Синтез (СИ) - "Токацин"

— Тоже думаешь, что он — командир? — ремонтник указал на Константина.

— Я думаю, тебе сейчас не следует лезть в драку, — ответил Хольгер. — Константин всегда может вызвать охрану. Ты соскучился по карцеру?

— Has-sulesh! — выплюнул Гедимин, отворачиваясь от сарматов. Пошатываясь, он дошёл до верстака и тяжело опустился на стул. До вечера он сидел, глядя в одну точку и пересыпая из ладони в ладонь мелкие детали; никто не подходил близко, кроме Айрона, и тот, пару раз сунувшись к верстаку, наткнулся на взгляд ремонтника, шарахнулся назад и больше не приближался.

Разбитая бровь Гедимина не беспокоила — о ней он быстро забыл, но жжение в спине, чуть ниже рёбер, чувствовалось при каждом движении. В душевой он долго тёр и щипал обожжённое место — боль не усиливалась, но и не ослабевала, и неприятные ощущения от хребта расходились по груди, и без того сдавленной невидимыми обручами. «Придётся выждать,» — решил сармат часом позже, выбираясь из холодной озёрной воды. Эксперимент оказался неудачным — от резкого охлаждения странный ожог не стал чувствоваться слабее. «Дней через пять ночью спущусь в хранилище. Помощь мне не нужна.»

23 октября 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Последние пять дней Гедимин избегал других сарматов и не обменивался с ними более чем парой фраз, и то на рабочие темы; иногда он возвращался вместе с ними на одном глайдере, но чаще — с ремонтниками Исангера, чья смена заканчивалась в то же время. Ещё у ворот «ангара» он отделялся от группы и сворачивал в другую сторону — обычно для того, чтобы выйти к глайдерам немного другим путём, но сегодня он остановился за углом ближайшего здания и ждал там, пока сарматы не ушли.

Константин не забрал у него ключи — это удивило Гедимина ещё тогда, когда он приходил в себя после выстрела в спину; тем не менее — все скопированные пластины были на месте, и замок на воротах «ангара» легко открылся. Закрыв за собой двери, сармат огляделся по сторонам. Свет ему был не нужен — хватало флюоресцентной разметки по стенам, всё ещё светящейся от энергии, накопленной за день. «Замки не сменил,» — отметил про себя ремонтник, заходя в лабораторию. Все три двери на его пути открылись без проблем. «А я бы начал с этого.»

Спину уже почти не жгло; что с ней было, Гедимин так и не понял. Лилит по его просьбе долго разглядывала кожу над позвоночником и даже прищипывала её, но ничего странного не нашла. Видимых ожогов не было, а с невидимыми к медикам идти не хотелось. Гедимин пошарил на столе Константина — вдруг командир оставил там станнер? — но ожидаемо ничего не нашёл, хмыкнул и вернулся к рабочему месту Хольгера. Анализатор был там — падение вместе с ремонтником он перенёс без повреждений. Там же был остывающий фэнриловый лист с подробным изображением тополёвой ветки, дрожащей на ветру.

У двери в хранилище Гедимин остановился и, прежде чем вставить ключ в замок, внимательно осмотрел его. Снаружи ничего не было заметно, и всё-таки сармат задержался на пороге, прежде чем войти в открывшийся проход. Что-то странно блеснуло в освещённом фонарём проёме, и Гедимин, приглядевшись, опознал узкие сопла станнеров. Их было всего два, оба — на уровне его пояса, и ставили их, видимо, изнутри хранилища, — снаружи стенные пластины лежали ровно, как раньше, будто их никто не поднимал.

«Тоже способ,» — подумал про себя Гедимин, приподнимая одну из них и просовывая внутрь руку в ремонтной перчатке. Станнеры встраиваемого типа обычно имели два источника питания — собственные батареи и внешний кабель; рядом с ним сармат нащупал сигнальный провод.

