Буря в Колорадо (Отважный спаситель) - Мэри Рич

Саманта выжидающе смотрела на Ника и молчала. А он застыл от злости, сжал кулаки и яростным взглядом проводил кузена.

Он ревнует!

Она вся засветилась.

– А ты не пожелаешь мне доброй ночи, Ник? – мягко позвала она. Он медленно повернулся к ней.

Она подняла над головой руки, потянулась, ткань туго обтянула ее округлую грудь. Пока Ник смотрел вслед уходящему брату, она успела расстегнуть пуговицы. Потом глубоко вздохнула, чувствуя, как ткань трещит и вырез становится еще глубже. Заметив это, Ник затаил дыхание, поднял на нее страдающие глаза. В эту секунду они были темными-темными.

Кокетливо опустив ресницы, Саманта страстно хотела, чтобы он подошел ближе. Тогда уж она опутает его своей паутиной, как паук муху. Она протянула к нему руки, умоляя подойти. Пульс ее стал чаще, тело устремилось к нему, она в нетерпении разомкнула губы.

Очарованный, Ник отошел от двери, стремительно двинулся к ее кровати. Глаза их встретились. Сердце Саманты задрожало от счастья. Внутри у нее, казалось, вспыхнул странный огонь. Теперь она уже знала, что это было желание. Она хотела его. Грудь ее напряглась в предчувствии нежных и требовательных прикосновений. Торчащие розовые соски выглядывали из-за края кружев.

Ник задышал тяжело и часто. Наклонился над ней. Она облизала губы. Она дрожала от желания.

И вдруг в камине громко затрещало полено, выбросив фонтан искр в комнату.

Ник резко выпрямился. Очарование момента пропало. Испуганно посмотрев на жену, он застонал и быстро отскочил от кровати. Тяжело дыша, подошел к столу и взялся за его край, словно у него закружилась голова. Наклонился к лампе и задул огонь. В комнате стало темно.

– Я все еще жду твоего поцелуя, – тихо напомнила о себе Саманта.

– Слишком много поцелуев для одной ночи, сладкая, – язвительно отозвался он. Быстро пробежал мимо кровати и выскочил за дверь, с силой захлопнув ее.

«Проклятье! Он опять ушел!»

Сощурив от злости глаза, Саманта уставилась на закрытую дверь. Схватив подушку, принялась тузить ее кулаками, представляя, что это ее незабвенный муж. А потом запустила подушкой в дверь.

Гроза давно закончилась. Дождь не стучал больше по стеклам и крыше. Дрова в камине сгорели, осталась кучка остывающих угольков. Черная осенняя ночь словно растянулась, казалось, она никогда не кончится. Саманта не могла уснуть, все время ворочалась. Тело у нее болело и жаждало горячечных прикосновений его ладоней.

За стеной, в соседней комнате, поскрипывали половицы. Ник тоже не спал. Она представила, как он ходит и ходит от окна до кровати, от кровати до окна. И так бесконечно…

– Ну ладно, мистер Макбрайд, по крайней мере, вы тоже не спите, вы тоже страдаете, – злорадно пробурчала она. Повернулась на бок и закрыла глаза. Засыпая, она удовлетворенно улыбалась, придумывая план мщения.

В окнах уже занимался серенький тусклый рассвет, когда Ник, наконец-то, устал и забрался под одеяло. Он совсем измучился. Он все время пытался представить Саманту маленькой девочкой или такой же невинной, какой она показалась ему в первый раз. Но все было бесполезно. Он уже держал ее в своих объятиях и догадывался, какой жаркой и страстной женщиной она будет. Она моментально раскаляла его. От нее исходил аромат весенних цветов. Она была теплая и сладкая, как свежий весенний мед. Но чем больше времени он проводил с ней, тем горше было для него отрезвление.

Слава Богу, что Джефф приперся вовремя. Ник чувствовал себя словно кролик, вырвавшийся из ловушки, почуявший свободу. Он разгорячился и может поклясться в том, что шкура его зашипела, когда он выскочил на улицу, под дождь. Ему пришлось проторчать там почти час, чтобы остыть.

Вернувшись, он услышал, как они с Джеффом хихикают и шепчутся. Ник зло сощурил глаза.

Какого черта Джефф торчал там у нее так долго?

Она была полуголая, когда он запихнул ее в постель и впустил в комнату Джеффа. Они пробыли наедине в полумраке так долго, что ему пришлось силой выталкивать кузена и отправлять спать.

Сладкая! На что это он намекал, разговаривая так с его женой? А как она поцеловала его на прощанье?! Это выглядело верхом неприличия.

Ник снова стал злиться, вспомнив, как она закинула руки за голову, а ее соски бесстыдно выскочили из этой ее ночной рубахи, как: два бутона на заснеженном поле. И как она назвала его «Никки». И попросила поцеловать. Черт возьми! Ник резко сел в кровати, уставился на стену, разделявшую их комнаты.

«Она была полуголой! Все время, когда Джефф сидел у нее там, она была практически голой».

Он представил, как она сейчас лежит за стеной, в его кровати. Белая шелковистая кожа просвечивается сквозь тонкую сорочку. Волосы рассыпались по плечам и горят, словно пламя в камине. Как обольстительно ее тело со всеми изгибами и округлостями! А ее глаза – не глаза, а искушающие очи, в них таится призывный огонь, и он готов лететь на него, словно бабочка на свет свечи.

Ник застонал. Его тело болело и горело желанием. Он выбрался из постели, натянул брюки и опять стал ходить от кровати к окну и от окна к кровати.

«То она кокетничает всю ночь напролет с Джеффом. А когда я отослал его спать, пытается соблазнить меня. Мерзкая маленькая колдунья». Он снова глянул на стену, разделявшую их комнаты.

«Она почти добилась своего, – он встряхнул головой. – Я уже не мужчина, – потыкал пальцем себя в грудь. – Если до сих пор она не соблазнила меня, то я соблазню ее».

Он яростно сжал кулаки. Разжал и внимательно посмотрел на длинные, тонкие пальцы. Подошел к стене, приложил ухо. Закрыл глаза. Он прямо-таки видит через стену ее мягкое, гладкое тело. Вдыхает теплый женский запах. Он застонал и начал грезить наяву. Вот он кладет лицо на ее плотную округлую грудь, ласкает языком ее нежные розовые соски, играет ее длинными шелковистыми волосами, а потом… душит ее волнистыми локонами.

«Проклятье!» Он отшатнулся от стены, дрожа от странного дикого и безумного желания. У него буквально помутилось сознание. Он повернулся, пересек комнату и вышел в коридор. Он тяжело и часто дышал. У двери помедлил, взялся за ручку, повернул ее и медленно вошел в комнату.

В комнате было сумеречно. На широченной кровати смутно виднелась фигурка. Она лежала лицом к нему и спокойно спала. Все ее существо дышало покоем и безмятежностью.

Он как-то нехорошо усмехнулся и тихо закрыл за собой дверь. Брюки у него оттопырились. Он расстегнул их и бросил на пол. Огонь в камине давно погас. Пол был ледяным, но он не ощущал этого. Все его мысли, инстинкты, действия были подчинены одному – овладеть этим нежным, соблазнительным телом. Пусть отныне оно принадлежит ему, только ему.