Принцесса Азии - Юлия Алейникова

– Если позволите, я помогу вашему коллеге, возможно, для меня это будет проще, – подняв вверх указательный палец, предложил дворецкий.

– Благодарю вас, сделайте любезность, – не отстал от него в светскости инспектор. – А вас, – обернулся он к сотруднику службы охраны, – я попрошу написать подробную объяснительную по поводу того, как строится служба охраны в резиденции премьер-министра, что двое неизвестных беспрепятственно сумели проникнуть на виллу, а потом покинуть ее. Пенг, вызовите немедленно в участок всю смену охраны, дежурившую в тот день на вилле, с фотографиями пока поработает господин де Диес.

Итак, каким-то образом преступники выяснили, что ни замминистра, ни его супруги на приеме не будет, мало того, им удалось заполучить их приглашения. Эти люди совершенно спокойно проникли на прием, выполнили задуманное и без помех покинули место преступления. Фантастика, да и только. Имя преступника нам, слава богу, известно. Правда, неизвестно, где именно этот преступник сейчас находится, но это уже дело техники. Хорошо бы выяснить, кто его сообщники, наверняка они тоже члены банды Тхатя и, вполне возможно, осведомлены, где именно скрывается сейчас Свай. Сам Криель Тхать мертв, и предъявить ему обвинение в организации убийства не удастся, да, впрочем, похоже, он был здесь ни при чем, а значит, кто-то из его людей затеял самостоятельную игру. И уж эти люди ответят сполна. Главное, их отыскать.

На этой благостной ноте инспектора прервал телефонный звонок.

– Сарин? – услышал он голос инспектора Мен Тита. – Ты все еще интересуешься бандой Тхатя?

– Да, – пытаясь сдержать внутренний трепет, ответил Питу.

– Приезжай ко мне. Есть кое-какая информация. – И уже шепотом добавил: – Мой знакомый патологоанатом сделал по моей просьбе, неофициально, конечно, кое-какие анализы. В том числе исследовал кровь покойного Криеля.

– И? – затаив дыхание, спросил Питу.

– Похоже, его убили. Приезжай.

Сарин тотчас схватил пиджак и выбежал из кабинета, уже на пороге участка спохватился, вернулся в кабинет, где все трое столь поспешно оставленных им людей продолжали удивленно смотреть на дверь, и бросил своему помощнику: «Я в управление. Никого не выпускать! Пусть ждут! Работайте!» И теперь уже окончательно выбежал из кабинета. Предчувствие чего-то значительного будоражило воображение. Если он распутает этот узел, его слава затмит триумф самого начальника полиции. Подумаешь, облава! Не исключено, что Питу и сам скоро станет если не начальником полиции, то уж, во всяком случае, начальником отдела. А это не так уж мало, в его-то годы!

Махнув дежурившему у входа водителю, чтобы заводил мотор, Сарин прыгнул на переднее сиденье и, приказав водителю рулить в управление, принялся судорожно строить планы и версии, нервно барабаня пальцами по стеклу. Поймав на себе удивленный и встревоженный взгляд подчиненного, Сарин очнулся и постарался взять себя в руки. Но едва ему удалось вернуть себе самообладание, как ожил мобильный телефон. Видно, такое уж это было запутанное, нервное дело, что стоило случиться одному происшествию, тут же начинали сыпаться на бедную голову инспектора другие, не менее значительные.

Глава 47

Щелкая по каналам, Василий сам не заметил, как заснул, оно и понятно. Есть нечего, смотреть нечего. В офис он уже позвонил, шухер навел. Жена ушла за едой и куда-то пропала. Ей что, пока все магазины не обойдет, домой не явится. С этой мыслью и заснул. Проснулся оттого, что низкое вечернее солнце, пробившись сквозь листву акации за окном, осветило его лицо, щекоча теплым прощальным лучиком. Василий сладко потянулся на диване. Перевернулся на бок, но заснуть не смог, желудок завел тоскливую голодную песню.

«Ну куда она с едой запропастилась?» – раздраженно подумал Ползунов, вставая со своего ложа. Обойдя маленькую пустую квартиру и на всякий случай заглянув в холодильник, господин Ползунов наконец сообразил взять телефон и позвонить супруге. Телефон не отвечал. Василий выругался и позвонил еще раз. Потом он посмотрел на часы, что-то прикинул и опрометью бросился на кухню, где посреди стола лежал блокнотный листок с номером инспектора Питу.

Пока он тыкал в кнопки, пытался вспомнить по-английски все необходимые слова, чтобы объяснить этому дикарю страшную истину. Жена пропала! По приблизительным подсчетам, ее не было уже часа четыре, не меньше.

