Исповедь куртизанки - Джон Окас

Маркиза де Монморанси была худой брюнеткой с тонкими изящными чертами лица и быстрыми жесткими движениями, под которыми скрывалась любовь к праздности и плотским наслаждениям. Увидев, с каким удовольствием я играю с крошечной Дорин, маркиза сказала:

– Я бы тоже хотела сделать вам подарок в знак моей дружбы. Вы не против, если к вашим слугам прибавится резвый мальчик-подросток? Вам больше нравятся голубоглазые или кареглазые?

«И те и другие», – чуть было не ответила я, но испугалась подвоха. Не хотелось рисковать своим статусом. Вдруг эти дамы пытаются спровоцировать скандал и поссорить меня с Луи? Я поблагодарила маркизу за предложение, но отклонила его, сказав, что обожаю короля и больше мне никто не нужен.

– А вы, дамы, шокируете меня! – воскликнула я. – Как можно делить постель с лакеем!

– Со слугами не делятся, – сказала маркиза, поджав тонкие губки. – Мои слуги принадлежат мне полностью. Я могу пользоваться ими или нет – как сочту нужным.

– Это не то же самое, что заводить любовника, – подхватила графиня де Льопиталь. – Это просто игрушка. Эти мальчики столь низкого происхождения, что для нас они значат не больше, чем хорошая мебель.

– А для ваших мужей? – поинтересовалась я.

– Наши мужья слишком заняты горничными, – ответила графиня. – Мы им не мешаем. Поэтому они просто закрывают глаза, когда мы пытаемся получить удовольствие, и это справедливо.

– Не думаю, что Луи закрыл бы глаза, – сказала я.

– Вы же знаете, что Луи до сих пор посещает Pare aux Cerfs, – с лукавой улыбкой заметила маркиза.

Если она хотела испортить мне настроение, ей это удалось. Я пыталась забыть о существовании Pare aux Cerfs и жить мечтой, что его величество любит только меня. Но, несмотря на все мои старания удовлетворить Луи дома, он искал себе радости на стороне.

– Прошу вас, поймите меня правильно, – сказала мадам де Монморанси, поглаживая меня по руке. – Я упомянула о гареме Луи не для того, чтобы ранить вашу гордость, но чтобы излечить ее. Он держит этих девочек ради своего удовольствия, чтобы справиться с натиском житейских невзгод. Как же он может отказать вам в удовольствии, в утешении? Вы же его официальная фаворитка, неужели вы не считаете себя вправе пользоваться теми же прерогативами, что и он?

– Я верю в великую цепь бытия, – сказала я, воспользовавшись устаревшей философией Луи. – Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.

– То есть король для вас – наместник Бога на земле? – скептически уточнила графиня.

– Ода!

– И вы считаете, что гусыне не позволено то, что позволено гусю? – спросила маркиза.

– Да, – сказала я, пытаясь быть убедительной.

– Вас привлекает в Луи его могущество, – заявила маркиза. – Но сдерживать страсти вредно для здоровья. У всех бывают тяжелые дни. У всех бывают проблемы с мужьями и любовниками. Нам нужно что-то, что прогонит хандру. Вот почему нам, женщинам, нужно иметь одного-двух мальчиков в своем распоряжении.

Маркиза поднялась, чтобы полюбоваться отражением своих ног в зеркале. На ней были красные туфли с крупными пряжками и подошвой из толстой кожи, по форме напоминающие клешни омара.

– Мой мальчик без ума от моих туфель. Когда он увидит эти, он будет у моих ног! Не могу дождаться, когда его огромные яйца окажутся на этих пряжках! А если мне захочется пошалить… – Она показала зазубренные подошвы и захохотала.

Я не смогла сдержать смешок. Графиня де Льопиталь похотливо подмигнула мне.

– Луи когда-нибудь порол вас, дорогуша? – поинтересовалась она.

– Мадам, король – джентльмен! – воскликнула я.

– Но если мужчина любит вас, его можно заставить делать что угодно! – хихикнула графиня де Льопиталь. – Мне доставляет особенное наслаждение плохо себя вести, если я знаю, что граф устроит мне хорошую порку.

– Вас муж тоже шлепает? – спросила я у маркизы.

Мадам де Монморанси впервые разжала напряженные губы и рассмеялась.

– Хорошо бы! – сказала она. – Я это заслужила. И готова поспорить, что и вы тоже!

В действительности моя добродетель зависела от обстоятельств. Я способна на все, если ничем не рискую. Но признаваться в этом я не собиралась.

– У меня есть определенные религиозные принципы… – начала было я.

Маркиза засмеялась.

– Не думаю! – сказала она. – Вы что, боитесь замарать свою репутацию?

– Мне есть за что держаться, например за положение официальной любовницы короля, – ответила я.

– Но у вас такая интересная репутация, – сказала маркиза. – Вы должны понимать, что без этого не смогли бы стать королевской фавориткой.

И в самом деле, я уже поняла, что сенсация, произведенная мной при дворе, сделала меня еще привлекательнее в глазах Луи.

– Мадам де Монморанси права, – поддержала подругу графиня де Льопиталь. – Женщина, о которой мало говорят, недорого стоит. А вы уже почти два года остаетесь излюбленной темой для обсуждения. Что касается нас с мадам де Монморанси, мы бы нашли в вас гораздо больше недостатков, будь вы высокоморальной особой, а не наоборот.

Беседа с графиней и маркизой показалась мне столь занимательной, что я больше не злилась на них. И, что самое главное, я решила, что будет лучше не доверять им.

– Чем это пахнет? – спросила я у Луи, приветствуя его нежным объятием.

Он не ответил, и я принюхалась. От его груди исходил сильный аромат мускуса.

– Что это, женские духи?

– А, – небрежно ответил король, – по дороге с охоты я зашел в Pare aux Cerfs. Ты, должно быть, учуяла мадемуазель де Рошфор или мадемуазель де Шантильи.

Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Видимо, потрясение отразилось на моем лице. Так же небрежно король продолжал:

– Надеюсь, ты понимаешь. Я люблю тебя, но порой мне хочется поиграть с моими девочками.

Мне хотелось кричать и швыряться всем, что попадет под руку, но я подавила желание отомстить ему немедленно. Ничего, когда-нибудь он мне ответит за это. И я призвала на помощь разум.

Я знала, что мужчины – рабы привычки, особенно в любовных делах. Они хотели иметь и сегодня все, что имели вчера.

Если что-то понравилось Луи, это понравится ему и на второй, и на третий раз. Но Луи был не похож на других мужчин. Рожденный в семействе Бурбонов, он рос в атмосфере самого бесстыдного разврата. С детских лет он получал все что хотел и пристрастился к удовольствиям. Вряд ли он изменится в пятьдесят восемь.

Я также прекрасно понимала, что, как бы мне ни были противны разговоры о гареме Луи, нужно знать о своих соперницах все, чтобы ублажать его величество лучше их. Я заверила Луи, что для меня важны все оттенки его удовольствия, и спросила, какого рода отношения связывают его с девочками из Pare aux Cerf s.