Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Годимир положил меч поперек живота и потихоньку, волосок за волоском, принялся тащить лезвие из ножен. Авось удастся обнажить оружие прежде, чем…
— Сталь…
Сперва он не понял, кто произнес это коротенькое слово. Неужели?..
— Сталь. Холодная сталь. Не люблю…
Теперь сомнений не оставалось. Она.
Голосок тоненький, как трель жаворонка поутру, но вместе с тем зловещий, как шипение гадюки в траве.
Рывком Годимир выхватил меч, вцепился двумя руками в эфес. Острие глядело в лицо зеленокожей.
— Испугался? Испугался… — Она вновь улыбнулась. Улыбка была бы очень, ну, очень завлекающей, когда бы не острые клыки. Просто мороз по коже от такого зрелища.
И тем не менее, к лицу ли рыцарю показывать страх?
— Кто испугался? — охрипшим, но, кажется, достаточно твердым голосом проговорил Годимир. — Я не боюсь.
— Зачем тогда сталь?
— А! Так ты боишься меча! — Рыцарь откашлялся.
— Чушь! — Зеленокожая передернула плечами, от чего из покрывала волос выглянуло округлое плечо. — Стали я не боюсь.
— Ты же сказала…
— Я сказала — не люблю…
— Кто ты? — взял быка за рога рыцарь. Неизвестность и так уже порядочно его утомила.
— Я?
— Ты, ты… Вомпер? Суккуб?
— Не знаю, о чем ты… — Она пожала плечами совсем по-девчоночьи.
— Как так — не знаю! Ты не знаешь, кто ты?
— А ты знаешь, кто ты?
Вот только зеленокожей голой красотки, задающей вопросы о смысле бытия, подобно святому отшельнику, здесь и не хватало! Просто ум за разум заходит и все…
— Я — рыцарь! Годимир герба Косой Крест из Чечевичей.
Ну, положим, не рыцарь, но ей-то к чему знать нелицеприятные подробности его жизни?
— Смешной… — Незнакомка сделала порывистое движение шеей и головой. Точь-в-точь хищная птица. — Рыцарь Годимир. Рыцарь Годимир… — Она произнесла его имя так, словно пробовала на вкус. Хвала Господу, только имя, а не жилу на горле.
— Ты зачем пришла?
— Помочь хочу…
— Помочь? Зачем?
— Странный… Смешной… Зачем помогают?
— Тебе это зачем? — довольно грубовато ляпнул Годимир.
Она опять пожала плечами:
— Не знаю. Должно быть, скучно…
— Скучно?
— Ну да. — Зеленокожая улыбнулась, и рыцарь понял, что уже не содрогается всякий раз от вида ее клыков. Все-таки великое дело — привычка. — Сам посуди — четвертая сотня лет…
— Сколько? — охнул Годимир.
— Ну, может, сотней лет больше. Я зарубок не делала…
— Ты бессмертная? — Несмотря на проскользнувшую в голосе заинтересованность, Годимир продолжал крепко сжимать меч. На Господа надейся, а сам не плошай.
— Нет. Не так. Я не живая…
Холодный пот выступил у рыцаря между лопаток. Тут бы знамение Господне сотворить, да не абы как, а трижды, и молитву прочесть при этом, но оружие бросать тоже боязно. Что там писал архиепископ Абдониуш? Годится сталь против вомперов или нужно было в свое время серебряным оружием обзавестись?
— Что ты глаза выпучил, рыцарь Годимир? — Зеленокожая легко соскочила с сундука. Словно по волшебству перенеслась из одного места в другое.
— Не приближайся!
— А ты все-таки боишься, рыцарь Годимир… — Она сделала всего один шаг в его сторону. Оказалось, что волосы ниспадают не до пола, а всего лишь до колена. Когда незнакомка шагнула, то взгляду рыцаря открылось бедро, которое при других обстоятельствах могло бы навести на совершенно иные мысли.
— Не приближайся, — твердо повторил Годимир. — Ты не ответила. Кто ты? Вомпер? Суккуб? Другая нечисть?
— Я не знаю таких слов, — покачала она головой. — А что до нечисти… Сегодня утром я купалась в Щаре. И делаю это, в отличие от вас, людей, каждый день.
