебельши командовали, надзирали за порядком, выполнением задач, поставленных господином, и приводили в исполнение наказания.

К примеру, подрались между собою Носастая и Одноглазая, поцарапали друг другу лица, тогда король Серж I, который, разумеется, был одновременно и верховным судьей, выносил приговор — дать каждой по десять ударов палкой из бамбука. Фенька хватала палку и колотила репрессированных подруг по мягким местам. Прочие островитянки восторженно хлопали, как в театре, наслаждаясь экзекуцией, а Серж одобрительно восклицал:

— Плотней бей, с оттягом! Чтоб не баловали!

Окончание строительства цитадели отметили карнавалом, с танцами и фуршетом. Напитки для фуршета сделал сам король: брагу, наливки и самогонку. Перегонный аппарат Серега сам сконструировал, сам запустил, сам и эксплуатировал. Насколько качественно вышло, трудно сказать, но если изготавливал продукт сам король, то ни малейшей критике он не подлежал. Поэтому и название женщины дали напитку соответствующее — «Королевский». Это был именно королевский самогон.