Реальный социализм - Николай Старилов

Кто может передать боль матери, у которой родился ребенок-урод? Сколько таких неполноценных детей на совести олигархии, спаивающей народ? Сколько преступлений, совершенных одурманенными алкоголем людьми, на совести олигархии? Впрочем, смешно спрашивать о „совести“ олигархию — таковой у нее нет, да и никакая совесть ничего не решит, когда в дело вступают законы экономики. Из таблицы видно, что рост производства спирта и других видов алкоголя в целом обусловлен экономическими и политическими причинами, потребностями госкапитализма — наиболее яркие примеры — в 1957 году, следующем после „разоблачения культа“, производство спирта подскочило почти на 30 миллионов декалитров — больше, чем всего было произведено в 1945 году, или возьмем коллективизацию — в 1931 г. производство спирта увеличилоcь на 1/3 треть! репрессии — опять резкий рост, превышающий обычный рост в предшествующие годы. Сталин сознательно спаивал народ (вернее все же сказать госкапитализм спаивал), его преемники, толкаемые сначала политическими причинами, а потом и экономическим загниванием довели пьянство до абсурда, даже с точки зрения самой олигархии. Вместо серпа и молота олигархии было бы уместней начертать на своем знамени поллитровку с белой головкой — символ, водку-спасительницу, верную помощницу — единственное, хотя и временное спасение, а в конечном счете еще одну причину гибели.

Цена на спирт взята из прейскуранта 05–01 „Оптовые цены на химическую продукцию“, часть 1, с. 144–46 — сырец из пищевого сырья, ГОСТ 131-61, содержание основного вещества в % — 88,0, оптовая пена в руб. и коп. за 1 декалитр безводного алкоголя — 2-00 р. Спирт этиловый ректификованный высшей очистки ТУ 5947-72, 96,2 %, 4-70 р. Таким образом, мной взята самая высокая оптовая цена на спирт (а не себестоимость), т. е. наименее выгодная для моих расчетов.

Что же касается монопольных цен, то я предлагаю сравнить оптовые и розничные цены на некоторые товары: макароны за 1 кг

— 42 коп.; масло растительное за 1 кг — 73 коп.; соль за 1 кг — 0,7 коп.; чай за 1 кг — 4р.79 коп.; сахар за 1 кг — 46 коп; маргарин за 1 кг 89 коп.; табак — за 1 шт. — 0,6 коп.; пиво за 1 бут. — 7,5 коп.; шампанское — за 1 бут. — 1 р. 27 коп.; вино виноградное — за 1 бут. — 97 коп.

Это пищевые продукта, которые, как утверждает олигархия, она продает народу чуть ли не ниже себестоимости.

Обувь кожаная за 1 пару — 5 руб. 77 коп.; ковры за 1 м2 11р.71 коп.; бельевой трикотаж х/б за 1 шт. — 87 коп.

Таким образом, если пищевые продукты продаются в среднем в два раза стоимости, то промышленные товары продаются по ценам в 5-10 раз выше стоимости, поэтому, когда я делю зарплату рабочего пополам, чтобы показать влияние монопольных цен, я оказываю олигархии услугу — в действительности рабочему и другим простым труженикам всех сфер остается еще меньше.

С мясом, молоком дело сложнее — отбирая у крестьян хлеб, зерно, практически бесплатно, олигархия включает стоимость машин и удобрений (не просто дорогих, но ненужных на 80 %) в себестоимость производства мяса и молока. Так уж сложилось исторически в первую пятилетку — хлеб, хлеб и еще раз хлеб, о мясе, к тому же дешевом, тогда мало кто думал. Но прошли десятилетия и палка вторым своим кондом все же ударила олигархию по голове себестоимость мяса превысила его розничную пену. Олигархия сама себя загнала в угол: повысить цены на зерно нельзя, тогда придется повысить цены на хлеб либо на мясо — и то и другое равно политическому самоубийству. Понизить цены на мясо — тогда нужно повысить цены на зерно и опять же хлеб. Заколдованный круг. „Но заставить сначала платить по 20 франков за гектолитр пшеницы, чтобы заняться затем общим распределением тех лишних 16 франков, которые были взяты с потребителей, — этого действительно совершенно достаточно для того, чтобы социальный гений меланхолически отправился шествовать по своему зигзагообразному пути и разбил себе голову о первый попавшийся угол“.

Так называемые „общественные фонды потребления“. Сколько из них в действительности получают рабочие и все трудящиеся и каков уровень, например, медицинского обслуживания, говорит всего лишь один факт: детская смертность в СССР в 1965 г. составила 27,2 на одну тысячу живорожденных до 1 года, в 1970 г. — 24,7, а в 1974 г. — 27,9. С тех пор и до 1988 г. данные о детской смертности не публиковались. Для сравнения — в 1973 г. в США тот же показатель — 17,6, а в 1976 — 16,1, т. е. в СССР детская смертность была тогда на 57,7 % выше, чем в США и выше, чем у негров, индейцев и пуэрториканцов, у которых детская смертность на 30–40 % выше, чем у белых. И ведь подумать только, сколько слез пролила олигархия о положении несчастных американских негров, об индейцах и говорить не приходится. Все познается в сравнении, но лицемерие советской олигархии сравнивать не с чем. CCCР - единственная страна в мире, где растет детская смертность, и одной из причин этого трагического положения, пожалуй, главной причиной, является алкоголь, по потреблению которого СССР прочно удерживает первое место в мире, оставив далеко позади весь мир.

