Жорж Милославский. Конец эпохи (СИ) - Ра Юрий

— Онегин, ты сам веришь в это или своего протеже прячешь от нас?

— Чего это прячу? Вон он ходит, смотрите, щупайте. Хоть под микроскоп засуньте. По нашей просьбе его ваше Управление КГБ проверяло год назад, всё стерильно.

— А с какого такого перепугу вы его проверить захотели?

— Да просто шибко четко у него всё выходило тогда. Горком уже после двух проектов тогда всё себе приписал, но там ясно было — голимая самодеятельность. А потом его тульский комсомол нам на Школу комактива подсунул с целью привлечь внимание к Туле. А привлек как раз к самому Милославскому.

— И что, Петр, планируете его двигать по комсомольской линии? — подключился генерал.

— Нет, не его это. Слишком своевольный, начальство таких инициативных не очень любит. Да и не рвется он карьеру делать. Мы просто поддерживаем его инициативы и смотрим, что получится.

— Товарищи, я не очень понял, что особенного произошло. Говорят, в Альфе офицеры и не такое могут! Они бы смеялись, на наш турнир глядючи. — Не удержался рядом греющий уши майор МВД.

— Майор, если ты такой умный, то почему сам не взялся учить своих орлов «и не такому»? Раз ты знаешь, как надо. Они у вас политпросвещением занимаются в разы больше, чем огневой подготовкой. Спасибо тульским комсомольцам — привлекли внимание к проблеме. Это же нонсенс — милиционер ехал на соревнование, то есть подготовленный человек, не куриная булдыжка. И этот офицер не смог перезарядиться, потерял магазин!

— Советскому офицеру пистолет не нужен, уважение к форме у советских людей заменяет оружие. Милиция плоть от плоти советского народа.

— Вот-вот, чем нормально учить милиционера, проще ему в руки Макарова не давать, чтоб не потерял или не отняли. И демагогией всё замазать. И за что тогда советский народ должен уважать такую милицию? Не боишься растерять уважение? Петр, зови своих комсомольцев, я им благодарность объявлю.

Я так и не вкурил, что там были за гости и чем они занимаются в своей Москве. Спросил и был послан, мол не моего ума дело. Генерал руку пожал — гордись. А что там за генерал, от чьего имени благодарность? Может он из хозуправления, главный по валенкам… Что порадовало — после награждения никаких «давай для сугреву» не увидел. Если кто чего и принял на спирту по причине холодного времени, то вдали от ненужных глаз, профессионально. Ехали с Саенко вместе, он лучился от удовольствия — очередной плюсик ему куда-то там в какую-нибудь карточку поставят, Москва вон по плечу похлопала даже.

— Жора, тебя домой подвезти?

— Спасибо, Михаил, тогда лучше на базу — сегодня тренировка.

— А ты не отменил разве?

— Сказал, если успею приехать, проведу. Стабильность тренировочного процесса основа прогресса спортсмена.

— Трудоголик ты наш. Но я ничего против не имею. Кстати, где ты так стрелять научился? Прямо уделал всех. И молодец, что без посторонних выступил. Никого не обидел, но класс Тульского комсомола показал.

— В школе отец одноклассника брал с собой на стрельбы нас, несколько магазинов сжег. А тут, пока готовили полигон, на холостую пистолет гонял, отрабатывал все приемы без патронов, извлечение, вкладку, заряжание, наведение, конечно.

— Извлечение — понятно. А вкладка зачем? Это что, оружие в кобуру на скорость засовывал?

— Вкладка — это правильное взаимное положение оружия и стрелка. Правильное удержание уменьшает разброс при стрельбе. У меня дядька сибиряк, охотник, рассказывал важность этого момента. С правильной вкладкой я в детстве из двенадцатого калибра по бутылкам лупил и не улетал. Дядька подкидывал, а я влет бил дробью.

— Ты прямо адепт всякого оружия. И мечи, и сабли, и пистолеты с автоматами… еще и ножи метаешь. Тебе только лука не хватает.

— Не, лук сильно много времени требует и сил. Не моё.

— Да ладно, девушки выступают в этой дисциплине, отлично стреляют.

— Мы про оружие говорим, а у них спорт.

— И что, их луки не могут убить?