Можно было легко отсоединить его — без распознанного сигнала станнеры не сработали бы, но Гедимин, не церемонясь, вырезал полметра провода вместе с кабелем питания и оставил лежать внутри. Ставить на место стенные пластины он старался так, чтобы следов взлома не осталось, и даже слегка заварил один из швов, показавшийся ему слишком широким. «Какой ерундой приходится заниматься…» — досадливо сощурился ремонтник, после долгой возни со станнерами заходя в хранилище и останавливаясь у защитного поля. Газ исправно выделялся из-под сферы, и это был единственный признак того, что синтез ирренция продолжается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Анализатор скатился вниз по жёлобу и остановился в «клешне» манипулятора — заранее включенный, с вытянутыми «щупами». Слегка отодвинуть урановую сферу, просунуть устройство под неё, — ничего сложного в действиях не было, но Гедимин не торопился, выполняя каждое движение с предельной осторожностью. Сквозь полупрозрачное поле экран был плохо виден, и сармат отключил один из слоёв. Из-под того, что осталось, писк анализатора был не слышен, но световые индикаторы мигали — устройство обнаружило что-то необычное. «Запись,» — сармат прижал клавишу прибора к сфере, и индикатор снова мигнул. «Теперь — обратно.»

Анализатор, выпавший из жёлоба, свалился в «пакет», свёрнутый из защитного поля. Только после этого Гедимин взял его в руки и очень осторожно через щель в коконе проверил дозиметром. Контакт с омикрон-излучением был кратковременным — оно оставило след, но незначительный, и сармат рассчитывал, что вскоре анализатор «остынет» — отправлять прибор в ящик с радиоактивными отходами ему совсем не хотелось.

«Что он обнаружил?» — Гедимин встряхнул кокон так, чтобы зацепить клавиши. «Воспроизведение…»

Прибор выдал пару строк непонятных символов. За ними шли вопросительные знаки вперемешку со знакомыми обозначениями — анализатор нашёл окись чего-то неопознанного, предположительно — трансуранового элемента, ещё одну окись чего-то, в чём заподозрил серебро, но выдал атомную массу — и у серебра она была в разы меньше; нижней строкой упоминался химически инертный элемент, принятый анализатором за включения золота, — но атомная масса снова выдала вещество, от золота отстоящее довольно далеко. Гедимин едва заметно усмехнулся.

«Не подвёл,» — он снова проверил анализатор на остаточное излучение и, убедившись, что опасности нет, вынул его из защитного поля. «Нашёл все три. Ирренций, «тяжёлое золото» и «тяжёлое серебро»… Надо написать Герберту. Ему будет интересно.»

В этот раз Гедимин не спешил всё бросить и уйти — он тщательно убрал все свои следы из хранилища, лаборатории и записей с видеокамер. Пропущенный день должен был выглядеть подозрительно — но здесь уже можно было сделать вид, что не понимаешь, о чём речь, и при чём тут ты. Когда, заметя следы, Гедимин вышел на верхний ярус, до полуночи оставалось чуть меньше часа, и сармат вспомнил, что ему ещё предстоит выбираться наружу.

Работа на станции не останавливалась ни на минуту, и на ярко освещённой площадке было некуда спрятаться, — как и днём, тут ездили по обычным маршрутам грузовые глайдеры, проходили по своим делам сарматы, и охранники «Вестингауза» патрулировали широкие проезды и пустое пространство вдоль стены. Прикинув расстояние между её гребнем и ближайшим зданием, Гедимин досадливо сощурился, — прыгнуть можно было, но остаться при этом незамеченным — уже нельзя. «Ладно, с земли, когда патруль пройдёт,» — решил он и остановился за углом, дожидаясь, пока застрявшие у стены охранники докурят и двинутся дальше.

… - Стоять!

На бросок через стену Гедимину не хватило одной секунды. Теперь ему оставалось только отдёрнуть руку и развернуться лицом к источнику слепящего света — яркий луч упёрся в спину, рядом грохотали стальные «копыта» — экзоскелетчики, не успевшие заметить сармата первыми, теперь сбегались со всех сторон.

— Имя? — не дожидаясь ответа, охранник направил в лицо Гедимину считыватель.

— Он из первой смены! — крикнул один «бабуин» другому. — Эй, ты, теск! Что ты тут делаешь, а?

— Работаю. Задержался для отладки, — отозвался сармат, щурясь на свет в глаза. «Глупо нарвался. Опять карцер,» — мелькнуло в голове.

— Отладка? — охранник, стоявший ближе всех, крепко взял его за плечо, другой подтолкнул в спину соплом станнера. — Иди-иди. Всё выясним.

— Гедимин Кет, ремонтная бригада, — вслух зачитывал один из «броненосцев» то, что выдали ему считыватель и база данных станции. — Открытый допуск — первая рабочая смена. Закрытый допуск — главный корпус, кроме особых случаев.