Итак, мы выяснили, что рабочий в СССР работает на себя всего несколько минут из восьмичасового рабочего дня.

Доходы от алкоголя составляют половину доходов государственного бюджета СССР, алкоголь занимает более половины розничного товарооборота, т. е. в целом по стране народ тратит на водку и прочие спиртные напитки больше, чем на все остальное — пищу, одежду и т. д.

Вопреки распространенному мнению, монопольно высокие цены установлены не только на автомобили, золото, ковры или водку. Они установлены на все товары, кроме нескольких видов продовольствия — мясо, молоко, масло, но убытки от их продажи населению перекрываются прибылью от продажи других продовольственных товаров (не считая спиртных напитков). Кроме того, цена имеет смысл, когда к этой цене есть товар. Но мясо в СССР по „низкой цене“ купить (кроме Москвы) практически невозможно, его просто нет в магазинах. Мясо можно купить только в 2–4 раза дороже. Кроме того, чтобы что-то купить в СССР, нужно отстоять огромную очередь, т. е. потратить свое свободное время, которое вопреки столь же распространенному мнению, чего-то стоит и стоит дорого.

„Монопольные цены“ установлены на все „товары“, точнее, на всю продукцию промышленности и сельского хозяйства, на все виды услуг, оказываемых населению. От спички до самолета. Только на спички монопольная цена реализуется непосредственно, а на самолет отчасти непосредственно (через цены на билеты), отчасти косвенно, включением этой цены в другие товары.

На товары, непосредственно поступающие в народное потребление, т. е. в розничную торговлю, установлены цены, превышающие стоимость их производства, посредством установления на эти товары так называемого „налога с оборота“, т. е. фактически косвенного налога с народа. …самая значительная часть поступает от налогов на предметы массового потребления, от урезывания на каждом шагу маленькими долями — незаметными, но дающими в сумме многие миллионы, — доходов всех граждан, преимущественно же более бедных». «Никакие изменения в форме налогового обложения не могут вызвать существенного изменения в отношениях между трудом и капиталом… Тем не менее, если нужно выбирать между двумя системами налогового обложения, мы рекомендуем полную отмену косвенных налогов и общую замену их прямыми налогами. Потому что косвенные налоги повышают цены на товары, так как торговцы прибавляют к этим ценам не только сумму косвенных налогов, но и процент и прибыль на капитал, авансируемый на их уплату; Потому что косвенные налоги скрывают от каждого отдельного лица сумму, которую оно платит государству, тогда как прямой налог ничем не замаскирован, взимается открыто и не вводит в заблуждение даже самого темного человека. Прямые налоги, следовательно, побуждают каждого контролировать правительство, тогда как косвенные налоги подавляют всякое стремление к самоуправлению».

Все товары продаются выше стоимости?! Но это невозможно! Все дело в том, что мы говорим не о частном капитализме, а о государственном. А у него свои, присущие только ему законы. Действительные товарно-денежные отношения при государственном капитализме занимают сравнительно небольшое место вместе со спекуляцией величина товарных отношений вряд ли превышает 10 % от общей величины обмена и занимает подчиненное место и, рассматривая государственно-капиталистические отношения обмена, мы имеем полное право отвлечься от этого незначительного процента, тем более, что К. Маркс давным-давно исследовал товарно-денежные отношения с исчерпывающей полнотой.

При государственном капитализме нет частного обмена (за исключением того, о чем я только что говорил), а значит нет и не может быть товарно-денежных отношений. Рубль, «цены» и прочие аксессуары, доставшиеся от прошлого — всего лишь маска действительных отношений обмена, которые при госкапитализме в корне, в принципе отличаются от частно-капиталистических тем, что направляются из одного центра одним хозяином, которому принадлежат все средства производства и жизненные средства — государством, которое фактически является одной гигантской монополией, отличающейся от какой-нибудь крупной частно-капиталистической монополии не только тем, что она одна. но и тем, что она еще и обладает государственной властью. (Насколько эффективно такое управление и что в конечном итоге из него получается — это уже другой вопрос). Именно поэтому госкапитализм и может устанавливать «цены» практически не считаясь с затратами производства — как в сторону повышения, так и в сторону понижения «цены», смысл которых сводится к одному — с помощью этих «цен» отнять у рабочего 19/20 произведенного им прибавочного продукта. Ограничение здесь только одно олигархия не может отобрать у рабочего все и она милостиво бросает ему кусок, чтобы он не умер с голоду, и не забывает при этом напомнить, что он должен благодарить денно и нощно за этот кусок — «партию и правительство».