Заложник особого ранга - Сергей Зверев

Бондарев вновь натянул тетиву арбалета, вложил в прорезь дротик. Часовой негромко, боясь разбудить хозяев, звал непонятно куда подевавшуюся собаку:

— Мухтар…

Один из спутников Клима тихо пролаял.

— Тише ты… разбудишь… — охранник пошел на звук.

Но стоило ему оказаться поближе, как чуть слышно прозвенела тетива, ослабевшая рука так и не смогла вырвать из яремной впадины неглубоко засевший дротик.

— А теперь — сделайте лестницу, — прошептал Бондарев.

Он легко взбежал по спинам спецназовцев — живой пандус у стены особняка лишь чуть дрогнул, когда Клим подпрыгнул и уцепился за кронштейн спутниковой «тарелки». Переворот, выход силой, и Бондарев уже стоял на карнизе — архитектурных излишеств в этом доме хватало. Рука скользнула в оконный проем, повернулась ручка.

Клим стоял у кровати. Первым делом он осторожно запустил ладонь под подушку и вытащил пистолет. Жена генерала заворочалась, села. Женщина моргала, только что она видела перед собой темный силуэт, но теперь — лишь широко раскрытое окно, и ветер зловеще шевелил занавески.

Электрошокер нежно коснулся ее плеча, полыхнул разряд-молния. Клим бережно уложил отключившуюся генеральшу и занялся ее мужем. Зная о конском здоровье Муравьева, Бондарев не стал размениваться по мелочам, а зажал ему рот и нанес удар по голове излюбленным приспособлением — носком, туго набитым песком.

Спецназовцы с трудом словили грузного генерала, переброшенного через подоконник. Бондарев спрыгнул на траву:

— У нас три минуты, — напомнил он, — жена очухается.

Перебраться через забор удалось довольно быстро, несмотря на тяжелую ношу. Убирать лестницу и веревки не оставалось времени. Бондарев бежал по квакающей от сырости земле впереди, спецназовцы тащили за ним все еще не пришедшего в себя Муравьева. И тут ночную тишину прорезал резкий, как сирена «скорой помощи», крик генеральши.

— Зря ты ей рот не залепил, — полетело в спину Климу укоризненное, и все, не сговариваясь, прибавили в скорости.

В лесу мгновенно зажегся с десяток фонарей. Прожектор полоснул по стволам деревьев.

— Вон они! — раздался крик, и со стороны дороги послышался хруст ломаемых веток, чвяканье влажной земли.

Когда погоня выскочила на берег реки, то моторная лодка, пришедшая сюда на веслах, уже растаяла в предрассветном тумане, унося генерала-заговорщика и его похитителей. Только звук мотора еще долетал из белесого марева.

С десяток машин, рассредоточенных вдоль асфальтированного подъезда, два взвода охраны, собаки — ничего не могло помочь преследователям. Высокий берег реки спускался к болоту.

Клим, сидя у борта, зачерпнул ладонью холодной речной воды, сполоснул лицо.

— Неплохо поработали. А за крикливую бабу — извините. Не приучен воевать с женщинами. И так рука дрогнула, когда к ней шокер приставил. Зато теперь спокоен — жива.

Спецназовцы отозвались тихим смехом.

— Теперь некому приказ о вводе танков в Москву отдать. Вот он — хренов спаситель отечества.

— Дураков найти несложно, но раскрутить очередного они не успеют, — ответил Бондарев и заклеил Муравьеву рот липкой лентой. — У него тоже глотка луженая.

Лодка подошла к берегу, на лугу за кустами темнел простой армейский «УАЗ». Муравьева связали и забросили в багажный отсек.

— Вы его на полигон везите, а меня на стоянке выбросите. Надо еще одно дело провернуть, — Бондарев сел рядом с водителем. — Уверен, и ему неизвестно, где держат президента. Это только Подобедов знает.

Лодка заурчала мотором и двинулась вниз по реке.

* * *

Притихший политтехнолог Глебаня Чернявский сидел, смирно сложив на коленях руки. Генерал Подобедов мерил шагами комнату с зеркальным потолком. Фригидарий бани был преобразован в филиал штаба государственного переворота.

— Это была твоя идея, Глебаня, — мрачно цедил он сквозь зубы.

— Не спорю. Но она вам понравилась. В конце концов, виновата ваша контора. Вы не обеспечили должной охраны Карташову.

— Какая на хрен вина? — взбеленился лубянский генерал. — Эта телевизионная шкура тебя вокруг пальца обвела. Ее дружок мне уже поперек горла стоит.

