Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— И я здесь для отдыха? Или для чего-то другого? — спросила графиня, но ответа не получила. — Прошу прощения, мосье, но, по-моему, ваши дамы замерзли ждать, а рыцари напротив, вспотели. Нельзя их одеть как-нибудь по-другому. Вам не кажется, что железные доспехи в форте — это с исторической точки зрения полный бред?

Под лестницей, где сидел на цепи павиан, графиня остановилась, и ее эскорт встал как вкопанный рядом с ней. Вместо павиана на цепи сидел палач, который непочтительно обошелся с высокой гостьей во время предыдущего посещения, и бородатый рыцарь, лишенный доспехов, стыдливо прятал глаза. Его борода слегка распушилась. Язвы перестали кровоточить. Рыцарю было бесконечно стыдно, в то время как палач просто спал, положив под голову мешок с порохом.

— Спасибо, что не отрубили им головы, — сказала графиня.

— Как же без вас? — удивился мужчина в костюме. — Какое же наказание, если без присутствия обиженной стороны? Тогда оно не наказание, а пустая расправа. А головы, не извольте беспокоиться, непременно срубят.

— Зачем я здесь? — спросила графиня.

— Будьте любезны сюда, — мужчина поклонился, указывая графине путь в подземелья.

Делегация прошла мимо строя рыцарей, мимо распахнутых дверей пыточных камер, мимо склада боеприпасов и некрополя, похожего на мусорную кучу. Из-под плиты, прижатой каменным крестом, торчали пятки скелета, которому не хватило места в братской могиле. Графиня поняла, что ее сюда звали не пьянствовать. Графиня и так напугалась больше, чем надо, но мужчина спустился по лестнице еще ниже, в самый смрад, куда не пробивался даже лучик дневного света. Снял факел со стены, лязгнул железным замком, велел подождать и скрылся за дверью.

Графиня ждала. На стене горел факел и вонял керосином. На двери висел развернутый свиток, похожий на стенгазету. Тексты на свитке были написаны багровой жидкостью, напоминающей кровь. Графиня сделала над собой усилие, потому что текст был написан витиеватым почерком на старо-французском и не содержал ничего особенно интересного. Только фамилии шулеров местного игорного клуба, которым надлежало вне очереди рубить головы. Главным героем позорного списка являлся Жорж по прозвищу «Зуб». Именно ему были адресованы угрозы и вынесен приговор за то, что развел уважаемого банкира на целое состояние и при всем при том задолжал половине форта. Кроме этого мосье Зуб взял себе за правило не являться на заседания суда, который собирался по его вопросу. Тот же мосье смертельно оскорбил супругу посла… но каким образом он это сделал, Мира не поняла, поскольку запуталась в старых глаголах. Она поняла одно: ее друг явился на дуэль пьяным, с трудом держался за пистолет, в соперника не попал, зато подстрелил между делом зрителя, который накануне, по случайному стечению обстоятельств, скупил его векселя.

Нервный мужчина распахнул перед графиней дверь, когда в каменном мешке стало нечем дышать.

— Спускайтесь. Ждите, — сказал он и гостья предположила, что именно ей придется ответить за все безобразия грешного мира, но лестница закончилась коридором, который вел наверх, к свету и вскоре графиня увидела небо над фортом, разлинованное железной решеткой.

Камера не имела двери. В ней уже находились люди. Молчаливые и сосредоточенные, как шахтеры перед началом смены. Они совсем не походили на пленников, несмотря на то, что сидели в подвале с маленьким окошком на потолке. Графиня оказалась в обществе восьми ужасных мужчин. Один из них был негром, черным как головешка. Длинный и худой, как жердь, он стоял у стены и косо смотрел на графиню. Другой был похож на японца, сосредоточенного на внутреннем космосе, и тоже удивился визиту дамы. Остальные шестеро ничего против женщины не имели. Один, коренастый и загорелый, с жидкими, светлыми волосами, зачесанными за уши, сразу напомнил графине немца. Другой, толстый и лысый, обнаженный по пояс дядька, был просто бессовестно пьян. Самый мелкий и самый побитый наматывал бинт на колено и не испытывал ничего кроме боли. Трое других играли в карты, и не мотали головами по сторонам, опасаясь мошенничества. Видно, были знакомы между собою давно.

— Всем здрасьте, — приветствовала графиня собравшихся, но никто не ответил. Только «немец» подвинулся на скамейке и пригласил даму сесть.

Мира села. «Немец» бесцеремонно уставился на нее. Морщинистое лицо и накачанный торс идеально скрывали возраст. В бесцветных глазах бушевал океан, и порхали чайки над волнами. Что-то в этом «морском пейзаже» сразу успокоило Миру. Ей показалось, что «немец» — моряк затонувшего парусника, выброшенный к воротам форта в позапрошлом столетии.

— Говоришь по-русски? — спросил человек.

— Немного, — ответила Мира.

— Я Собек, а ты кто?

— Мирослава, — представилась графиня и пожала шершавую руку Собека.

— Девятую башню оборонять будешь.

— Чего делать?

— Ты — девятую. Я — восьмую. Будет страшно — беги ко мне.

— Не поняла.

— Не надо стесняться. Ты — женщина.

— Чего я буду делать? — переспросила графиня.

— Говорят, тебя не с первого раза пустили в форт? Начнут извиняться — бери деньгами. Не слушай лепет. Любой валютой, хоть римскими динарами. Пусть знают.

— Услугой возьму.

— Молодец! Свой человек.

— Можно услугой?

— Если пригласили, да опозорились — проси хоть полцарства.

— Прекрасно. А к кому я могу обратиться? Кто хозяин этого заведения? Кто, собственно говоря, меня пригласил?

— Придет медиум, — ответил Собек. — к нему все вопросы.

В коридор вошли двое: нервный, потный мужчина и высокая фигура в черной одежде, похожей на колпак, который спускался до пола. Мире показалось, что это был Ангел, но фигура не излучала света сквозь плотную ткань. Напротив, вокруг нее как будто сгущался мрак, как возле черной дыры. Мире показалось, что у этого существа нет рук, только туловище, ноги и маленькая голова с цилиндрической формой черепа. В каземате и так было плохо видно, а с появлением черного существа вовсе настала ночь.

— Вот, — указал на графиню нервный мужчина.

— Женщина? — удивился черный.

— Конкурс был честным, — заверил нервный, и его костюм стал покрываться мокрыми пятнами. Не исключено, что пот докатился до самых ботинок, потому что человеку не стоялось на месте. Он то и дело дрыгал ногами и дергал себя за галстук, без того опущенный до пупа. — Конкурс был объективным, в нем принимало участие все человечество со времен Сотворения. Госпожа Мирослава по праву заняла место в финальной девятке. Мы никому не делали снисхождения и поблажек, даже мужчинам… за то, что они мужчины.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});