Счастье в Апреле - Елена Владимировна Вахненко

сонно пробормотала девушка, сладко вздыхая.

Она почти задремала в объятиях Апреля и не сразу услышала, как к ней обращаются.

–Милада, тебе надо подкрепиться, – повторил Апрель, кажется, уже не в первый раз.

–Ммм… что? – непонимающе переспросила она, размеживая веки и деликатно зевая. – Ты что-то сказал?

Апрель коротко рассмеялся и без лишних слов вручил девушке имбирный пряник. Та послушно взяла угощение и принялась рассеянно жевать, толком не замечая вкуса и все еще находясь на грани сна и бодрствования… причем была ближе к первому состоянию. Правда, следующая фраза Декабря практически привела ее чувство:

–И пора отправляться в путь, иначе можно опоздать.

–Опоздать? Куда опоздать? – встрепенулась Милада, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна.

–Твои спутники скоро совсем замерзнут в лесу, – пояснил Апрель без особого сострадания в голосе.

–О боже! – испуганно выдохнула девушка, порывисто выпрямляясь и теперь уже окончательно проснувшись. – С ними все в порядке?!

Апрель обменялся взглядами со своими братьями и после паузы ответил – не вполне уверенно, правда:

–Относительно в порядке. Они живы, это главное. И надо их выручить… наверно.

–Наверно? – побледнела Милада. – Ты… ты думаешь, что уже поздно?

Апрель успокаивающее сжал ее ладонь и с улыбкой покачал головой:

–Нет, я думаю, что они не стоят того, чтобы им помогать.

–Среди них моя сестра, мой брат…

–Сводные, – напомнил юноша. – И жестокие по отношению к тебе… правда ведь?

–Правда, – нехотя признала девушка и поспешно добавила: – Но это ничего не меняет. И потом, там остался старый профессор, учитель королевы… а еще мой друг Оливер… он хороший.

–Вот как? – мрачно отозвался Апрель. – Хороший друг Оливер? Очень хороший?

–Ого, – раздался негромкий смешок одного из младших братьев, как показалось Миладе – Мая. – Сцена ревности… как у людей…

Апрель метнул на своего брата яростный взгляд и снова обернулся к той, кого называл “другиней”.

–Я все больше сомневаюсь, нужно ли им помогать, – почти угрожающе заметил он.

–Нужно, – твердо ответила девушка, пряча улыбку. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь погиб по моей вине…

–Не погибнет, – вмешался Декабрь, поднимаясь и тем самым ставя точку в разговоре. – Этим займусь я…

Глава 13. Спасение

Дилан был очень плох. Вытянувшись на поваленном бревне, как на кровати, он тяжело и хрипло дышал и, казалось, находился в беспамятности. Голова профессора покоилась на коленях юной государыни, которая сидела на том же самом бревне, зябко кутаясь в платок и промокая кружевной салфеткой влажный лоб учителя.

Изабелла давно потеряла счет времени. По ее меркам, уже наступила ночь, еще более студеная и морозная, чем минувший вечер… правда, теперь не настолько беспроглядная: Майклу удалось отыскать старое огниво и с горем пополам разжечь скромный костерок – разумеется, невдалеке от бревна, облюбованного королевой.

Профессор остался единственным, кто не очнулся от нездорового сна. Все прочие пришли в себя, хотя бодрыми не выглядели, а некоторые производили впечатление не намного лучшее, чем старый ученый…

–Надеюсь, он выживет, – прошептала Изабелла, не замечая, что беззвучно плачет. Стекая, слезы застывали на ее щеках сверкающими ручейками, и лицо девушки вскоре покрылось искристой ледяной коркой.

–Он выживет, – твердо произнес Майкл, стараясь придать голосу убежденность, хотя вовсе ее не испытывал. Присев на корточки у колен своей платонической возлюбленной, он заглянул ей в лицо, надеясь поймать взгляд, однако Изабелла упорно отводила глаза. Тогда юноша взял ее за руку… которую девушка, к его радостному облегчению, не отняла.

–Если нет – я не знаю, что мне делать, – с трогательным отчаянием призналась королева и в этот момент так напоминала беспомощного ребенка, что у поэта защемило сердце. Он на миг замялся, подыскивая слова в утешение, но ничего подходящего в голову не приходило.

–Все будет хорошо, – за неимением лучшего повторил он, неубедительно улыбаясь. – Должно быть!

–Почему? – хмуро спросила она.

Майкл растерялся, но лишь на мгновение.

–Неприятностей на сегодня уже хватило, – пояснил он после краткой паузы. – Правда ведь, миледи?

Она издала печальный смешок и тихо вздохнула. Так они и сидели: молоденькая королева и ее верный поэт, рука в руке… редкая минута близости.

* * *

Мариза сидела на коленях у Карла, а тот, в свою очередь, пристроился на валуне, постелив на заледеневший камень какую-то ветхую тряпицу. Молодой человек крепко прижимал регентшу к себе, якобы согревая, а на деле утверждая свои права на эту во всех смыслах особенную женщину.

А “особенная женщина”, обмякнув в надежный руках нового фаворита, хмуро наблюдала за другой парой – черноволосой красоткой и стройным брюнетом, которые не просто болтали, но и активно “согревали” друг друга при помощи поцелуев, объятий и прочих пока еще невинных проявлений нежности… которые Маризе были крайне неприятны, хотя сознавать собственное небезразличие ей не хотелось.

“Быстро он утешился”, – мрачно размышляла регентша, глядя, как Пьер касается губами ладони Эстер. И ведь наверняка не притворяется, как делал с ней, Маризой, которая была слишком умна, чтобы строить иллюзии на сей счет.

Мариза вовсе не ревновала, нет, и уж тем более не стремилась возобновить отношения с отвергнутым любовником… и все-таки его откровенное и демонстративное пренебрежение к их общему романтическому прошлому вызывало у женщины известную досаду. Оставалось утешаться мыслью, что Пьер так ведет себя назло былой покровительнице, просто пускает ей пыль в глаза, стремясь показать, как мало дорожит любыми воспоминаниями.

В этот момент Карл, словно угадав мысли своей госпожи, еще сильнее обнял ее, и она, подавив вздох, положила голову ему на плечо и умиротворенно закрыла глаза, смиряясь с происходящим. Пускай, пускай… в конце концов, она, Мариза, была и навсегда останется влиятельной женщиной… и в ее власти будет убрать неугодных людей, если они начнут уж очень ее раздражать.

* * *

В это самое время Пьер, совершенно не подозревая о ревнивых размышлениях бывшей любовницы и даже, по правде, не думая о ней, с искренним удовольствием беседовал с Эстер. И с еще большим удовольствием любовался ею, редкостной красоткой, причем воображение парня рисовало не самые пристойные картинки…

–Я никогда не любила зиму, – призналась Эстер, ежась. – А после этого буду просто ненавидеть! – девушка вздохнула и мрачно добавила: – Конечно, если выживу…

Последнее замечание вполне отвечало ситуации – Эстер на самом деле не была уверена, что переживет эту ночь. Кажется, никогда в жизни девушке не было так холодно, как сейчас, и она искренне радовалась, что в период краткого псевдо-лета не избавилась от полусапожек, муфты и шарфа, которые теперь, собственно, и составляли весь ее теплый гардероб.

–Переживем, – уверил Пьер. – И я тебя согрею…

Он обнял ее,