— Это вы дезинформировали меня, когда сказали, будто он разбился насмерть, спрыгнув с поезда. Я только генерирую идеи согласно предоставленной мне информации, — оправдался Чернявский. — А если исполнители бездарные…

— Эту фразу любил повторять мне и наш бывший президент. Ну, и где он теперь? В самой глубокой заднице!

Политтехнолог мог бы возразить насчет того, кто сейчас оказался в заднице. Это был еще тот вопрос, но решил промолчать. Как психолог, он знал: с психующими лучше не спорить. Человек сам остынет и двинется дальше. Подобедов глянул в светлеющее окно.

— Что имеем? — наконец он принялся мыслить конструктивно.

— Президент изолирован — это несомненный плюс, — подсказал Глебаня.

— Но он до сих пор не озвучил написанное тобой обращение к нации — это минус, — строго сказал генерал.

— Вопрос времени и силы давления на него. Погромы прошли успешно. Революция в России уже материализовалась в сознании населения как реальная угроза. И все благодаря телевидению. Ее боится обыватель. Штурм Кремля все-таки снят. Я смогу и сам запустить сюжеты на западных каналах. Значит, и тут несомненный плюс.

— А то, что пропал Карташов… Ну и хер с ним, — неожиданно легко признался лубянский генерал. — Свою роль в революции он уже отыграл. Не сожгли мы его огнеметом, так объявим, будто он сбежал с деньгами партии за границу. Поэтому минус на этом направлении нам не засчитывается. Все идет по плану. Лишенные лидера карташовские орды будет нетрудно локализовать и пересажать региональных главарей. Вот когда в Москве появятся танки…

Мобильник генерала, лежавший на столе, завибрировал и разразился веселенькой мелодией. Подобедов заглянул на экранчик. Номер был таким, что тянуть с ответом он не стал.

— …Как — похитили!? — вырвалось у Подобедова. — И вы даже не можете предположить, кто это сделал?.. Да не может один человек противостоять нашей махине!..

Глеб Чернявский уже понял, о ком идет речь.

— Тенденция, однако… — проговорил он тихим-тихим шепотом. — Сперва — Карташов, за ним — Муравьев. Кто следующий?

* * *

Первые солнечные лучи проникли в гостиную, позолотили огромные акульи челюсти, висевшие над камином. Чекист-крепыш честно нес вахту, хоть и позевывал. Пистолет с навернутым глушителем лежал у него на коленях.

— Эй, — негромко позвал он, пытаясь, не вставая с места, разбудить напарника.

Тщедушный сладко потянулся и раскрыл глаза. Под охраной товарища он чувствовал себя в безопасности — знал, тот бдительно несет службу.

— Что-то забыли о нас. Смены не присылают.

— Смены никто и не обещал, а выходить на связь нам запретили — значит, терпи.

Тщедушный поднялся с дивана, подтянул расслабленный ремень и направился в санузел. Крепыш собрал в кулак остаток сил — разве что спички в глаза не вставлял.

По улице изредка проходили люди. Район не был оживленным. Шумела в умывальнике вода. Тщедушный вышел, вытирая на ходу полотенцем лицо.

— Заваливайся спать.

Но добраться до дивана крепышу не пришлось. У калитки резко затормозила машина — «УАЗ» с заляпанными грязью номерами. Из салона выбрался мужчина с абсолютно нейтральной внешностью. Он мог быть одновременно и директором завода, и сантехником. Подойдя к калитке, нажал кнопку звонка.

— Не отвечаем, — предупредил крепыш.

Звонок повторился, и в динамике переговорного устройства послышалось:

— У вас задолженность по оплате за электроэнергию.

Крепыш поднял палец и прошептал:

— Тссс…

Мужик спокойно открыл калитку и заглянул в окно. Естественно, оба чекиста успели спрятаться, но собрать разложенные на диване журналы, снять тарелки с журнального столика не успели.

Мужик с невыразительным лицом постучал костяшками пальцев в окно:

— Спите, что ли? Я уже дважды предупреждал. Будем отключать.

Чекисты, сидевшие на полу, прижавшись спинами к стене, переглянулись. А потому не видели, как из машины выбрался Клим Бондарев. Голубь, терпеливо сидевший на крестовине, вознесенной над голубятней, забеспокоился.

— Может, выйти к нему? — предложил крепыш.

— По уму, выйти и пугнуть его надо. Но что нам сказали? Ждать появления объекта. Захватить и доставить на Лубянку.

— Значит, сидим, — резюмировал тщедушный.

Мужик тем временем полез на крышу, было слышно, как он возится, ругается, отсоединяя провода. Шуму он создавал много, вел себя бесцеремонно. А чего стесняться, если хозяев нет дома, да и за электричество платить они не собираются.

Клим, сидя вместе со спецназовцем на крыше, а тот постукивал ладонью по жести, вытянул перед собой ладонь: