Старая развилка (СИ) - Шолох Юлия

Хотя, а кого я не боюсь? жестко спросила саму себя. И не ответила.

Стаса искать не пришлось — он появился сам, стоило приблизиться в ближайшему костру. Подошел и протянул руку.

— Я домой иду. Проводишь? — просила Галя, задумчиво осматривая широкую ладонь. Похоже, если он наберет в горсть воды, то сможет напоить ею не только человека, а и целую лошадь. Отступив на шаг, Галя направилась в сторону темных домов. Стас пошел следом. Отойдя от костров подальше и остановившись у первого попавшегося забора, Галя оглянулась по сторонам — никого. Вот и чудно.

— Стас, нам нужно поговорить. Скажи честно, зачем ты за мной ходишь?

— А ты не знаешь? — тот уже нависал сверху, вынуждая задирать голову. Вышивки не видно, не видно, все так же внимательно смотрят белки или уже сладко спят?

— Понятия не имею. Тебе нужна женщина?

Его губы на секунду искривились.

— Шутишь? Думаешь, за этим делом пойти некуда? Чего-чего, а пару домов с молодыми вдовами я и в темноте найду, если приспичит. Я хожу за тобой, потому что просто не могу иначе. Не могу остановиться. Знаю, что тебе не нравиться, я сам себя такого не переношу, а что толку? Привязывать себя, что ли каждый вечер к двери?

— У нас все равно ничего не получиться, — быстро перебила Галя.

— Почему?

— Я знаю, Стас, мы слишком разные. Ты хороший конечно, а я…

— Я все знаю, — резко перебил теперь уже он. — И мне все равно, что было с тобой раньше. Это прошлое, а прошлое уже неважно.

— Знаешь ли, — теперь Галя кривила губы с иронией, — это наверно прекрасно, что ты способен закрыть глаза на подобное прошлое, да вот только мне нужен человек, который не станет этого делать. Которому не все равно, что со мной было. И даже больше. Который совершенно точно, до мелочей знает, как оно было. Который… вздумай я на него кричать, не станет жалостливо смотреть, думая, что это последствия пережитой в прошлом травмы, а… а… В общем, Стас, послушай. Ты походишь на детей, которых ко мне водят. Ростом повыше, плечи пошире, но чувства вызываешь те же. Я не кокетничаю, не набиваю себе цену, я прямо говорю — у нас ничего не выйдет, хотя ты прекрасный парень. За тебя хотят замуж все местные девчонки и я их понимаю. Разве можно не хотеть замуж за такого… За тебя? И ты будешь счастлив, но не со мной. Слышишь? Ты понимаешь, что я не вру, а говорю что думаю. Понимаешь?

Он смотрел сверху вниз. Ответил нехотя.

— Да. Ты и правда так думаешь.

— Тогда иди. А когда тебя пригласит на свидание милая девушка, которая всю жизнь росла по соседству на твоих глазах, просто согласись. Потому что я тебя не люблю. И не смогу полюбить, несмотря на все твои достоинства. Прости.

Стас промолчал. В темноте его лицо казалось куском извести.

— Все. Прощай.

Галя вернулась домой с таким ощущением, будто вылезла из стылого подземелья на теплое солнышко. Причем ход в подземелье завалило, так что обратно дороги нет. И это здорово.

Правда, оставалось еще одно небольшое дело — она вошла во двор и с облегчением вздохнула — Ольга еще не легла, стояла на крыльце, кутаясь в платок так же, как это любила делать Галя и дышала живительным ночным воздухом. Или ждала кого, неизвестно.

— Пойдем, — Галя прошла мимо нее в дом, где сразу уселась за кухонный стол. Подождала, пока хозяйка сядет напротив.

В комнате горела только одна толстая свеча, свет отражался от неровных кусков тусклого поцарапанного зеркала, с помощью которого из свечи сделали фонарик.

Было страшно. Одно дело — решить рассказать и совсем другое — открыть рот и действительно выпустить наружу все самое тайное и неприглядное. Признаться.

Ольга молча встала, принесла кружку и заткнутую пробкой бутылку. Поставила перед Галей, плеснула жидкости на глаз, вокруг проворно распустился тяжелый запах самогона.

Галя одним движением опрокинула жидкость в рот и почти сразу стало тепло и приятно. Хотелось улыбаться и на улицу, считать звезды. Но сначала…

— Когда меня забрали из дома… Все мужики это, конечно было страшно, но не самое худшее. Знаешь, что мне сложнее всего помнить? Самое страшное — знать, что иногда мне нравилось. Очень нравилось.

