Завтра были письма - Елена Николаевна Ронина

наппа. Можно было выбрать алюминий, но это была бы совсем другая машина.

Слава только удивлялась:

– А еще какие цвета можно было выбрать?

– Хм. Я рассматривал «морской синий» и «коричневый эспрессо». Но мне показалось не так эстетично.

– Звучит красиво.

Майер вздохнул и продолжил слегка нравоучительно:

– Видишь ли, Лисенок, это ошибка очень многих людей. Звучит красиво. Важно, что внутри, важно качество. А не как выглядит и тем более как звучит.

Ну да… Но про себя Слава отметила, что все-таки Майер не сказал, что у него белый автомобиль, он произнес «белый бриллиант». Стало быть, название имеет значение. Ну ладно, не будем придираться. И машина красивая, и строчка эта, не очень с первого взгляда заметная. И в особенности потолок. Кто и когда смотрит в автомобиле на потолок? А денег, наверное, стоит. Да, у богатых свои причуды.

Слава попыталась сконцентрироваться на слове «богатых» и представила себя за рулем подобного автомобиля. А что, действительно красиво. Особенно если это все же будет «коричневый эспрессо».

Слава смотрела в окна на уже празднично украшенный Мюнхен и думала, как же ей повезло. Бывает же такое! Майер встретился ей именно сейчас, когда растворился на горизонте Савва, когда все как-то шатко стало на работе. Заказы резко сокращались, поговаривали о понижении зарплат и, может, даже о сокращении штата. Каждого работника рассматривали под лупой. Она чувствовала напряжение начальства и недовольство Никиты.

А может, ну ее, эту работу? Нравится ей, что ли, эти станки продавать, эти трубы? Она же творческий человек. У нее столько идей! Норберт сможет ее оценить.

Слава повернула голову, улыбнулась Майеру и погладила его по плечу. Он тут же прижал плечом ее ладошку и постарался поцеловать. Счастье, вот оно, счастье. Красивый ухоженный немец, запах дорогого одеколона, черная кожа салона автомобиля и Слава посередине. Правда, в клетчатом пальто. Ну, это не страшно.

– Твой звереныш так скучал по тебе. У! – Норберт сложил губы трубочкой.

– У! – неуверенно вторила Слава, не понимая, как нужно реагировать на такие разговоры. По телефону можно было сказать, что вокруг много народа, но здесь они одни в его шикарном «Мерседесе». И можно и нужно быть искренней. Слава надеялась, что, увидев Майера, она поймет, как соскучилась, как рада этой встрече, и романтические слова придут сами собой, она тут же включится в игру. И все-таки сложно… Привыкнет?

* * *

Ресторан был выбран французский. Слава заикнулась было про китайскую кухню с супчиком «Ван-Там», но Норберт удивленно приподнял левую бровь.

– Сейчас ты все поймешь. Последнее время я часто обедаю в этом милом заведении. И название «Прованс», и обстановка – Прованс. Одно лавандовое мороженое чего стоит.

Они сделали заказ. Слава пыталась расслабиться. Она приехала, они уже вместе, начинается новая жизнь… Но никак не шел из головы тот холодный оценивающий взгляд Майера при виде ее нового пальто. Мелочь? Но этого было достаточно, чтобы начать сомневаться: а кого она, собственно, любит во всей этой истории? Норберта Майера или возможные перемены в своей жизни?

Они сделали заказ, и Слава решила немного рассказать про себя, немного повысить, что ли, свою самооценку. Как говорится, не на помойке ее нашли. Даже если господину Майеру не нравится ее пальто, и что? Оно нравится ей! И про зверушек этих… Может, он думает, что ей все эти пуси-муси нравятся? Так не нравятся! Не хочет она в этом цирке постоянно принимать участие. Ей и самой неловко, а в первую очередь – из-за него. Взрослый дядька кривляется, зайчика изображая!

– Как тебе мой новый костюм? – Слава не хотела и дальше чувствовать себя какой-то ущербной.

– Ну так… – скривился Майер. – Со вкусом, Лисенок, у тебя плохо. Но ты не переживай, в гостинице тебе ждет прелестный брючный костюмчик в мелкий рубчик. Наконец-то ты увидишь, что значит приличные вещи, и перестанешь одеваться в это барахло! – И Норберт раскатисто рассмеялся.

Слава залилась краской. Ничего себе! И дело было даже не в костюме, а в том, как он легко приклеил ей ярлык. «Плохо со вкусом». Она точно знала, со вкусом у нее хорошо! Может, нет средств на покупку чего-то изысканно дорогого, но в любом случае она специально покупала этот костюм, выбирала и цвет, и стиль. Слава была совершенно уверена в правильности выбора. Ну не бестолочь же она! Было так обидно, что она закусила губу, чтобы не расплакаться. Ну вот, покупала, старалась…

Майер как будто не замечал испорченного настроения Славы, увлеченно углубляясь в подробности бракоразводного процесса…

– Она решила оставить меня безо всего. Я надеялся отсудить себе квартиру, но не тут-то было. Ее адвокат поднял документы и доказал, что был в нашей совместной жизни период, когда Клаудия не работала. И вот за эти годы мои долги перед женой увеличиваются.

– Как странно. – Славе ничего не было понятно в этих немецких законах. Более того, ее уже одолевали смутные сомнения: а должен ли Майер ради нее рушить свою жизнь и отдавать этой художнице последнюю квартиру?

– Норберт, мне не хочется, чтобы ты разводился из-за меня. В конце концов, мы практически не знаем друг друга, а с женой вы прожили двадцать лет!

– Нет, нет и нет. Лисенок, поверь: наши отношения с тобой просто совпали с этой затянувшейся историей. Мы с Клаудией давно уже живем каждый своей жизнью, нас ничего не объединяет. Если бы у нас были дети! Я так люблю детей! – У Норберта на глазах появились слезы. – Она даже на это не пошла. Для моей жены важна только работа. Вся жизнь – один большой проект. Она не умеет готовить, ей наплевать, в чем я хожу, есть ли у меня чистая рубашка, поглажена она или нет… – Майер снял очки и быстро вытер глаза.

Какой же он разный. Слава прилетела всего-то два часа назад. И вот за эти два часа она сначала испытала счастье, потом ее охватило чувство неловкости за игру, в которой пришлось поучаствовать, потом он сумел внушить ей мысли о собственной ущербности, а вот теперь – эта нежность к немолодому, брошенному и очень несчастному достойному мужчине…

* * *

И опять Майер привез ее в шикарный пятизвездочный отель. Мягкий ковер, портье навытяжку. Они выхватывают чемоданы, раскланиваются с ней и Майером. В этот раз у Славы уже не возникало вопросов, сколько номеров забронировано. Конечно, один, они оба ждали этого мгновения.

Просторный номер люкс с гостиной, спальней и гардеробной, оформленный копиями картин Густава Климта, был будто бы предназначен для любовной пары. Портье вместе с чемоданами