— Только если случайно. Там сила натяжения двадцать килограммов. А у боевого от шестидесяти до девяноста.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— И на какою дистанцию они закидывали?

— Есть эмпирическая формула — эффективная дальность стрельбы из лука в метрах примерно равна его силе натяжения в килограммах. Для арбалета то же самое.

— Жора, темнишь. Эффективная — это как?

— Попасть и ранить, а не поцарапать. О! Михаил, я настоящие метательные ножи на ТОЗе наковал. Есть желание покидать? Первый урок бесплатно.

— А давай! День уже кончился, практически. Можно в отдел не рваться. Там Маша грудью прикроет.

Зря я что ли заморачивался с ножеулавливателем? Раз есть мишень, должны быть и ножи. Хорошие получились клинья, я их залегендировал как колышки для палатки. А закалка нужна, чтоб в горах палатки крепить можно было. Покидали на славу, до усталости в плече. Я принцип вспомнил, Саенко объяснил — у него нормально пошло. Когда народ собрался на тренировку, они стали свидетелями того, как комсомольские руководители с шести метров уверенно метают ножи в центр мишени. Выглядело почти эпично. И ножи из мишени выдергивались с трудом после раскачки. Эдак я Мишу сделаю ковбоем или индейцем потихоньку.

Февраль надвигался с неумолимостью дорожного катка, вроде небыстро, но каждый день он подкатывался всё ближе. Петр Онегин смотрел на портрет Андропова в своем кабинете и мысленно спрашивал его: «Ну как же так, ну как вы довели страну до такой ситуации? Неужели Милославский говорил правду, и впереди ничего, кроме угасания или, того хуже, развала?» Слухи, осторожно собираемые им, не давали пищи для оптимизма. Первый человек государства явно угасал, причем об этом знали уже и американцы. Вовсю развернулись подковерные игры, отголоски которых слышались и внизу, если так можно было назвать аппарат ЦК ВЛКСМ. И было совершенно ясно, что гадский Жора опять прав — следующим «старцем за рулем» будет Черненко. И уже не оснований не верить этому пророку, что и Черненко ненадолго.

«Блин! Как же так? Не помню!» Онегин вдруг осознал, что Милославский не назвал фамилию последнего генсека и, как он сказал, «президента СССР». Не назвал Милославский или забыл он сам?! На минуту именно этот факт показался Петру самым важным. А потом отпустило: какая разница, в сущности? Забыл или не услышал. Милославский от него на расстоянии телефонного звонка. В любой момент можно организовать встречу, только спешить не надо. Год есть в запасе, куда спешить? Как-то вдруг вспомнилось первое предсказание, о смерти Брежнева, показавшееся нелепым и мистическим. Что-то изменилось? Один раз случай, два — уже система. Хуже того, Милославский своими подрывными речами начал влиять на ту картину, которую много лет наблюдал Петр. Из детства всплыла сказка «Снежная королева» и тролль со своим отравленным зеркалом. Его осколки, попадая в глаз превращали любую самую прекрасную картину в нечто ужасное и отвратительное. Жора тот же тролль. Гад, он называет обманом то, во что больше всего хочется верить. А верить хотелось в незыблемость страны и того порядка, который в ней сложился. Тычет тролль пальцем и говорит — вот тут гниет, вот тут уже труха, здесь предательство. А впрямь, тут труха, там предательство. А что делать — не говорит вражина. Мол, ничего уже не сделать.

А сам, враг такой, пытается. Глупо, наивно, ни сил нет, ни умений, а пытается. Видно по Милославскому, что выжигает изнутри такая же боль, что и Петра, только сильнее. Словно Жорж уже видел, как сгорает и тонет прекрасный корабль вместе с экипажем и пассажирами. А может и видел. Хрен их разберет, этих уникумов и их бесполезные пророчества. Вот назвал фамилию завербованного генерала КГБ — Калугин. И что с этим знанием делать? Кому из руководства можно сказать и что говорить?

— Товарищ полковник, мне один пацан нашептал — крот у нас. Генерал Калугин!

— Доказательства?

— Честное комсомольское! Вы проверку организуйте.

— Непременно! Пройдите, товарищ Онегин, вот с этими людьми, они вам покажут, куда. А за пацаном мы завтра скатаемся.