Инспектор ответил почти сразу.

– It’s me, Polzunov! – взволнованно прокричал Василий. – My wife is absent. Go to the shop and loosing, – скрипя мозгами от натуги, сообщил горе-полиглот.

Из всего сказанного русским инспектор понял только: Ползунов, me и shop.

Поэтому он попросил господина Ползунова еще раз повторить все, что он сказал, только спокойнее, а еще лучше дать телефон жене.

Сам Василий из сказанного инспектором понял только одно слово «wife». И сделал опрометчивый вывод, что инспектор его, Василия, понял, правда, неясно было, почему камбоджиец так мало обеспокоился ее, то есть wife, отсутствием. Он еще раз напрягся и задал прямой и откровенный вопрос: «When you came here?»

Инспектор медленно и с расстановкой сообщил: «Very late».

Тут нервы Василия сдали, и он со всей прямотой и искренностью объяснил инспектору по-русски, что он думает о нем и его родственниках. А потом еще раз, брызжа слюной от бешенства, по слогам повторил свою первую фразу, из которой следовало, что жены нет, что она ушла в магазин и потерялась. Конечно, Василию хотелось сказать, что она пропала, но такого слова в его словарном запасе не было, и это страшно его огорчало.

Инспектор, который в ответ на свое, в общем-то, вежливое и нейтральное сообщение услышал истерические вопли на чужом, непонятном языке, заподозрил, наконец, что-то неладное и во второй раз слушал сообщение господина Ползунова уже куда более внимательно. То, что он понял, дополненное эмоциональными выбросами обезумевшего иностранца, заставило инспектора Питу немедленно повернуть домой.

– I come back, – постарался он максимально доходчиво выразить свою мысль.

Василий облегченно выдохнул, засовывая в карман свою трубку. Но тут же вытащил ее снова и набрал номер любимой, да нет, что уж там – обожаемой сверх всякой меры супруги.

Да. Хоть он никогда и не говорил ей об этом да и сам не особенно задумывался о таких вещах в каждодневной суете, но жену свою Василий обожал. Хоть он и обвинял ее регулярно во всех своих бедах, сваливал на нее все их общие неудачи, посмеивался над ее женскими слабостями и причудами, но в душе считал ее очень умной, надежной, сильной, волевой, необыкновенной, гениальной, прекрасной и неповторимой. И не было у него на свете человека роднее и дороже. И все это сейчас очень четко высветилось в его голове, придавая ему сил и решимости.

Прежде всего он напился воды, потом проверил зарядку телефона. Переоделся в джинсы и футболку, обулся, засунул в карман кошелек со всей имеющейся у него наличностью, взял куртку и сел на кухне в ожидании инспектора, готовый действовать немедленно.

Инспектор Питу вбежал в свою квартиру и несколько растерялся, застав своего гостя в столь собранном состоянии. Господин Ползунов взял со стола исписанный обрывок плаката, еще недавно украшавшего стену над кухонным столом, и протянул его инспектору. Дело в том, что пока Василий ожидал прибытия хозяина квартиры, репетировал свой подробный рассказ о случившемся, он вдруг решил его записать, а потом ему пришла в голову мысль, что, возможно, в письменном изложении он будет для камбоджийского полицейского более понятен. К сожалению, Василий забыл о некоторых издержках своей английской грамматики. Объяснение того, что за слово имел в виду Василий в том или ином случае, только замедлило дело, но все же минут через пятнадцать они вышли на улицу, готовые действовать.

Глава 48

Они уже часа полтора тряслись по какой-то проселочной дороге. Машина то и дело норовила забуксовать в красной жидкой грязи, но все же каким-то чудом продолжала двигаться вперед, ее старенький мотор надрывался из последних сил, от капота парило.

Дорога была похожа на туннель. Она вилась сквозь чащу леса, деревья наступали на нее, смыкая наверху свои пышные кроны. Плотный, густой туман поднимался от земли, он вываливался из зарослей на дорогу белыми лохмотьями. Постепенно туман заполнил собой все открытое пространство впереди машины, и казалось, что она плывет по белой молочной реке. Стало быстро темнеть, а они все ехали при слабом свете фар, углубляясь все дальше в лес.

Юля задремала, зажатая с двух сторон своими похитителями. Худой бандит с крупными торчащими вперед, как у лошади, зубами сидел за рулем пригнанной им откуда-то машины. Толстяк сидел справа от Юли и храпел, свесив на грудь большую, уродливую голову. От бандитов воняло потом, немытым телом, а от худого еще и мускусом. Его правая рука была забинтована, и время от времени он кривился, поджимал руку, словно птица раненое крыло.