Рейтинговые книги
Читем онлайн Ложь - Петр Краснов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 80

– Не знаю. Я не разобралась еще, не осмотрелась… Одно могу сказать: женщины, кого мы видели сегодня в ресторанах и баре, тонки, поразительно красивы, и как безвкусно одеты.

– О, мы оденем их как следует, – самоуверенно сказала Наталья Петровна. – Я вижу здесь широкое поле действия. Мы поставим дом Брухман по-парижски. Милая Лиза с ее талантом нам в этом поможет…

– А какая прелесть эта Сара Брухман, – сказала Татуша, – вот ведь, и жидовка, а как приняла, угостила, устроила. Тесновато немного, а неплохо. И, кажется, чисто, и все, что нужно, есть. И какой комфорт. Да, Америка… Комфорт, мама, это – не культура… Культуры здесь нет…

– Я всегда говорила и исповедовала, – отвечая на первую половину фразы дочери, сказала Наталья Петровна, – жиды те же люди. И между ними есть прекрасные люди… Мудрый Эдип, разреши, для чего было Саре так стараться перед нами? Надо думать, что Дуся написала ей, кто мы такие… Не простые, какие беженки. Лиза – генеральская дочь… Ты как думаешь о жидах, Лиза?

Лиза пожала плечами и ничего не ответила.

IV

Она сама задумалась, как же она относилась к евреям?.. В годы, когда в Германии шла борьба, и евреи оседлали немецкий народ, ослабевший после страшной войны, Лиза кончала гимназию. Она была в том возрасте, когда девочки беспричинно, горячо и платонически, влюбляются в кого попало: в артиста кинематографа, которого видели только тенью, двигающейся по экрану, в тенора, в учителя истории, в почтальона… Такою любовью Лиза воспылала тогда к старому профессору Ротшпану.

Ротшпан был еврей. Он был старый, седой, неопрятно выбритый, некрасивый. Он поразил Лизу острыми, насмешливыми, глубоко в душу проникающими взглядом глазами, и страшным, все сокрушающим материализмом и цинизмом. Не было для Ротшпана в мире ничего святого… Весь мир для него был сосредоточен в одном великолепном «я», которое наслаждалось и жило, как только могло.

Он внушил классу преклонение и страх. Строгими вопросами, ядовитой, едкой иронией насмешки над растерявшейся, невпопад ответившей ученицей, он терроризировал девочек. Его ждали с трепетом и благоговением. Бойкая, смелая, всегда хорошо знающая урок, Лиза гордилась и была счастлива тем, что такой умный человек выделил ее и отличил среди других учениц. И, когда раздавался резкий, неприятный голос Ротшпана:

– Фрейлейн Акант, расскажите им, чего они не понимают, – Лиза вставала, шла к доске, румяная от счастья, и начинала говорить. Тяжелые русые косы шевелились на ее спине и алые с ямочками щеки пылали от волнения.

Ротшпан снисходительно кивал головой, и на безобразном лице старого философа появлялась любезная улыбка. Эта улыбка волновала Лизу и заставляла ходить ходуном по молодым жилам ее горячую кровь, а ясные синие глаза прикрывать густою тенью длинных, детских ресниц.

Темным зимним вечером Ротшпан нагнал Лизу, когда та шла из гимназии. Был туман. Каменные панели были мокры, вдоль них по мостовой длинными грядами лежал тающий грязный снег, пропитанный черной автомобильной гарью. Улица была пустынна. Неярко светили редкие фонари.

– Фрейлейн Акант, – сказал Ротшпан, наклоняясь к уху Лизы, – я живу в этом доме, на пятом этаже. Зайдите ко мне, я разъясню вам приватно то, что вам не ясно. Я открою вам все тайны мироздания…

Не думая ни о чем дурном, Лиза пошла с Ротшпаном.

Как в дивный храм науки, входила она в темный, мрачный кабинет, где пахло застарелым сигарным дымом и неопрятным старым жидом. Она слушала яркий и страстный рассказ о жизни, о борьбе миров, о самозарождении всего живого. С трепещущим юным сердцем, в легкой гимназической блузке и короткой юбочке, стояла Лиза, нагнувшись над громадным микроскопом, и с ужасом наблюдала, как в капле воды клешнятые чудовища, черви, змеи пожирали друг друга, как тут же плодились они, росли и множились. Она не чувствовала, как большая, сухая, горячая рука хищно и осторожно обнимала ее талию и чуть касалась вырастающих молодых грудей. Она не заметила, вернее – не поняла, когда, доставая снизу листы рисунков, старый профессор, будто боясь упасть, жадно хватался за ее ноги выше колена.