— Ты не поняла… — Годимир несколько смутился. — Когда я говорил про нечисть…
— Я все поняла! — Зеленокожая рассмеялась. — Вы, люди, зовете так живых существ, о которых думаете, что их создал не ваш Господь. Правильно?
— Ну да.
— Тогда я — не нечисть. Когда-то я была человеком… Как давно! — Она сморщила носик. — Как видишь, обстоятельства иногда меняют слишком сильно. А еще вы используете слова нелюдь и нежить. Правильно?
— Ну…
— Используете для обозначения таких, как я. Или Мохнопятик.
— Кто?
— Мой помощник. — Она вздернула верхнюю губу, забавно выставив вперед резцы, пошевелила ноздрями, словно принюхиваясь.
Годимир узнал и едва не рассмеялся. Бобер-переросток — или крыса-великан — из недавнего сна.
— А он тоже… тоже не живой?
— Нет. Живой. Просто они живут очень долго. Я отбила его детенышем у горных людоедов. Вылечила, выходила. — Неожиданно рыцарь заметил, что стоит его собеседница, уже почти вплотную упираясь грудью в острие меча.
— Он острый, — тихо проговорил рыцарь, имея в виду клинок.
— Ну и что?
— Ты не боишься порезаться?
— Я боюсь скуки. — Незнакомка легко провела пальцем по поверхности меча. — Жжется. Сталь. Не люблю сталь.
— Я думал: вы не любите серебра.
— Кто — «вы»?
— Вомперы.
— Чудак. Опять это слово. Объясни.
— Вернись, где была.
— Боишься?
— Нет. Просто мне так спокойнее.
Она рассмеялась, словно зазвенел колокольчик. Доверчиво обернулась спиной — вот соблазн ткнуть мечом под лопатку и поглядеть, действительно ли она бессмертна. То есть, не живая. Вернулась на сундук Олешека, но устроилась уже полулежа. Одну ногу согнула в колене, а другую вытянула, как кошка хвост. Нарочито зевнула:
— Так тебя устроит?
— Устроит.
— Тогда рассказывай. Что за вомперы и почему ты меня называешь этим словом?
— Вомперы? Ну, вомперы… Архиепископ Абдониуш относит к ним умерших и оживленных злым чародейством людей. В особенности тех, кто при жизни не чтил заповедей Господа нашего, Пресветлого и Всеблагого… — Краем сознания Годимир отметил, что упоминание Господа никак не подействовало на гостью. Это само по себе уже противоречило дальнейшим выкладкам почтенного архиепископа, который писал о необходимости борьбы с нечистью посредством молитв, знамения и святой воды. Поэтому он откашлялся и продолжил: — А вот магистр Родрик из Мариенберга упоминает, что днем вомперы лежат в могилах, ибо страх как боятся солнечных лучей, зато ночью выбираются на свободу и пьют кровь людей. Также, по многочисленным свидетельствам записал магистр Родрик, что вомперы отличаются неумеренным любострастием и, очаровывая людей, к противоестественному соитию их побуждают. Те из них, что к мужчинам приходят, именуются суккубами, а к женщинам — инкубами. После совокупления же с суккубом либо инкубом, человек становится бледен и задумчив, ни о чем ином более помышлять не может, ждет не дождется новой встречи с искусителем, а после и вовсе сгорает, тает, словно свеча.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Чужак 9. Маски сброшены. - Игорь Дравин - Фэнтези
- Опер-мечник - Владимир Лошаченко - Фэнтези
- Мудрости кота Черныша - Том Белл - Русская классическая проза / Фэнтези / Прочий юмор
- Академия Тьмы "Полная версия" Samizdat - Александр Ходаковский - Фэнтези
- Серебряный медведь - Владислав Русанов - Фэнтези
- Закатный ураган - Владислав Русанов - Фэнтези
- БОГАТЫРИ ЗОЛОТОГО НОЖА - Игорь Субботин - Фэнтези
- Азъ есмь Софья. Царевна - Галина Гончарова - Фэнтези
- Темнейший путь - Алексей Русанов - Периодические издания / Фанфик / Фэнтези
- Возвышение Меркурия. Книга 4 - Александр Кронос - Городская фантастика / Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези