Страна Изумрудного солнца - Антон Орлов

– По-моему, ты уже здорово перебрал. Хватит. Разве ты не хочешь остаться в живых?

– В жизни слишком много ужасных вещей, чтобы за нее цепляться. Я хочу расквитаться с Лиргисо и после этого спокойно уйти во Фласс.

– Пожалуй, твоему Лиргисо и правда стоит уделить побольше внимания… Возможно, он устроил тебе то неприятное приключение по заказу шайки, которая заинтересована в твоей скорой кончине. Где его можно найти?

– Я же тебе столько раз рисовал! – с упреком напомнил Тлемлелх. – Подожди… Действие ягод продлится до полудня, потом дурман меня отпустит, и к Лиргисо мы пойдем вместе. Перед тем как стать плотью Фласса, я хочу увидеть этого мерзавца у моих ног!

Глава 9

Человек, сидевший в кресле напротив Аделы, неторопливо потягивал из бокала коктейль собственного изобретения. Адела как-то попробовала эту гадость, и одного раза ей хватило на всю оставшуюся жизнь: приторно-жгуче-горькое пойло, не то чтобы очень крепкое, однако наносит ощутимый удар по вкусовым рецепторам. А ему нравилось.

Гуннар Венлеш – так его сейчас звали. Мужчина неопределенного возраста. Зачесанные назад темные с проседью волосы подстрижены короче, нежели того требует массовая валгрианская мода, крупноватые черты лица говорят о благородстве породы. Сильные, правильной формы кисти рук. Ровные холеные ногти покрыты бесцветным лаком. Три года назад он выглядел иначе и носил другое имя, но это не имело значения. Адела его обожала. Несмотря на то что он держал свои тайны при себе и редко что-нибудь объяснял. Несмотря на то что он убил ее друзей, уничтожив улей.

Те чувства, которые демонстрировала Адела, далеко не всегда были истинными. Она еще в школьные годы научилась играть с людьми, используя в качестве рычагов воздействия их же собственные эмоции. В юности она специально брала уроки актерского мастерства и потом тренировалась на окружающих, оттачивая приобретенные навыки до совершенства. Но когда она сказала Клоду, что гибель ее друзей из улья стала для нее страшным потрясением, она сказала правду. К каждому из них она была по-своему привязана: она их приручила, ей приятно было купаться в их восхищении и сознавать свою власть на ними. В одночасье потерять всех – это был шок, после которого она не могла опомниться сразу. Уже вторую неделю Адела жила с ощущением тягостной пустоты в душе.

– Ты сделала глупость, – допив свой любимый напиток, заговорил Гуннар Венлеш. У него был мягкий, богатый оттенками голос. После того как он изменил внешность, тембр голоса тоже изменился, но манера говорить осталась прежней. – Совсем как мой покойный партнер Аксель Генлаор – он когда-то сделал глупость и в результате умер.

Адела только сейчас начала испытывать страх. Ей нравилось знать, что для этого загадочного человека она значит больше, чем кто-либо другой… но где гарантия, что он не захочет от нее избавиться, если она превратится в помеху для его непонятных планов? Тот, кто взорвал улей с более чем двухтысячным населением, вряд ли пожалеет одного союзника, создающего проблемы.

Ее прошиб пот, а потом она с отголоском паники подумала, что зря не воспользовалась дезодорантом, перед тем как отправиться в резиденцию Гуннара. Сейчас на ней не было ничего, кроме тапочек и пижамы из тонкой ткани. Вся ее одежда, обувь, электронные приборы остались во внешней комнате, отделенной анфиладой тамбуров от камеры, нашпигованной сканирующей аппаратурой. Гуннар иногда шутил насчет своей «неизлечимой паранойи», иногда устало говорил, что те, кому не нравятся здешние порядки, могут не ходить к нему в гости, но отказываться от этих диких штучек не собирался. Зато расположенный под его домом бункер был на сто процентов защищен от слежки. Здесь он позволял себе большую откровенность, чем где бы то ни было, и ради этого Адела Найзер согласна была терпеть любые неудобства.

– Как ты могла заметить, я сохранил тебе жизнь, – выдержав паузу, продолжил Гуннар. – И своего партнера я не убивал. Его убил тот, кто меня преследует, тот, кому ты по глупости чуть не дала прямую наводку.

– Гуннар, ты же сам сказал, что хорошо бы иметь эту девку в заложниках, если он все-таки дотянется до твоей глотки. Я и хотела… А она оказалась такая сука, что мне ничего не оставалось делать…

Адела изобразила виноватую улыбку маленькой девочки – иногда это действовало на Гуннара смягчающе, но в этот раз он не оставил ледяной менторский тон.

– Вывести ее наружу. А потом объяснить своим безмозглым мальчикам, – его губы искривил легкий брезгливый изгиб, – что операция отменяется. Я тогда сказал «хорошо бы», но это не означало, что я нахожу это возможным. Ты ведь не знаешь, с кем мы имеем дело.

– Я у тебя столько раз спрашивала, а ты отмахивался! – напомнила Адела.

– Если я считаю, что кому-то следует о чем-то узнать, я ему сообщаю об этом без всяких расспросов, – холодно отпарировал Гуннар.

Она поплотнее запахнула лишенную застежек пижаму: сегодня ей было неуютно рядом с ним. Отвернувшись, Гуннар опять начал смешивать свой кошмарный коктейль, скрупулезно отмеряя ингредиенты с помощью мензурки. Комната была обставлена в классическом стиле: мягкая мебель из бархатистого серого монопласта, мониторы в преувеличенно массивных корпусах из полированного дерева, стеклянные столики и стеллажи с блестящим металлическим крепежом. Аделе классика нравилась, но она знала, что Гуннар этот стиль ненавидит. Только светильники здесь были в его вкусе – свисающие с потолка прозрачные капли, изливающие дневной свет с неестественным зеленоватым оттенком. Вот те творения сумасшедшего лярнийского дизайнера, которые погибли вместе с ульем, Гуннар любил по-настоящему! Столы с волнистыми столешницами и сюрреалистические многоногие кушетки вызывали у него приступы меланхолического умиления, что давало Аделе пищу для ехидства, а он в ответ пожимал плечами и говорил, что у каждого свои странности. Но у себя дома ничего в этом роде не держал, словно боялся, что его поймают на некой постыдной тайне. Адела была достаточно наблюдательна, чтобы сделать такой вывод, однако с дальнейшими выводами затруднялась: поди пойми, что все это значит.

– Чтобы ты не делала больше глупостей, я кое-что расскажу, – пригубив свой фирменный напиток, сообщил Гуннар. – Ты девочка умная, поймешь. По-твоему, сколько времени я провел в клинике пластической хирургии?

– Больше месяца, – после небольшой заминки определила Адела. – Тебе ведь убавили рост на несколько сантиметров и изменили форму черепа. Насколько, я знаю, это чудовищно сложная операция.

Она не сдержала вздоха: сделать пластическую операцию и стать красивой – это была ее недостижимая мечта… Недостижимая потому, что больным озомой противопоказаны пластические операции. Вероятность успешного исхода – ноль целых и еще несколько нулей после запятой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});