Птица в клетке - Илья Демеш

в основном расхваливающие Неджи, от которых генина охватывал стыд. Уж лучше бы он молчал, чем это всё!

— Молодцы, — сказал наставник. И вновь вместо ожидаемой выволочки похвала. — Быстро сориентировались, расставили верные приоритеты и с успехом выполнили задание.

— Но, Гай-сенсей, не должны ли мы были предупредить вас? — Неджи сам указывал на те места, которые считал ошибочными.

— Вообще — да, должны были. И хорошо, что ты это отметил, — улыбнулся Гай. — Но в вашем случае это было бы невозможно. Отвлекись ты, Неджи, на это — наверняка бы упустил вора. У меня нет Бьякугана, но мне кажется, что найти кого-то маленького и прыткого в столь населённом городе было бы очень сложно. Клонов создавать ты не можешь. Ни теневых, ни водных. Призыва тоже нет. Ты мог послать за мной Ли, но он мог бы и не нагнать тебя. Как и я, — он остановился, переводя дух. — Я не сенсор, чтобы с лёгкостью тебя найти в городе. А оставлять Мамору-сана одного тоже нельзя. Так что вы всё сделали правильно. Оценили риски, возможную угрозу и сделали вывод, что сами прекрасно справитесь. Какие у меня ученики! Я вами горжусь! — и попытался обнять их обоих прямо за столом, но не дотянулся. — Потому ешьте и отдохните. Мне кажется, что Ханако-сама сегодня никуда уже не захочет пойти, — отметил Гай.

— Да Гай-сан. На сегодня ей приключений точно достаточно, — резко высказал кучер, на что девушка только недовольно поджала губы. Видно не любила, когда её так упрекают.

— Гай-сенсей! — крикнул Ли. Какой же он всё-таки шумный… — Вечером у нас будет с Неджи поединок!

— Ни слова больше, Ли! Сила Юности в вас стала ещё сильнее, чем прежде! Я присмотрю за вашим поединком!

— Спасибо, Гай-сенсей! — мальчишка с остервенением набросился на еду, а вот у Неджи аппетита не было от слова совсем. Он насильно пытался палочками затолкать хоть что-нибудь в себя. Выходило не очень, но минимальный набор калорий он набрал, и вернулся в свою комнату, первым выйдя из-за стола.

Вечером его ждал спарринг с Ли, в котором он в очередной раз вышел победителем, тренировка Джукена, дежурство, которое он посвятил оттачиванию Бьякугана, и сон. Следующий день вышел спокойнее. Они всё же посетили сам замок. Перед входом у главных врат на каменной подставке неподвижно стояли двое гвардейцев, возвышаясь над прочими почитателями и скрещивая свои, несомненно, тяжёлые пики.

Это не секрет, но люди, что шли по пути развития, отличного от путей самурая или шиноби, тоже развивали свой очаг, хоть и без тщательного и методически выверенного руководства. Мышечное развитие рука об руку шло с развитием чакры. Телесное начало и духовное тесно переплетены друг с другом. Так вот. Чакросистема гвардейца, более низкого и менее широкого, практически не уступала таковой у Тентен. И как много подобных самородков, что по разным причинам не смогли развить свой талант? Бедная семья, незнание, трусость и слабохарактерность. Да и не так то и просто попасть в Академию шиноби, по крайней мере в Конохе. Она одна на всю страну Огня. Как было в других великих странах он не знал.

Мужчина, владевший замком, был прямым вассалом, в прошлом наставником, а нынче близким другом даймё страны Огня. Именно при нём Кварталы Танзаку достигли наибольшего пика популярности у людей и туристов. Замок был величественным всегда, а вот низкие налоговые ставки для игорных и публичных домов — нет. Из-за их обилия был и постоянный круговорот людей. Говорили, что в местных борделях можно было исполнить практически любое своё желание, лишь бы было достаточно денег.

Внутри была своя жизнь, отличная от суеты в городе. Охраны гораздо больше, чем самих людей. Изнутри он выглядел красивее, чем снаружи. Каменные стены скрывали сад, который был полон яблок и груш самых разных сортов. Напротив него располагался пруд, украшенный цветами, берега которого отделали мрамором. Там за столиком сидело шестеро мужчин и потягивали из пиал вино. Сопровождающий пояснил для Ханако, что там сейчас отдыхают владельцы самых крупных игорных домов на пару с самим господином Танзаку. Девушка пошла прямо к ним.

— Говоришь у тебя в этом году выручка всё же не дотянет до результатов прошлого? — спросил пожилой мужчина, что сидел во главе стола. Видимо он и был хозяином замка.

— Вы правы, Акайо-сама, — ответил мужчина в голубом кимоно с вышитыми на нём облаками из белого шёлка. — Была надежда на ту Простофилю, но она в этом году не клюнула, — мужчина разочарованно выдохнул и выпил своего напитка до дна.

— Не Простофиля, а Легендарная Простофиля, — поправил другой говоривший. Он был едва ли младше Акайо. — Да и многого захотел. Это целое счастье — встретить такую дуру…

— Простите, — влезла в разговор Ханако, держа в руках письмо. — Акайо-сама, у меня для вас послание от моего отца.

— Девочка, — взъелся тот, кого перебили. — Начнем с того, что перебивать не вежливо, а серьезных людей — опасно для жизни…

— Тише, Норио-сан. Эта девочка явно тебя перебила не со зла, — сказал хозяин замка, распечатав собственноручно письмо, несмотря на подбежавших охранников. Грустные и слегка скучающие глаза, казалось, проснулись от долгого сна, после прочтения письма. В них загорелась искорка жизни, и Акайо, рассмеявшись, смял письмо и поджёг. — Передавай отцу, что я обязательно подумаю над его предложением и отправлю письменный ответ, как разгребу все проблемы из-за фестиваля, — добродушно сказал он, к удивлению всех сидевших за столом. Они явно ожидали чего-то другого. — Не хочешь присоединиться к нам со своими друзьями?

— Нет, спасибо, — начала отнекиваться Ханако. — Я не хочу вас отвлекать своим присутствием, — и постаралась улыбнуться, а затем с вызовом посмотрела на Норио. Тот просто фыркнул.

Акайо кивнул, а после, посмотрев на их сопровождающего-экскурсовода, подал какой-то знак. Мужчина побледнел, сглотнул, видимо, подбежавший к горлу ком, и кивнул. Теперь он выкладывался на полную, рассказывая о том или ином объекте в замке. Буквально заливался соловьём. А кто такая эта Простофиля — непонятно.

Они пробыли в Танзаку ещё два дня, и на утро третьего двинулись в путь. На этот раз путь держали в страну Высокой Травы.

Глава 9: Переменные

У границы атмосфера переменилась. От былой расслабленности не осталось ни следа. Да, мать не врала,