Молчание.

— Поясни, — отрывисто сказала Ольга.

— Ну что поясни? Мне было хорошо, понимаешь? Я получала от этого физическое удовольствие. Что тут неясного?

Хозяйка еще немного помолчала.

— Расскажи, — неожиданно предложила.

Галя глубоко вздохнула — то ли от удивления, то ли от облегчения. Хотелось еще выпить, но в кружке больше не осталось, а наливать еще раз Ольга явно не собиралась.

— Ну, даже не знаю, с чего начать. С чего… Тарзан, это так звали моего… любовника, иногда ради развлечения проделывал со своими наложницами один номер. Поил полыньей, это наркотик травяной, в малых дозах хорошо расслабляет. Вот. Поил и… Как он говорил — чтобы помнили, кто ваш бог и царь. Часто повторял, что открывал своим прежним наложницам истинный кайф секса, после чего они на коленях ползали, умоляя подарить им подобное блаженство еще хоть раз. Врал, конечно, если и умоляли, то только чтобы в общий барак не попасть. Но не суть, в общем, когда он это проделывал, мне нравилось.

Галя вцепилась руками в плечи, пытаясь спрятать куда-нибудь голову. Только как спрятаться от самой себя?

— Тогда получается, речь только о тех случаях, что происходили под наркотиками? — вдруг сказала Ольга. Пришлось хвататься за себя еще сильнее.

— Рассказывай, Галя. Не для меня. Для себя самой, — безмятежно продолжала хозяйка. — Ты должна.

Галя порадовалась, что в комнате почти темно.

— Перед тем, как я сбежала, меня отдали одному… за верную службу. Он ничем меня не поил. И мне все равно нравилось, понимаешь?

— Кто это был?

Галя пожала плечами.

— Просто один из бойцов, я их никогда друг от друга не отличала.

— Он вел себя грубо?

— Нет, совсем нет, — запротестовала Галя.

Ольга тихо гладила ладонью стол, пока Галя успокаивалась. Пальца расслабились, потом расцепились руки.

Страх. От него рано или поздно устаешь. К тому же действительно стало проще.

— Совсем нет — это хорошо, — Ольга поднялась, запахивая на груди платок. — Знаешь, не бойся вспоминать. Судя по всему, тебе будет гораздо легче вернуться к обычным отношениям, чем я думала. Потому что «совсем нет» это первый признак того, что с тобой все совершенно нормально. Спокойной ночи.

Маленькая Галя беспечно развалилась поперек кровати. Осторожно подвинув девочку и укрыв одеялом, Галя легла рядом. Закрыла глаза.

Зачем бояться вспоминать? Ведь тут никого нет.

Тем более, неужели совсем неинтересно, что на самом деле случилось той ночью?

Она лежала на мягкой, пахнущей яблоками перине, рядом тонко сопел ребенок и под веками неторопливо расплывались краски, складываясь в цветные непонятные пятна, пока постепенно не превратились в коридор, по которому идет Конфетти. Все ближе и ближе к своей комнате. В груди клокочет ярость, щедро сдобренная безысходностью. Не понять, чего больше. Дверь открывается, Яшер сидит на кровати. Хлопнуть дверью со всей дури! Хоть на чем-то выместить злость, пока она не разорвала ребра изнутри.

Он встает и ждет, пока Галя подойдет ближе. А потом что-то говорит.

Что же?

Пришлось поднапрячься. Галя не спешила, куда спешит? Итак зарылась глубже некуда.

Он говорит:

— Хочешь, я уйду и ничего не будет?

Но разве она поверила? Кому? Этому быку из охраны Тарзана? Этому громиле, ничем не отличающемуся от всех остальных мужиков? Да и смысл верить? Даже если на секунду представить такую дикость, будто он спрашивает всерьёз, что это изменит? Тарзан узнает и будет только хуже.

Галя улыбается, прижимаясь к ребенку крепче. И совсем не страшно вспоминать. Честно. Ведь только когда все помнишь, можно по-настоящему обо всем забыть.

* * *

ППшер пребывал в дурном настроении, отчего и у Роньки оно не улучшалось. Он молча поправлял брата когда того заносило в сторону и сам следил за солнцем. Обычно вперед вела Килька, а братья охотно бездельничали, но сегодня, хочешь, не хочешь, приходилось ориентироваться самостоятельно.