Исповедь куртизанки - Джон Окас

После бракосочетания я пригласила ее на дружеский обед, но она была настолько дурно воспитана, что даже не ответила на мое приглашение. Испорченный ребенок, который когда-нибудь станет королевой Франции, своими успехами был обязан Шуаселю. К тому же новоявленная принцесса не могла простить мне плебейского происхождения, так что она быстро влилась в клику, сразу подружилась с мадам де Грамон и принцессами. Чтобы показать свою неприязнь ко мне, ей хватило наглости усадить одну их своих дам на мое место в театре и отказаться его освободить.

Чаша моего терпения переполнилась. Положение несносной Марии было непоколебимо, и я решила расправиться с Шуаселем.

В правительстве начались склоки между местными парламентами – партией Шуаселя и монархистами, которых возглавлял герцог Эммануэль. Канцлер Рене пытался разъяснить мне положение вещей. Я вытерпела час утомительного монолога, но разобраться в проблеме так и не смогла. Я знала только, что желаю Шуаселю провала. Луи, боясь, что народ не поддержит герцога Эммануэля, не хотел идти против Шуаселя, но я использовала все свое влияние и убедила его величество не предпринимать никаких действий, которые могут навредить Эммануэлю. По умолчанию была признана победа герцога и его сторонников, но в ходе противостояния они, судя по всему, сильно сдали позиции. Вмешательство короля вызвало сильное недовольство народа, а виновницей считали, разумеется, меня. В газетах меня называли «прачкой, которой не удалось обелить грязного д'Эгийона».

Разумеется, щепетильный Эммануэль не мог взять на себя грязную работу по уничтожению Шуаселя, и я обратилась за помощью к герцогу Жану. Он согласился, что пришло время предать огласке отношения премьер-министра с его собственной сестрой. По иронии судьбы эта история была настолько гнусной, что казалась неправдоподобной, и газеты встали на сторону Шуаселя, отказавшись иметь с этим дело. Жан снова нанял Шамильи и Марена. На этот раз сбор компромата на Шуаселя осуществлялся через их связи в военном ведомстве. Мы узнали, что премьер-министр тайно переписывался с королем Испании. Судя по всему, он пытался разжечь новую войну между Испанией и Англией, и Франция не могла остаться в стороне от этого конфликта. Этого было вполне достаточно, чтобы очернить Шуаселя в глазах Луи.

Но прежде чем ставить короля в известность об интригах его премьер-министра, нам необходимо было завладеть корреспонденцией, подтверждающей тайные происки Шуаселя.

Я никогда не довольствовалась малым. Лоран был у меня на посылках, Ив трудился в конюшне, Сен Бенуа скрывался под маской невинности, но и это не могло избавить меня от ревности к девочкам из Pare aux Cerfs. На веранде, куда выходили окна моей спальни, был разбит небольшой садик, и я наняла ухаживать за ним Паоло, восемнадцатилетнего итальянского паренька. Он был высокий, смуглый, с порочными губами и блестящей гривой иссиня-черных кудрей.

Когда Луи уезжал с утра на охоту, я выходила на веранду в ночной сорочке, словно ленивое животное, охочее до удовольствий, и приказывала Сен Бенуа принести мне горячий шоколад. Паоло робел в моем присутствии. Он уходил с головой в работу и делал все быстро и тихо, но я-то видела, что он не находит себе места от смеси восхищения и страха, которые я у него вызывала. В полуденный зной он покрывался потом, и тело его сияло в лучах солнца. Выпуклость в его брюках бросалась в глаза. Мысль о, том, что он является моей личной собственностью, наполняла меня теплым, влажным желанием. Я специально распахивала платье, чтобы была видна грудь. Заметив, что он тайком поглядывает на меня, я сурово одергивала его, ведь он знал, что ему не дозволено на меня смотреть.

Я подозвала его и указала на мраморные изразцы у своих ног.

– На колени, деревенщина! – приказала я тоном, не оставляющим сомнений в том, что я им недовольна.

Он выполнил мой приказ, весь дрожа, онемев от страха, со слезами на глазах.

Это лишь распалило мою яростную страсть. Я схватила его за волосы и сказала:

– Ты смелый мальчик, но я смелее. – Бросившись на него, я овладела им, как мне хотелось. С этих пор он стал моей игрушкой.

Так я и жила, забыв о благоразумии, от вольности к вольности, от одного опрометчивого шага к другому: Ив в конюшне, Паоло в саду, Сен Бенуа в спальне, Лоран в кабинете. Я удовлетворяла свою похоть, не заботясь об их желаниях. В своей праздности я развлекалась, ставя перед ними нерешаемые или бессмысленные задачи. Меня возбуждала мысль о том, что я купила этих мальчиков для своего увеселения, что они не властны над своими телами, что они не могут противиться мне, что они должны покорно выносить любые мои прихоти.

Однажды вечером, закончив письмо, я позвонила в колокольчик, чтобы вызвать посыльного. Я ожидала увидеть Лорана, но когда слуга вошел, потеряла дар речи. Это был Ноэль, тот самый слуга, что соблазнил меня у мадам де Лагард.

– Ты! Почему ты в моей ливрее? – воскликнула я.

– Простите меня, мадам, – ответил он, – но с тех пор, как мы расстались, все мои помыслы были направлены только на то, чтобы найти вас. Я вернулся из Америки и начал поиски. Однажды я увидел вас в Париже. Вы ехали в карете, а люди на улице говорили, что вы – графиня дю Барри, фаворитка короля. Это меня не удивило. Я пошел к вашему управляющему и попросил взять меня на работу, и, к счастью, моя заветная мечта исполнилась.

– Ты принес мне несчастье, – сказала я. – Прошу тебя, уходи немедленно.

– Делайте со мной, что хотите, – взмолился он, – только не прогоняйте меня. Клянусь, я буду вести себя как исполнительный и почтительный слуга, ничего более.

– Уходи! – повторила я. – Судьба против нас.

– Я не способен покинуть этот дом добровольно, – произнес он, опустившись на колени.

– Посмей ослушаться – и я брошу тебя в тюрьму, – пригрозила я.

– Самая ужасная тюрьма, куда я попаду по вашей воле, будет для меня краше Версаля, – мягко ответил он. В его глазах светилось искушение, которое я так хорошо знала.

Ноэль все еще нравился мне. Через все эти годы он смог пронести притягательное сочетание своеволия, ранимости, покорности и силы. Я не только простила его дерзость, но и щедро ее вознаградила. Луи уехал в Компьен, и я позволила Ноэлю спать в моей постели. С тех пор как я стала фавориткой короля, такой чести удостаивался один лишь Луи. В ночной тиши я таяла в объятьях Ноэля, как вдруг услышала, что кто-то открывает входную дверь.

Ключ был только у Луи! Я столкнула Ноэля с постели: «Это король!»

Ноэль в ужасе вскочил и помчался в смежную комнату, где спала Генриетта. Эта сообразительная женщина мгновенно поняла, что означает появление посреди ночи в ее комнате обнаженного мужчины. Даже не вскрикнув, она протянула руку и уложила Ноэля рядом с собой.