Потом Лиза сидела у стола, заваленного книгами и бумагами, в глубоком кресле, а Ротшпан то стоял против нее, вперив страстный взгляд в ее глаза, размахивал руками с растопыренными пальцами, то ходил по комнате, и полы его длинного сюртука болтались в темноте, как крылья идущего по земле ворона. Он носился над Лизой, как коршун над жаворонком…

– Жизнь, – говорил он страшным шепотом, наклоняясь к Лизиному лицу, почти касаясь сухими, жаркими губами пылающих щек и вдыхая аромат густых и нежных волос, – это только мгновение, один миг… Это бесконечно малая величина в пространстве тех миллиардов веков, что существует вселенная. И – никакого Бога!.. Никогда не позволяйте себе думать, Лизе, что есть Бог… Нет ни еврейского, грозного Иеговы, нет и благостного Бога христиан, и самого Иисуса нет и не было… Только легенда, сказка, выдумка… Все умирает и никогда не воскреснет…

Лиза стала ходить к профессору Ротшпану по два, по три раза в месяц. Она уславливалась о свидании заранее, устраивалась так, чтобы можно было возможно дольше остаться у него, в таинственном кабинете ученого, где открывались перед нею великие научные истины, где манила ее в неизведанные глубины бездна.

Теперь на громадном столе ученого не только лежали книги и рукописи, но стоял поднос, графины с ликерами и блюдца с конфетами, и вазочка с фруктами. И как заманчиво было слушать о бесконечности. Лиза представляла себе ее мрачную продолженность в миллиарды веков, и ощущала себя искоркой, загоравшейся в темном пространстве, которому нет конца.

– Сумейте, Лизе, умно и красиво сгореть. Не бойтесь стыда и воспоминаний. Все проходит… Не бойтесь минутной боли и отвращения: это – ворота в непостижимое блаженство, из которого зарождается новая жизнь. И какое великое счастье дать эту жизнь… И, это самое главное: не бойтесь смерти… Именно потому, что нет будущей жизни, нет и смерти. Придет к вам час невыносимой муки, сдавит ваше сердце тошнота ужаса совершившегося, покажется вам ваше положение стыдным и ложным, будьте смелой, возьмите на себя – самой гордо уйти из жизни. О, какое это дерзновение, какое величие духа – покончить с собой!..

– Но это больно!.. Это, должно быть, ужасно страшно, – в томительном испуге говорила Лиза.

Темная пелена расстилалась перед ее глазами. Она не видела кабинета. Близко от нее было лицо с горящими, как раскаленные угли, глазами, и это лицо казалось ей прекрасным. Она не отдергивалась, как первое время, от прикосновения горячих, цепких пальцев, и ей не было ни странно, ни страшно от того, что профессор крепко сжимал ее гибкую талию и все старался привлечь ее к себе и посадить на колени. Ловкая и сильная, Лиза инстинктивно, следуя девическому целомудрию, осторожно, стыдливо увертывалась от него, и только слушала, слушала…

Она видела заманчивую бездну, куда увлекал ее Ротшпан. В отдаленном мраке мелькали яркие малиновые и зеленые огни, возгорались, расплывались трепещущими кругами и погасали. И было так, как бывает, если лечь ничком и прижать крепко веки к глазам: плыли таинственные искры-огни… Сквозь эту игру светящихся точек, Лиза слышала голос Ротшпана:

– О, нет, Лизе… Это один миг. Это только сладкое и дерзкое мгновение. Секунда острой боли, и все прошло, все кончено, вся боль и оскорбление жизни исчезнут во мраке…

Ротшпан доставал из ящика стола блестящий маленький револьвер и объяснял его устройство.

С еврейским бессердечием, выношенным веками предков, воспитанных на Библии и Талмуде, считавших всякого гоя низшим существом, животным, призванным служить евреям, Ротшпан, как лакомое блюдо, готовил себе Лизу, чтобы овладеть ею, а потом внушить ей покончить с собой.

Он уже владел ее душою, подчинил ее волю, выпил до дна все хорошее в ней, и он овладел бы и ее телом, если бы Лиза не сопротивлялась в бессознательном детском страхе, ускользая от его попыток. Он все-таки достиг бы своего, но тут пришла в Германии новая власть, и все переменилось. Ротшпан почувствовал, что кончились дни еврейского владычества и безнаказанности, и он испугался…

Однажды утром, женщина, приходившая убирать его квартиру, нашла старого профессора висящим в спальной на крюке, в петле, свитой из двойной толстой веревки. Вытянутые ноги едва касались пола. Лицо было налито кромешным ужасом…

Лиза неутешно и долго оплакивала профессора, раскрывшего перед нею тайны жизни, но то новое, свежее и здоровое, что началось тогда в Германии и быстро несущимся потоком, как-то сразу, охватило все население, захватило и Лизу своим мощным течением.

Девочки надели белые блузки и черные юбочки, накинули на плечи желто-коричневые кофточки, нашили на рукава значки своих отрядов и стали маршировать стройными рядами за юношами.

И вот однажды впереди раздался звон гитары, бодрая песня сделала шаг смелее и тверже, и Лиза увидела впереди колонны светло-русую голову Курта…

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 80
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Ложь - Петр Краснов бесплатно.
Похожие на Ложь - Петр Краснов книги

Оставить комментарий