Когда падает небо 1 (СИ) - Чернышова Алиса

Всё же.

Он знал, что боится этой новой Киры, которой вообще непонятно, что в следующий момент взбредёт в голову, которую бросает от доброй девочки до безумного монстра с перерывом в пару секунд. Он знал, что не может смириться с её словами и действиями.

А ещё он знал, что ранит своим отношением человека, который и так оказался посреди форменного кошмара, и чувствовал за это глубокую вину.

Вот и ответ: пока она спит, ему не надо смотреть ей в глаза.

-

Пока Лео предавался тяжким раздумьям, конфликт достиг своего эмоционального апогея.

— Давай я пойду их поищу! — выкрикнул подросток.

Лео с Беттой мрачно переглянулись.

Только этого счастья им не хватало.

— Не говорите глупостей, молодой господин, — вмешалась пожилая купчиха, — нет никакого смысла в том, чтобы выходить навстречу. Более того, это банально опасно.

— Что опасного? Если папа там, я просто его встречу! — упрямился Маклан.

Лео сделал глубокий вздох.

А ведь это ещё Лали, крохотный поплуэльфийский ребёночек, ведёт себя тихо. А ведь ей… Сколько ей на вид? Четыре? Лео не очень разбирался в детях, тем более нечеловеческих. Он мог просто тихо радоваться, что Лали пока что молчит, прижавшись боком к своей раненной сестре. Но что делать, если и она разойдётся?

— Мальчик, ты хочешь, чтобы нам в случае чего пришлось искать и тебя тоже? — вмешалась Эмилия. — Или ты собираешься торчать просто рядом с поверхностью, чтобы любой случайный патруль гарантировано тебя заметил?

— Никто меня не заметит!

— Откуда ты знаешь? Ты у нас мастер маскировки?

— Да никого там нет!

Пресвятые же тапочки.

— Повторяю вопрос: откуда ты можешь это знать? Ты не понимаешь, что помочь не сможешь в любом случае ничем, но с огромной вероятностью навредишь? — Эмилия говорила спокойно и жёстко, но чувствовалось, что терпения её едва ли хватит надолго. Лео подозревал, что она сама была испугана: очевидно, что в нормальных обстоятельствах квест “залезть в ближайший опустевший дом” не должен был затянуться так надолго. Что-то произошло, и это был всего лишь факт. Вопрос оставался только в том, насколько катастрофическим и необратимым было это “что-то”.

Эмилия могла казаться хоть сто раз железной, но вовсе не волноваться в таких обстоятельствах не мог бы, наверное, даже мудрец с горы. И понятно, что утешать истерящих детей в таких обстоятельствах враз становится намного тяжелее.

Впрочем, Эмилии пришли на помощь. Пожилой купец, фамилию которого Лео не мог вспомнить, сжал руку своей жены, будто молчаливо с ней о чём-то договариваясь, и подошёл к Маклану.

— Молодой господин, — сказал он мягко, — послушай меня очень внимательно, пожалуйста. Есть на свете одно искусство, которое тяжелее и горше всех прочих, и в подобные времена его придётся изучить сполна. Искусство это — ожидание. Многим кажется, что в тяжёлые времена сложнее всего драться, убегать, прятаться. Но правда в том, что сложнее всего прочего — ждать.

Эмилия бросила на мужчину понимающий взгляд и горько усмехнулась. Лео почти помимо воли подумал, что пока ещё очень мало знает об ожидании… Хотя когда-то ему казалось, что он знает всё об этом.

Наивным был.

— Хватит умничать! — буркнул Маклан. — Хватит притворяться, что я тут идиот, а ты знаешь, о чём говоришь! Ничего ты не знаешь!

Старик вздохнул и быстро переглянулся со своей женой.

— Я не знаю точно, что чувствуешь ты, но мне тоже приходилось вот так вот ждать, — сказал он тихо. — И я ощущал беспомощность, и гнев, и страх. Но хуже всего было бессилие, конечно. Я не знал, жив ли он, вернётся ли он, на что можно и стоит надеяться… Это сводило меня с ума. Я кричал, и злился, и впадал в отчаяние, и терял вкус к жизни, и строил предположения, и сходил с ума, и надеялся, и отказывался отпустить эту надежду, какой бы глупой она ни была… Так это было, если упростить.

Лео отметил: все, кто не спал, теперь таращились на старика, прислушиваясь к его словам. И это, было, пожалуй, отличное решение проблемы.

— А кого вы ждали? — спросил Маклан. Голос его всё ещё звучал раздражённо, но, кажется, он не собирался никуда уходить прямо сейчас, да и звук прикрутил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Своего сына, — ответил старик с печалью, от которой у Лео сжалось сердце.

— И долго ждали?

— Десять лет.

Маклан открыл и закрыл рот, как рыба, вытащенная на берег, но сказать он ничего не успел: ото входа в тоннель зазвучали голоса.

Они казались какими угодно, но не спокойными: Лео различил стоны, сдавленные проклятия и ругательства.

Бетта подскочила сразу же, взвилась, как пружина, и Лео последовал за ней тут же, почти не думая. Эмилия, впрочем, тоже рванула туда. Позже, вспоминая этот момент, Лео понял, что они узнали голос господина Уилмо.

Изначально на охоту за припасами отправились четверо мужчин: двое братьев Дишоно, папаша Маклана и собственно господин Уилмо.

Вернулись они потрепанные, усталые, окровавленные, явно шокированные.

И — только трое.

“Дерьмо, — подумал Лео, — вот же дерьмо.”

Никаких других слов в голову просто не приходило.

— Где папа?! — выкрикнул Маклан. — Что случилось?!

Уилмо выглядел так, как будто предпочёл бы оказаться сейчас где угодно, но не здесь. Братья-купцы мрачно переглянулись, но явно собирались скинуть объяснения на чужие плечи.

Тишина вышла красноречивой, но, конечно, её оказалось недостаточно. То есть, все всё поняли, тут без вопросов. Но так уж вышло, что есть новости, которые люди не могут просто принять, прожевать и проглотить. Они будут переспрашивать и переспрашивать. Не то чтобы они не понимают — нет, все всё понимают, все знают, что правильно услышали и увидели. Но в глубине души всегда хочется ошибиться.

— Где мой муж?! — подключилась Шуя, матушка Маклана. — Не смейте молчать!

Уилмо тяжело сглотнул.

— Он… его нет.

— Что ты имеешь в виду?! — рявкнул Маклан. — Что значит — нет?!

Тут любому уже было бы понятно, что имеется в виду. Но едва ли у Лео было хоть какое-то право осуждать.

— Он умер, — господин Уилмо всё же это озвучил.

Упала тишина.

— Нет! — выкрикнула Шуя. — Нет, вы лжёте! Лжёте!

Истерика, вполне неизбежная в данном случае, набирала обороты.

Тяжело вздохнув, Эмилия повернулась к Уилмо.

— Что именно случилось? — уточнила она жёстко. — На вас напали?

— Нет, — Уилмо казался шокированным и отстранённым. — То есть да, но… В смысле, не драконоборцы. Мы нашли дом с наполовину обрушившейся стеной, где вроде бы никого не было, но… там был старик. Он спустил на нас хищных духов, потому что решил, что мы пришли его убивать. Очевидно, он запланировал забрать с собой как можно больше врагов. Мы успели отскочить, но обезумевшие духи разорвали и старика, и Ладия. Мы… ничего не могли сделать.

— Нет! — выкрикнул Маклан. — Отец не мог умереть так! Вы лжёте!

— Это глупо, — сказала Бетта тихо. — И несправедливо.

Лео вслух не сказал ничего, но подумал, что “глупо и несправедливо” — типичное описание смерти в таких обстоятельствах. Потому что это только на страницах парадно-мармеладной истории люди умирают исключительно героически, показательно-жертвенно или в процессе трусливого побега (если это враги). Реальность, представленная редко кем читаемыми биографиями и архивными документами, зачастую выглядит далеко не так красиво. Когда начинается вечеринка с очередной вариацией на тему драконоборцев, куча народу мрёт почём зря — от болезней, голода, холода, инфекции, шальной пули, озверевших мстителей, обвалившейся стены, недолеченной царапины, отсутствия антибиотиков… Не то чтобы дедуля с хищными домашними духами был чем-то особенным.

19

Кире очень хотелось обратно. На поле боя.

Она и сама прекрасно понимала, насколько бредовым и неуместным было это желание, отдавала себе отчёт в его извращённости, но ничего не могла с этим поделать.

Люди постоянно хотят всяких глупостей. Люди постоянно хотят одного, подразумевая совсем другое.